Страница 2 из 3
После этого мать сказала: «Всего есть четыре лиры пятнадцать сольди. Слушайте, дети, если мы купим capitone [10], то потом нам целую неделю придется есть „хлеб со слюною“ — pane o sputo».
Мео отвернулся, а остальные три мальчика начали плакать и кричать так, что у меня закружилось в голове. Маленький Пьерино лег на стол, начал бить по доске каблуками и повторял во все горло: «Я хочу capitone! Я хочу capitone!»
Мать зажала уши и закричала хриплым голосом: «Zitto, zitto [11], Мео купит вам capitone!»
Тогда Мео отозвал ее в сторону и сказал: «Пусть их, мама. Я, верно, завтра получу лиры две от тех, кто потерял вот эту куклу. — Он показал матери меня и добавил, почему-то смотря ей прямо в глаза: — Я ее нашел на via Sistina».
Мать тоже посмотрела ему прямо в глаза, потом посмотрела на меня и сказала: «Не испорть ее, Нинетта». Потом она опять обратилась к Мео: «Ну, тебе пора. Cottio скоро начнется. Только купи хорошего capitone. Бедные мои дети, надо же вам, в самом деле, хоть раз в году сытно и вкусно поесть!»
— На улице Нинетта куталась в два платка и прижимала меня к себе. Я высунула голову и слушала, но они молчали. Только один раз Мео сказал: «Мы оба сумасшедшие. Дует трамонтана [12], а я веду тебя на piazza del Cerchio!»
Она ответила: «Но на улице ведь так хорошо! И мне тепло, Мео, право, тепло».
Мы прошли мимо огромной ямы, большой, как piazza Colo
— Это- Foro Romano, — вставила Нерина.
— …Мы его прошли, и я увидела толпу, услышала шум и крики и почувствовала невыносимый запах рыбы. Торговцы ужасно громко выкликали названия рыбы, и чаще всего слышалось: Capitoni! Capitoni! Capitoni! — Это и был cottio, рыбный рынок.
— Да, — опять прервала Нерина, — я знаю, такой рынок устраивается перед каждым Рождеством. И у нас вчера вечером тоже был к ужину capitoni. Но рассказывай дальше, Гуальберта, я больше не буду тебя прерывать.
Гуальберта снова заговорила:
— Я не люблю шума и толпы, и потому я спряталась под платками Нинетты. Там, как в темнице, я пробыла очень долго, и под конец Нинетта начала страшно кашлять. Когда я почувствовала, что мы ушли с cottio, я снова выставила голову. Нинетта, хрипя, сказала Мео: «Идем скорее домой, мне очень больно в груди, когда я кашляю». Мео смотрел на нее так, как будто она была его сестра, и повторил несколько раз: «Мадонна! Зачем я взял тебя с собою, я сумасшедший?!»
Когда мы вошли в ту улицу, Мео дал ей в руки сверток с рыбой, а сам взял Нинетту на руки и понес нас наверх, в комнату соры Нанны. Но соры Нанны не было. Мео уложил Нинетту на кровать — если бы ты видела эту кровать! — и Нинетта все кашляла так, как будто у нее рвалось в горле. Мео хотел позвать сору Нанну, но девочка не соглашалась и уверяла его, что это пройдет. Она прибавила: «Только вернись ко мне и не отнимай у меня сегодня куклу».
Мео взял рыбу и побежал домой. А через несколько минут Нинетта — она была горячая-горячая — сделалась такой странной и стала говорить такие непонятные вещи, что я едва не обмерла со страха. Она начала бредить.
Мео пришел и, увидев это, бросился за своей матерью и сорой Нанной. Вся комната наполнилась соседками, а через полчаса пришел доктор. Обо мне тут совсем забыли, и кто-то бросил меня в угол. Я попала за сундук и лежала там, почти ничего не слыша и не двигаясь.
— Только на другой день обо мне вспомнили. Мать Мео вытащила меня и унесла к себе. Я успела рассмотреть Нинетту, которая лежала на своей постели и тихо хрипела.
Когда наступил вечер, пришел Мео. Он отдал матери свою выручку и сейчас же убежал к Нинетте.
Он вернулся не скоро и смотрел очень хмуро. Зато его братьям было весело. Они прыгали вокруг стола и пели:
Evviva il capitone, Abbasso il pizzardone! [13]
Потом один из них закричал: «Мама, а ты забыла, что сегодня надо зажечь ceppo?» [14]
Мать сказала: «Но у нас нет больше дров».
Тогда мальчишки снова начали хныкать. Мать вздохнула и одела уже было платок, но Мео встал и без шапки вышел из комнаты. Через десять минут он вернулся и принес большой кусок деревянной доски.
«О, — сказала мать ласковым голосом, — кто это дал тебе так много?»
А Мео коротко ответил: «Я украл это на стройке».
Потом он сел у стола и больше не двигался.
Мальчики положили доску в камин, обернули ее старой газетой и зажгли. Когда она наконец разгорелась, они запрыгали перед огнем, греясь и крича:
«Ceppo должен гореть до самого рождественского утра», — закричал Пьерино.
Тут Мео поднял голову и сказал: «Доктор говорит, что Нинетта проживет столько же, сколько и рождественское ceppo».
Мать разделила между всеми часть capitone, и Мео принялся с жадностью за еду.
— Сегодня утром Мео вышел из комнаты, когда было еще темно, и вернулся только через три часа. Он был очень молчалив и бледен; он завернул меня в платок, взял под мышку свой ящик и вышел. На улице перед домом, где жила Нинетта, была большая толпа, но Мео пошел другой дорогой, и я не могла узнать, что сталось с бедной девочкой.
Мео шел молча и опустив голову, не предлагая никому спичек и не останавливаясь для чистки башмаков.
Вдруг к нему подошел полицейский и сказал: «Ohé, ragazzo [16], покажи-ка мне свой билет!»
Мео вздрогнул и оглянулся, как будто хотел убежать. Но полицейский держал уже его за куртку. Тогда он спросил: «Какой билет?»
«А ведь это ящик для чистки сапог?»
«У меня нет билета», — сказал Мео угрюмо.
Полицейский ничего не ответил, взял его за руку и повел с собою. «А это что?»
Мео, глядя в землю, ответил злым голосом: «Вы или слепой, или дурак, pizzardone: это кукла».
Полицейский, кажется, страшно рассердился, но сдержался и только прибавил шагу да сказал: «А вот мы в префектуре узнаем, откуда у тебя эта кукла».
Когда мы пришли в большое здание с огромными залами — верно, это была префектура, — какой-то господин взял меня у Мео, унес и спрятал в шкаф. Через час дверь шкафа отперли, и я увидела твоего папу.
Синьор Депретис вошел в детскую на цыпочках, но Нерина уже проснулась.
— Babbo, babbuccio [17], - позвала она, — если бы ты знал, что Гуальберта рассказала мне во сне!
И она передала отцу приключения куклы, закончив своим настойчивым тоном:
— Надо, чтобы ты отыскал семью Мео и также бедную Нинетту, может быть, она еще жива, и помоги им. Непременно, babbo mio!
Отец посадил ее к себе на колени и сказал:
— Как ты впечатлительна, моя милая девочка! Ведь ты понимаешь, что это все тебе только приснилось. На самом деле Гуальберту принес в полицию приказчик того магазина на via Sistina, где мы ее потеряли.
Нерина задумалась.
После, наедине, синьора Депретис сказала мужу:
— Все это твоя система воспитания. При девочке читают газеты, говорят Бог знает о чем… Она так впечатлительна!
Вечером было очень весело. Рождественская елка в Риме — редкость, и это еще увеличивало ликование детворы.
Нерина нашла среди подарков новое платьице для Гуальберты, переодела ее и танцевала с нею вальс в первой паре.
10
Вид угря
11
Замолчи, не шуми (итал.)
12
Северный ветер (итал.)
13
Здравствуй, рыба-капитоне, / Убирайся, пиццардоне! (итал.)
14
Полено (итал.)…зажечь сeppo — сжигание «рождественского полена» было традиц. частью празднич. ритуала.
15
— Полено! Полено! / Иисусе, Мария / И Иосиф святой, / Воистину так! (итал.)
16
Эй, мальчик (итал.)
17
Папа, папочка (итал.)