Цикл правления

— Иди ко мне! — голос набрал силу, приобрел завораживающую тональность, которой раньше не имел.

Киа зажала ладонями уши, защищаясь от зова, но боль ломала сопротивление, а образы Мелакора и Грога становились все явственней. Они должны ожить, с их появлением все изменится к лучшему, потому что она не справится одна… Ведь над миром нависла угроза… Нет… они важнее, намного важнее.

Оперевшись о стену, Киа отерла кровь, вытекшую из прокушенной губы, и стала пробираться дальше.

Проклятый зарычал, почуяв неладное — надвигается нечто, нечто огромной силы. Его взгляд заскользил по стене в поисках убежища. Наткнувшись на углубление в стене, которое было едва различимо в темноте даже при его зрении, он схватил Клема за шиворот и толкнул его в нишу, заскочив следом. Раздался взрыв. Яркий свет озарил коридор, слепя глаза. Это длилось лишь секунду, после чего жар спал. Открыв глаза, Ворен выглянул наружу и, не заметив ничего подозрительного, вышел в коридор. За ним последовал гном, громко выругавшись оттого, что больно стукнулся локтем о стену. Покосившись на своего спутника, представитель маленького народа, спросил:

— Что это было?

Проклятый, оценив нанесенный взрывом ущерб, покачал головой:

— Эффект от заклятия похож на Призрачный удар, знаменитый у эльфийских волшебников, только во сто крат сильнее.

— Может, Киа использовала память крови, чтоб создать это заклинание, а?

— Прости, Клем, но вряд ли у нее бы хватило сил на столь мощный удар. Просто Киа, наверное, не смогла обезвредить какую-либо ловушку. Надеюсь, она смогла найти укрытие.

— И я надеюсь… Давай поспешим, а то мы ползем не быстрее этих мерзких тварей, шныряющих под ногами.

Наконец эльфийка вошла в огромный погребальный зал и почувствовала, что конечная цель ее пути уже близка. Стены помещения, так же, как и колонны, поддерживающие потолок, были покрыты позолотой. Повсюду стояли столы с вычурными столешницами, на которых располагались различные виды холодного оружия. Между столами были рассыпаны горы золота и драгоценных камней, видимо, ткань мешков, где хранились драгоценности, со временем истлела и превратилась в пыль. Остальное пространство занимали украшенные изысканными узорами саркофаги. Аккуратно огибая их, Киа очень тихо, стараясь не потревожить сон умерших, прошептала:

— Проклятый о вас не упоминал.

Из этого зала она перешла в другой, поменьше, и наткнулась на саркофаг, выглядевший гораздо более богаче предыдущих. Зал был погружен в темноту. Киа, найдя на стене факел, зажгла его, и огонь по цепочке распространился на другие факелы по периметру. Девушка на мгновение прикрыла глаза, привыкая к свету, а затем, глубоко вдохнув затхлый воздух, медленно приблизилась к саркофагу и трясущимися руками коснулась его крышки. Стук сердца гулким звуком раздавался в пустоте. На стенах последней обители императора была изображена его жизнь. Под фресками можно было различить надписи на мертвом языке.

— Меня зовут Рахмус, — раздалось в голове эльфийки, отчего она оцепенела. — Открой крышку.

Киа напряглась, силясь сдвинуть крышку саркофага, но ничего не получалось. Сосредоточившись, она попыталась уловить движение ветра и когда почувствовала его, начала плести очередное заклинание. Ветер, набрав силу, растворился в теле эльфийки, придав энергии, и все на мгновение затянула серебристо-серая пелена…

Ей удалось сдвинуть крышку саркофага, но сила тут же покинула ее. Взглянув на останки, девушка вздрогнула, только теперь от отвращения, которое оказалось намного сильнее страха.

Кожа на лице Рахмуса почти разложилась, сохраниись лишь засохшие куски возле рта и лба. Он был одет в серебряную кирасу и юбку, скрывающую ноги до колен. Голени защищали металлические пластины. Вся эта амуниция ужасающе выглядела на костях, увитых засохшими жилами и высушенными мышцами. Левую руку монарха охватывала перчатка с руническими символами, которые, казалось, начертанны кровью. Рядом с императором покоился двуручный меч, а его череп стягивал серебряный обруч. Киа показалось, что лицо погребенного озарила зловещая улыбка…

— Сними с меня кирасу и положи руку на сердце.

Эльфийка, превозмогая отвращение, исполнила приказ императора. Но как только ее пальцы коснулись иссохшей грудной клетки в том месте, где должно было биться сердце, как из тела покойного правителя выскочили какие-то жгуты, впиваясь ей в руку и причиняя жгучую боль. Стиснув зубы, Киа закрыла глаза. Внутри все похолодело, мелкая дрожь сотрясла тело… Мелакор… Грог… они воскреснут, и все вокруг встанет на свои места. Станет легче, намного легче… но кому? Нет! Они будут рады воскреснуть, вновь почувствовать на губах вкус жизни. У них с Мелакором, наконец, появиться возможность раздуть огонек чувства, возникший между ними. Но хочет ли он этого?

Девушка старалась избавиться от навязчивых мыслей, но они преследовали ее, подрывая уверенность в том, что она поступает правильно.

…Хотят ли они этого?

Задержав дыхание, Киа почувствовала, как по щеке скатилась слеза.

…Нет, они бы не хотели. Их жизненный путь завершился. Если они воскреснут, то уже не будут теми, кем были до смерти! В этом случае она не сможет даже поднять на них меч. Грог не поддержал бы ее. Киа просто боится остаться одна… но она не одна! С ней Проклятый, Клем… Это все нужно прекратить! Она не вправе нарушать покой Мелакора и Грога ради своего эгоизма — не в праве!

Отдернув руку, эльфийка резко распахнула глаза. Все тело пронзила острая боль, и Киа не могла сдвинуться с места. Руку девушки сжала смуглая рука Рахмуса. Он улыбался ей, не позволяя отшатнуться. Его тело уже покрылось шелковистой, как у маденца, кожей. Император был прекрасен, но эта красота вызывала у Киа лишь отвращение.

— Кианэма, твоя энергия так нежна на вкус! Она как глоток игристого вина, поражающего своим букетом.

Превозмогая боль, Киа дотронулась свободной рукой до его груди. Сила не подчинялась ей, как будто она пыталась зачерпнуть воды разбитой чашкой. Вскоре ей все же удалось покорить призванную энергию — и руку девушки охватило пламя. Рахмус закричал, непроизвольно отшатнувшись.

— Киа! — раздался знакомый голос.

Эльфийка обернулась и заметила в арочном проходе Клема и Проклятого. Киа дернулась в их сторону, но, не справившись со слабостью, охватившей тело, упала на пол. Рахмус зло посмотрел на вторгнувшихся в его обитель:

— Слуги мои — восстаньте!

И вокруг гнома и Ворена стали появляться мертвецы в полуистлевших тряпках. У некоторых из-под лохмотьев выглядывали кости. Их черепа украшали медные обручи. В пустых глазницах, казалось, плескалась тьма и… боль. Киа, привстав, попыталась крикнуть, но из горла вырвался только хрип. Клем напрягся, перехватив топорище. Костлявые руки мертвых воинов стали наносить беспорядочные удары. Проклятый, сбив с ног одного, оторвал голову другому — но их в тот же миг заменили другие. Топор Клема рассек череп, после чего отрубил одному из представителей нежити ноги, тело его упало на пол, и в ту же секунду было затоптано другими нападающими, но все еще пыталось атаковать. Ворен, стараясь уйти из-под удара, отступил назад — освободившееся пространство заполнилось мертвыми воинами императора.

— Киа… дерево… сила.

Проклятый едва успел произнести эти слова, как ржавый клинок рассек ему лапу.

Киа попыталась встать, но ничего не выходило. Она пыталась понять, что имел ввиду Проклятый. Рядом с эльфийкой раздался звон стали, и кто-то поднял ее в воздух. Рахмус, улыбнувшись, схватил ее за плечи… Дерево… сила… Император наклонил голову, и его губы почти коснулись ее лица… Дерево… сила!

Тихо, очень тихо Киа прошептала первое слово древнего заклятья, ее голос вдруг окреп. Рахмус, нахмурив брови, попытался осознать, что происходит. Встряхнув девушку, он резко ее поцеловал, стараясь прервать заклятие, но было уже поздно. Зеленые побеги опутали его тело, впиваясь в оголенную грудь. Он пытался вырваться, оторвать от тела зеленые жгуты, но его пальцы проходили сквозь них. Лицо императора постепенно иссыхало, покрывалось морщинами — еще мгновение, и он превратился в скелет. Лишь тогда зеленые побеги исчезли. Разжав пальцы, эльфийка отошла в сторону. Костлявое тело из последних сил старалось подняться — ничего не получалось. Передернув плечами, Киа достала висевший за спиной клинок и отрубила ему левую руку, вместе с перчаткой — и Рахмус мгновенно превратился в прах. Мертвые воины один за другим попадали наземь, превращаясь в костную муку. Обернувшись, Клем вытер кровь с лица и улыбнулся. Его шатало от усталости, он пытался сохранить равновесие, облокотившись на стену, после чего сполз на пол. Ворен в изнеможении лежал около него, и его грудь тяжело вздымалась. Превозмогая боль и усталость, девушка поспешила к ним, моля лишь об одном — хоть бы они остались в живых. Комнату озарил яркий белый свет, и перед эльфийкой появились четверо людей — трое мужчин и женщина. На них были такие же доспехи, как и на императоре, отливающие золотистым светом в бликах зажженных факелов. Шлем девушки был выполнен в виде головы кошки, а у мужчин — змея, сокола, шакала.