Охотник

Ну не ковер, это я для красного словца, не тряпочка даже. Потому как у этой штуки, чем бы она ни была, даже толщины нет. Я даже потрогать суюсь, не бывает же так, чтоб вообще без толщины, но меня отгоняют.

Дальше вообще что-то несусветное начинается. Релли и господин Излон висят в воздухе (опять же за окном) и что-то рисуют на волшебном коврике, остальные маги водят по воздуху руками, делая вид, что тем же самым занимаются, вот же бездельники! За них рисуют сами собой тоненькие кисточки, болтающиеся в воздухе.

– Вот это я понимаю! – говорю Медвежонку.

Мог бы и промолчать, спит парнишка, умаялся. Ну и пусть его, а я посмотрю.

– Прервемся, – говорит господин Излон, весь мокрый и красный. – Не могу больше.

Релли согласно кивает, летание это над ковриком и ей нелегко дается. Садятся на полу рядышком, дышат тяжело, к флягам приложились. Герры, глядя на них, тоже работу бросили и за фляги, как нюх подсказывает, с вином. Им-то летать не надо, стало быть, дальше пола не упадут, а нашим только хлебни лишку – костей не соберешь.

– За работу. – Релли поднимается, кивает эльфу. – А ты колыбельную свою повтори, упаси Единый, проснется не вовремя.

Да уж, обидно будет. Интересно, а как герры сами справиться собирались? Ведь не умеют ничего, только надуваться от важности, как жаба через соломинку.

Работа кипит, Релли то и дело покрикивает на нерасторопных магов, требует стереть какие-то линии и заменить новыми. Все мечутся и суетятся, суетятся и мечутся… Кажется, я даже задремать успел, до того это мельтешение перед глазами утомило, но когда глаза открыл, ничего не изменилось. Разве что фигура стала узнаваемой, та же самая, что на полу нарисована и не стерта до сих пор. И еще – Феникс был обведен кругом, что его нисколько не потревожило и не разбудило даже.

Эльф сидит рядом, чуть слышно перебирая струны реллара. Надо же, не наигрался еще! Меня это не удивляет, кого-кого, но не меня. Им волю дай, днями-ночами струны терзать будут, даже на еду не отвлекаясь.

– Все! – выдыхает Релли, устало садится на пол. – Доделывайте свою часть, господа. Нам с господином Излоном необходимо отдохнуть.

– Да уж, – подтверждает маг четвертой ступени. – Думал уже, не выдержу, сорвусь. А лететь высоко…

– Отсутствие практики, – укоризненно говорит ему Релли, тот послушно кивает.

Господа герры смотрят с неимоверным уважением, они-то летать умеют не лучше меня. То есть только вниз.

Господа герры поспешно доделывают свою часть работы. Даже слишком поспешно – Релли заставляет их трижды перечерчивать особо сложные линии, сверяясь с каким-то странным инструментом.

– Фигура готова, – докладывает господин Иилкут.

– Седьмой и восемнадцатый сектор проверьте, – говорит Релли. – Внушают сомнения.

Говоря откровенно, мне вся эта штука сомнения внушает. Но вслух об этом лучше не говорить, с магов этих станется меня же и перечерчивать заставить. А летать я не умею!

– Все в порядке, госпожа, – неуверенно говорит господин Иилкут. – Может, дело в отклонении плоскости?

– Проверь, – командует Релли, и герр бросается исполнять приказ.

– Нет, и здесь все в порядке, – доносится его голос некоторое время спустя.

Феникс открывает глаза, недоуменно смотрит на происходящее. Я судорожно сглатываю, пихаю в бок задремавшего эльфа.

– Играй! Быстро колыбельную!

Эльф начинает петь раньше, чем просыпается. Релли делает какое-то движение рукой, и нахлынувшая сонливость уходит, как вода в песок. Наверное, она не первый раз это проворачивает уже, только я внимания не обращал. А мог бы догадаться – эльфийская колыбельная действует на всех, кто ее слышит.

Зато Феникс снова закрывает глаза. Это радует, под его взглядом не очень-то уютно.

– Символы! – отрывисто командует Релли.

– Сначала – Силы, потом – Стихии, – добавляет господин Иилкут.

Я уж думал, что меня больше ничем не удивить. Ошибался. Нет, Силы простенько выглядят – камень в одном углу, деревяшка – в другом, что-то блестящее (не золото ли?) в третьем, палец костяка – в четвертом, господина Иилкута – в пятом. А вот Стихии…

Господин Урбляхх читает длинное-длинное заклятие, мне кажется даже, что он никогда его не закончит, и в округлой загогулине появляется… саламандра! Такая маленькая огненная ящерица никем, кроме саламандры, быть не может, так ведь? Герр отступает, другой, имени которого я так и не узнал, читает свое заклятье, капая под ноги водой из фляги, и в такой же точно загогулине появляется тритон. Тоже ящерица, только из воды, у нас в речке такие водятся. Третья – сама госпожа Релли, ее чары порождают крылатого дракончика, я таких не видел, как называется, не знаю. То же самое относится к сотворенному господином Иилкутом комку земли, в котором шевелится еще одна ящерка.

– Силы! – рычит госпожа Релли, и возложенные по углам вещицы начинают менять форму.

Деревяшка прорастает листьями, металл (все же золото или нет?) обретает форму молота, который только кузнечикам по руке, камень обращается в нечто уродливое с пастью, из костяшки вылупляется костяк, из фаланги пальца – человечек. Надо же, как на господина Иилкута похож!

Смотрю во все глаза, словно на кукольный театр. Только бы получилось, только бы живыми отсюда выбраться! Как иначе я в деревне расскажу о том, что видел? Пусть не поверят, но рассказать-то надо! Да и Медвежонок подтвердит, хоть и дрыхнет, по обыкновению, без задних лап, пусть только попробует не подтвердить, уши вытяну на манер эльфийских.

– Здорово, правда? – Рядом со мной присаживается господин Излон, заинтересованно наблюдающий за разворачивающимся действом. – Смотри, сейчас они будут создавать баланс, выравнивать уровень элементалей и Сил, чтобы вектор…

– Давай лучше посмотрим, – поспешно обрываю его.

Что-то меня опять в сон потянуло, а досмотреть надо непременно. Не так уж часто из мира Фениксов изгоняют, второго раза можно и не дождаться.

Господа маги сидят уже на коленях и занимаются непонятно чем. Релли, к примеру, растворяет в воздухе перо какой-то птицы. Именно растворяет, перо на глазах исчезает, как соль в кипятке. Господин Урбляхх сжигает на ладони, если не ошибаюсь, глаз василиска. Чем занимаются остальные, с моего места не видно. Зато видно другое. Ожившие фигурки меняются в размерах, одни уменьшаются, другие увеличиваются, некоторые линии на рисунке начинают разгораться серебром.

– Линии Сил и Стихий, – говорит господин Излон как бы для себя, чтоб лучше запомнить. – А вон та, золотая, и есть суммирующий вектор.

В самом деле, самая широкая линия наливается золотом… и меняет направление! Туда-сюда ходит, точно флюгер городской при порывах ветра.

– А когда вектор укажет на сектор перехода, это вон тот черный кружок, можно будет начинать читать заклинание. – Голос мага дрожит в предвкушении.

– Только бы призраки не заявились, – высказываю мучающую меня все это время мысль. За окном-то уже темнота давно, если хранители эти вмешаться надумают, так самое время.

– Нежити в Золотой город хода нет, – не задумываясь отвечает господин Излон. – Смотри, смотри! Вектор набирает силу…

Вектор, если я правильно понял, та жирная линия, действительно набирал если не силу, то яркость точно. И все настойчивее приближался к черному кружку. Вот сейчас… нет, сейчас… еще миг и…

Коснулась! Сдерживаю рвущийся наружу радостный крик лишь из опасения разбудить Феникса. С проклятой птицы станется если не испепелить всю компанию, то вылететь в окно. Или просто пересесть на другое место. А вот что сделают господа маги с тем, кто засунул козлу под хвост всю их работу, лучше даже не представлять, иначе о спокойном сне забыть можно надолго.

– Фиксируем! – Релли не кричит, но от ее шепота дрожат стены. – Разом!

Над фигурой вздымается и опадает марево, фигурки застывают на месте.

– Господин Иилкут.

Маг послушно открывает фолиант (как он его на весу-то держит, тяжелый ведь) и начинает заунывно читать заклинание. Самая важная часть ритуала… и самая неинтересная. В сон клонит неудержимо, щипаю себя за руку. Надо продержаться, недолго уже осталось.