Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 3 из 10

— Как вы догадались? — спросил помощник. Он не знал, что разговаривает с полковником Генерального Штаба бывшей Императорской Армии, который делает своё дело под видом шкипера шхуны.

— Необходимо в Маниле передать её властям и учёным, которые распознают, кто и что она, предложил помощник.

— Нет, — сказал шкипер, — это не по-морскому. Мы не можем отдавать на экзекуцию и испытания, найденного в море человека. Позаботьтесь о возвращении на прежний курс, а на тихоокеанском островке мы передадим её местным аборигенам и поручим выходить «девочку». Я думаю, что ей проще всего общаться с дикарями, а не с нами.

— И то верно. Лишь бы не попала к русским. Она может слишком много знать…

Так найденная в герметичной капсуле «девочка» была доставлена на тихоокеанский островок, где располагалась астрономическая лаборатория Джеймса Уоллера. Местные жители приняли её, как дар небесный и поклялись шкиперу выходить и оберегать от всяких опасностей.

Глава третья. Клинописные свидетельства.

Шхуна под филиппинским флагом, с маленьким шкипером-японцем на мостике снова шла к рыболовецкому порту филиппинского островка, арендованного Великобританией для высокогорной обсерватории. Триста ясных дней и ночей в году — мечта всех астрономов.

От посёлка и порта в гору вела крутая дорога. За ней, на противоположной стороне горы проглядывали заросли девственного леса. Джунгли, где по ночам блуждали злые огоньки, раздавалось рычание, крик настигнутой жертвы и начинался другой, первобытный мир. А над ним, на вершине горы, стояла обсерватория, где отважные астрономы заглядывали в неизмеримые дали пространства.

По этой дороге, Гоббс отвёз двух лондонских врачей вниз в порт, спешно вызванных им, из-за недомогания профессора Уоллера. Но, обследовав пациента, они ничего не сказали, и теперь всю дорогу ехали с озабоченными лицами. Только в порту, старший из них, профессор Корк сказал:

— Мы не хотели мешать вам в пути — вы были за рулём. А в обсерватории мы не говорили из-за этой женщины-уборщицы, владеющей английским языком, постоянно бывшей рядом. Надеюсь, вы поняли бы нас, если бы мы сказали, что мистеру Уоллеру грозит звезда самого страшного созвездия (название в русской транскрипции), но только здесь решаемся это сделать.

— Значит, речь идёт о созвездии Рака? — догадался Гоббс.

— Да. У профессора Уоллера злокачественная опухоль желудка, которую вместе с его частью нужно немедленно удалить. Я хирург, но здесь нет ни анестезиолога, ни инструментария, ни помощников… Словом, нужна бригада врачей. Я мог бы остаться здесь, однако мой младший коллега не уверен, что его заключения будет достаточно для отправки такой дорогой медицинской экспедиции. Ведь надо оборудовать в обсерватории операционную.

Шхуна подошла к причалу. Гоббс заметил на шхуне школьного товарища профессора Уоллера. Он знал его по фотографиям — известного французского археолога Анри Лота. С присущим французам непринуждённым изяществом, тот легко сбежал по брошенному трапу на берег. Чарльз Гоббс представил учёных друг другу.

— Как здоровье профессора Уоллера, — прежде всего спросил Анри Лот.

— Плохо, очень плохо, — ответил профессор Корк, — нужна срочная операция.

— Я работал в Африке, в Сахаре, заинтересовался находками в Месопотамии, но, узнав, что происходит с Джеймсом, примчался сюда, чтобы поддержать его.

— Мы будем признательны за такую помощь. Но есть ли у вас такое средство?

— Думаю, что наши последние находки, приоткрывающие завесу прошлого, помогут мне.

— Дай-то бог, — пожал руку Лоту профессор Корк.

Уже позже, сидя у постели больного, Анри Лот рассказывал Уоллеру о том, что Сахара, где на плоскогорье Тассили он производил свои археологические раскопки, пять — десять тысяч лет назад была цветущим краем. Ему удалось обнаружить наскальные изображения, которые заставили задуматься о многом.





— Ты знаешь, — продолжал Анри Лот, — я бы не рискнул вести дальше свои исследования, если бы не встретился на английском телевидении с господином Гагариным, первым космонавтом Земли, из России. Я подошёл к нему с переводчиком и спросил: «Мсье Гагарин, вы хотите посмотреть на свою фотографию десятитысячелетней давности?»

Гагарин улыбнулся своей обаятельной, известной всему миру улыбкой, и сказал: «Но я уже видел её!»

— Не может быть! Моя книга вышла лишь незадолго до вашего полёта!

Тогда Гагарин рассказал мне, что к нему ещё в Москве, тоже на телевидении, подошёл известный Фантаст, и поразил его наскальным изображением человека в скафандре десятитысячелетней давности. Он сказал Фантасту:

— Похоже, но не одно и тоже.

— Но так и должно быть, ведь одеяние сделано для одной цели, но в разное время, и видимо, совсем в другом месте.

— Фантаст попросил меня оставить автограф на странице моей книги с этой фотографией. Так что, — закончил космонавт, — мой автограф уже оставлен.

— Но это, надеюсь, не помешает вам, оставить автограф и в книге её автора. — И тот, вновь улыбнувшись, охотно написал вот здесь русскими буквами. «Гагарин». Без всяких завитушек. Вот посмотри, Джеймс, на один из двух автографов в моей книге, оставленных современным героем Земли.

— Но так же и на изображение его многотысячелетнего предшественника. Это действительно напоминает водолазный костюм. Но зачем водолазу ходить по земле в своём одеянии и позировать древнему художнику? Спасибо тебе, Анри, ты знал, чем заинтересовать меня.

И Уоллер вернул книгу французскому другу.

— Мне стоило больших трудов сделать этот снимок, потому что изображение проступает только когда оно смочено водой, а её приходилось возить издалека. Размером оно больше двух метров, и, несмотря на свою примитивность, оставляет ощущение могучей неведомой силы. И моя книга стала для меня реликвией, я всюду вожу её с собой.

Джеймс снова взял книгу, оживился, и с интересом рассматривал изображение человека в одежде ниспадавшей складками, в непроницаемом шлеме сидящем на складчатом воротнике, с чётко выраженными глазами.

— Да, вы, археологи, делаете открытия, а мы, астрономы, просиживая ночами у телескопов, открываем только загадки. Вот и Гоббс увидел взрыв сверхновой звезды, а её не оказалось. И он остался без собственной звездочки в астрономии.

— Да. Некоторые открытия археологов поражают не только мир, но даже и нас, учёных, искушенных в этом деле. Так, в Сахаре я узнал, что в раскопках Двуречья между Тигром и Евфратом, где некогда было государство шумеров, сделаны удивительные находки.

— Тоже наскальные изображения?

— Нет. Отпечатки на глине, с годами ставшей камнем. Клинописное послание из прошлого.

— И ты расшифровал его?

— Не я, конечно, а специалисты в Лондоне и Париже. Их расшифровки стали подлинными открытиями для мира. По утверждению клинописи, три с половиной тысячи лет тому назад, к полудиким скотоводам-шумерам из моря вышел пришелец в рыбьей чешуе и с двумя головами. Одну из которых, выходя на берег, снимал, и она оставалась у него в сложенном виде за плечами. Шумеры вначале боялись его как бога или посланца богов, но он оказался мудрым, добрым и заботливым советником. У него было по шесть пальцев на руках и ногах, и он обучил шумеров не только клинописной письменности, но и математическому счислению. Не нашему, десятеричному, идущему от десяти пальцев на руках и ногах, а двенадцатиричному. Культуру шумеров сменила вавилонская культура, которая заимствовала эти счисления. Важно, что его элементы бытуют и в наше время — двенадцать часов днем, двенадцать часов ночью, шестьдесят минут в часе (как слияние двенадцатиричного и десятеричного счисления: двенадцать помноженное на пять), шестьдесят секунд в минуте, дюжина в торговом деле, двенадцать месяцев в году, а если поискать, и многое другое.