Страница 6 из 86
Когда я приблизилась и исполнила приветствие, он так же приложил руку к сердцу и легко кивнул головой.
— Позвольте узнать: что это была за чудесная музыка?
— О, это всего лишь импровизация. Я бы назвал её Соната лунной ночи — луна сегодня особенно прекрасна, виэль Катарина.
— Да, так оно и есть… Но откуда вам известно мое имя?!
— Не каждый день наша Академия принимает учеников столь талантливых, виэль. Мое имя Риваол.
— Рада знакомству вирт Риваол. Что ж, наверное, мне не стоит больше удивляться, когда вдруг незнакомый человек назовет меня по имени.
— Поверьте мне, здесь вы найдете немало других причин для удивления, — с этими словами, он кивнул в сторону склепа.
Открывшееся зрелище повергло меня в благоговейное оцепенение. В пробиравшемся сквозь листву лунном свете у дверей склепа стоял конь, который был идеально белым и, казалось, сам источал серебристое сияние. Красивый витой рог, заостренный к концу, был направлен в нашу сторону. Конь взглянул на меня, как бы изучая. Его печальные глаза завораживали глубиной. Он не стал приближаться, и, видимо, потеряв к нам интерес, исчез в ближайших зарослях.
— Дитя леса, прекрасное хрупкое создание, но нет более надежной охраны для Тайного Склепа, чем он, — слова Риваола вывели меня из ошеломленного состояния, — но я заметил знак огня на вашем плече.
И впрямь — знак был вышит не только на рубашке, он был еще изображен на куртке, на правом плече.
— Огонь — сильная и опасная стихия. Она агрессивна и несдержанна. Чтобы управлять огнем необходимо самообладание, умение сдерживать гнев и злобу — иначе он завладеет тобой.
— Но мне под силу немногое… пока лишь могу поджечь дрова в камине. Вот так, — и я вытянула руку вперед, сконцентрировавшись на пальцах, и на них появились небольшие малые языки пламени.
Он снисходительно улыбнулся:
— Многим и этого не удается, и они проводят годы тренировок, в тщетной попытке овладеть хоть маленькой толикой Знания. Вам дана Сила, виэль Катарина, пока она необузданна и потому разрушительна. Для того чтобы сохранить равновесие, вам надо овладеть и силой созидания.
С этими словами он нагнулся и дотронулся рукой до земли возле скамьи. Несколько секунд Риваол сидел так, прикрыв глаза и, наконец, медленно стал приподнимать руку вверх, а за ней столь же медленно тянулся молодой зеленый росток. Я встряхнула рукой, гася огонь, и заворожено наблюдала за действиями красного мастера. И вскоре под его ладонью расцвел нежно-голубой цветок. Он посмотрел на меня и произнес:
— Сила дана не многим, и, к сожалению, некоторые из тех, кому она дана не в состояние правильно ей распорядиться. Многие Одаренные потеряны для нас — они изучают разрушающую суть маги и преследуют недостойные цели, используя столь же недостойные средства для их достижения. Но Выбор дан всем…
Альв задумчиво посмотрел в темноту.
— Но мне пора, виэль Катарина, меня ждет Совет. Я рад был нашему знакомству.
Подхватив свою куртку и лютню, он исчез так же грациозно как Единорог. Я смотрела на созданный им цветок. В лунном сиянии это порождение магии земли, казалось сказочным, от него исходило легкое голубоватое свечение. Риваол сказал, что Выбор дан всем, значит и мне тоже — и я могу изучать разрушительную суть магии, тем более обладая даром Огня, и стать темным боевым магом. Снова вытянув руку, стала любоваться рыжими всполохами вновь возникшего огня. Языки пламени танцевали у меня на ладони, увлекаемый легким ветром. Сзади послышался шорох — обернувшись, я увидела Единорога. Он стоял, невдалеке изучая меня и, казалось, колеблясь подойти или нет. Погасив огонь, я рискнула протянуть в его сторону руку. Он был будто изваяние из мрамора, только изредка обмахивался белым хвостом и прядал ушами. Но вот, потоптавшись немного на месте, конь двинулся медленно ко мне. Я не шевелилась, зачарованная им. Он ткнулся влажным носом в ладонь — это вернуло к реальности. Теперь мне удалось лучше разглядеть его изящный рог. Я с восхищением наблюдала за ним, не смея дышать, чтоб не спугнуть ненароком такое чудо. Но, все же осмелев, решилась положить ладонь на загривок и почесать за ухом. На что Единорог нежно фыркнул, тыча мордой в плечо, как бы прося, чтоб продолжала свои ласки. Слегка наклонив голову, я улыбнулась ему. Он же тряхнув головой, снова ткнул в плечо. Вопросительно посмотрев на него, я рискнула предположить:
— Ты разрешаешь прокатиться на тебе?!
Конь кивнул мордой, затем встряхнул ею, и грива ярко заблестела на свету. Его рог чуть не задел меня, но мне удалось вовремя отскочить. Я возмущенно фыркнула.
— Это так ты предлагаешь на тебе проехаться?
Единорог дотронулся до лица своими мягкими губами. Мне стало вдруг так весело, все вокруг показалось таким прекрасным, что сама не заметила, как закружилась в танце, смотря на небо. Смех звонким эхом распространился повсюду. Смахнув выступившую слезу, я вскочила коню на спину. Он нервно переступил копытами, привыкая к седоку, а затем пустился вскачь. Я нежно потрепала его по загривку, наслаждаясь верховой ездой. Ветер подул в лицо, шевеля волосы. Мне, казалось, что все в мире исчезло, в призрачном свете луны и остались лишь мы вдвоем, скачущие наперегонки с зимним ветром. Я не заметила, как ночь впустила в свои владения первые признаки наступающего утра. Небо на горизонте стало розоватым, плавно перетекая в светло-фиолетовый. Я остановила Единорога, любуясь этим зрелищем. Снег на земле засветился синим светом, с отблесками розоватого. Склонив голову, я стала наблюдать, как солнце медленно заползает на небосклон, понимая, что мне пора возвращаться в келью.
Больше никаких чудес мне не встретилось на обратно пути. За что была от всей души благодарна богам, потому что так сильно устала, что была готова прямо сейчас лечь на снег и заснуть.
2
В помещение было намного теплее, чем на улице, поэтому я поспешила снять куртку. От резкого перепада температуры щеки стали гореть, как будто их опалило солнце. Стараясь не шуметь, я добралась до своей кельи, и уже с порога начала раздеваться, кидая одежду на пол, потому что не осталось сил больше ни на что. Несмотря на усталость, душу поглотило удовлетворение прогулкой, особенно мне, запомнился разговор с одним из представителей расы… альвов, почему-то именно это название неожиданно пришло в голову, и конечно прогулка с Единорогом. Лицо озарила улыбка, вызванная воспоминаниями. Вскоре я забралась под одеяло, медленно погружаясь в сон. Перед тем как уснуть, мне вспомнилось то ощущение страха, которое было испытано перед дверями Академии. Отмахнувшись от него, я заснула — уже больше ничего не мешало мне окунуться в объятия Ворфа.
Меня разбудил громкий стук в дверь. Приоткрыв один глаз, я всем сердцем пожелала, чтоб это показалось, но этот назойливый стук повторился вновь. Спустив ноги с постели, я села, медленно отходя ото сна, а шум вновь повторился.
— Иду… иду. Подождите минуту, сейчас…
Встав, наконец, с постели, я осмотрелась вокруг, чтобы найти, что надеть для того, чтобы прикрыть свою наготу. Взгляд упал на разбросанное на полу черное вещи, на ботинки, едва выглядывающие из-под кровати, кучу одежды — все, что осталось от роскошного платья — в углу комнаты. Я стала быстро приводить все в порядок, потихоньку начиная злиться на себя. Черные штаны и рубашка вскоре оказались на мне, за ботинками пришлось лезть под кровать, но все же они тоже оказались на своем месте — на ногах. Грязную кучу одежды я закинула туда, где недавно находились ботинки, куртку повесила на спинку стула, а посуду сложила в одну стопку на край стола. Стук в дверь снова повторился. Я быстро пригладила непослушные волосы, жалея о том, что нет хотя бы маленького зеркальца. Явно под глазами у меня сейчас были синяки, подчеркивающие и так довольно большие серые глаза на лице. Зевнув, я отворила дверь и заметила большое количество молодых людей, а так же людей постарше, выходящих из своих комнат и направляющихся к выходу. Различные цвета их одеяний смешивались в еще сонном мозгу. Подавив зевок, я обратила внимание на уже знакомого мне паренька в коричневых одеяниях. Его имя, казалось, полностью стерлось из памяти, от чего щеки залила краска смущения. А он как будто ждал моего взгляда: прижал руку к сердцу и кивнул головой, приветствуя. Его лицо, покрытое множеством веснушек (что было удивительно в зимнее время), озарилось улыбкой, настолько яркой, что я прищурила глаза, защищаясь от ее сияния. Изогнув губы в улыбке, я обратилась к нему, наконец-то вспомнив имя: