Запутанное дело

Минут через двадцать Петренко вернулся в сопровождении пожилой, немного растерянной женщины.

— Вот уж и не знаю… столько вам хлопот из-за меня! А вдруг все мои мысли и подозрения — только фантазия? — сказала она, несколько оправившись от смущения.

Полковник улыбнулся.

— Что ж, лучший способ рассеять подозрения — это убедиться в их неосновательности.

— Правда, правда ваша, сыночки! Вместе разобраться легче. Ну, коли так, то не обессудьте, что время, может, даром заберу. Уж выслушайте мои сомнения. Мы втроем живем: я, внучек и муж мой, офицер в отставке. Муж тяжело болеет, все больше лежит. Я тоже часто прихварываю. Ну, а внучек и за меня, и за мужа бегает. Покаюсь перед вами: один он у нас, вот и избаловали. Надо было больше дома держать, а он все во дворе с мальчишками хороводится. Правда, ничего плохого мы за ним не замечали. Только вот недели две тому назад соседка мне говорит: «Что это вы своему Алику пистолет даете, разве это игрушка для десятилетнего ребенка?» Я так и обмерла. «Какой такой пистолет?» — «Да дедушкин, он все мальчишкам его показывает». А муж мой действительно имеет оружие. Подарок командующего армией. Вот он.

Старушка вытащила из сумочки пистолет системы «вальтер» и протянула полковнику.

«Боевому офицеру в знак памяти о пребывании в Германии. 1944 год», — прочитал он надпись на рукоятке, и сердце его учащенно забилось.

— Я, конечно, всполошилась и бросилась к Алику. «Брал пистолет деда?» — спрашиваю. «Я только Вовке показать», — отвечает. Ну, думаю, показал товарищу, это еще не так страшно, на то и мальчишка. Но с тех пор все чаще стала в письменный стол заглядывать, где вальтер этот лежал. Как на грех, на прошлой неделе приехала ко мне в гости племянница, и я закрутилась по хозяйству, с разговорами разными. Про пистолет-то и забыла. А потом словно что-то меня толкнуло: пойди, мол, посмотри. Открыла ящик и обмерла: исчез пистолет! Я мужу боюсь признаться, тайком Алика допытываю. А он уперся. «Никакого я пистолета не брал, сами, наверное, куда-нибудь сунули». Мне бы тревогу забить, а я промолчала. И все по ящикам шарю. Думаю, может, правда, муж перепрятал пистолет? А спросить его боюсь. Пять дней так промучилась. На шестой открываю ящик и глазам своим не верю: лежит этот вальтер на месте, будто его никто и не трогал! Ну, тут уж я не вытерпела. Рассказала мужу про все свои переживания и с укором к нему: зачем, мол, не сказал мне, что пистолет куда-то переложил? А лицо его как побледнеет!… Оказывается, он к пистолету и не притрагивался! Взялись мы за внучонка вдвоем: скажи и скажи, кому давал оружие? Ведь в это время мы про убийство директора завода уже прослышали.

— А что же сказал Алик?

— В том-то и горе наше, что ничего. Уперся. Твердит одно: «Не брал!»

— У вас есть подозрения, кому он мог дать оружие?

— В соседнем с нами доме один живет. Недавно из тюрьмы вернулся. Поступил было на завод, но то ли его уволили, то ли сам ушел.

— А как фамилия вашего соседа?

— Гиренко. А еще есть у него кличка хулиганская: « Гришка-прук».

— Пистолета не было в столе пять дней? Когда же он снова появился?

— Да вот два дня назад. Муж говорит, что одного патрона не хватает. Посоветовались мы с ним и решили: надо заявить в милицию. Я сначала поплакала, ведь отвечать и нам придется за плохое хранение оружия. Но муж у меня принципиальный. «Поделом нам, говорит. Может, это из-за нашей небрежности человек хороший погиб».

Майор Петренко проверил пистолет. В обойме действительно не хватало одного патрона. В стволе видна была сажа — след недавнего выстрела.

Оставив вальтер как вещественное доказательство, старушка ушла.

Майор Петренко растерянно потирал свою лысину.

— Вот это новость так новость! Что ж получается: пистолет возвращен на место в стол два дня назад, а Власюк убит три дня назад? Значит, в момент убийства оружие находилось в чужих руках. Важное обстоятельство!

— А как насчет того, чтобы закрыть дело? — лукаво улыбнулся Литовченко.

Майор опустил глаза.

— Нет, уж теперь не закроем!… И благодарю за хороший урок.

— Какой урок? Старуха ведь пришла не по моей инициативе.

— За разговор у зеркала. Вы думаете, я не понял его скрытого смысла? Но, честно признаюсь, вполне оценил его только сейчас.

«Линия Цибы», как теперь в шутку друзья называли его версию, приобрела решающее значение.

На другое утро, уже по инициативе Петренко, лейтенант первый докладывал о новых материалах, полученных за сутки.

— Выявил интересного человека. Фамилия его Фесенко. Работает на заводе в механическом цехе, а живет в заводском доме. Знает почти всех рабочих в лицо. Старых — потому, что вместе работали, новых — потому, что новые лица всегда привлекают внимание. В вечер убийства он с женой шел из кино, недалеко от завода, и услышал глухой звук. Ему показалось, будто о крышу ударил камень. Вскоре мимо него быстро пробежал человек. Фесенко узнал уволенного с завода Гиренко. Он был в своей рябой кепочке с маленьким козырьком. Фесенко не придал значения этой встрече. Но когда услышал об убийстве Власюка, невольно о ней вспомнил и принялся анализировать. В памяти всплыли такие подробности: Гиренко бежал в сторону от заводоуправления. Увидев Фесенко, надвинул кепку, чтобы прикрыть лицо.

— Вы проверили, за что был уволен Гиренко с завода?

— Сразу же, как только узнал эти новые подробности. За год работы на заводе он получил четыре взыскания. Вот приказы директора. Первый выговор — за сон на работе. Затем предупреждение за перегрев электрический печи накаливания, из-за чего она вышла из строя. Вот третье взыскание: выговор за включение рубильника в тот момент, когда ремонтировалась электролиния. Из-за этой оплошности одного из рабочих ударило током, он и до сих пор в больнице лежит. Наконец, за неделю до убийства приказом директора Гиренко уволен с завода как расхититель государственного имущества. Было доказано, что он украл с заводского склада десять кубометров леса.

— А его прошлое?

— Темная личность. Пятнадцать лет отсидел в тюрьме за убийство. Так что бывалый хлюст.

— Есть еще что-нибудь?

— Пожалуй, для нас самое главное — следы, обнаруженные на клумбе у окна. По размеру они подходят к ботинкам Гиренко. Он носит сорок второй размер.

— Да, сегодня вас можно поздравить с крупным успехом, лейтенант!

В кабинет незаметно вошел майор Петренко. Он протянул лейтенанту руку.

Его рукопожатие было крепким и искренним, хотя было ясно, что ему нелегко далось это признание своей неправоты.

— А теперь разрешите доложить, товарищ полковник? Целый день потратил, допрашивая этого паршивого мальчишку, внука старухи. Ничего не говорит! Наконец, признался: вальтер он давал Гиренко. Тот ему обещал за это подарить воздушный пистолет. Ну, естественно, взял клятву никому не говорить. Для большей гарантии припугнул.

— Теперь уже можно подводить итоги, майор! Давайте-ка их суммируем.

— Итоги таковы: пистолет офицера в отставке находился у Гиренко в момент убийства Власюка. После выстрела в окно, который Валя восприняла как хлопок, а Фесенко как удар камня о крышу, Гиренко видели убегающим от заводоуправления. Следы, оставшиеся на клумбе, подходят к обуви Гиренко. Наконец, так сказать, психологический аргумент: увольнение с работы за воровство могло побудить к преступлению.

— А вы что скажете, лейтенант?

— Я полагаю, что медлить нельзя. Необходимо задержать Гиренко и произвести у него обыск.

— Правильно, медлить больше нельзя. У нас достаточно материалов, чтобы изобличить убийцу!

Прошло много времени. Бандит Гиренко по приговору суда был расстрелян, и трудная работа по расследованию сложного дела об убийстве директора завода начала забываться. Люди, изобличившие преступника, решали уже другие важные вопросы общественной и государственной безопасности.

Но однажды вечером все волнения, связанные с этой двойной трагедией — Власюка и Новацкого, — с новой силой всплыли в памяти полковника Литовченко. Прогуливаясь как-то после работы по улицам города, он случайно встретился с человеком, тоже причастным к описанным выше событиям. Это был Банько.