Страница 36 из 65
— А где, ты думаешь, я была? — Она решила ответить вопросом на вопрос, чтобы понять, чего он от нее добивается.
— У своего женишка!
— У замужней женщины не может быть жениха, — отпарировала она и прошла мимо супруга во входную дверь. Станислав шел за нею след в след явно с намерением продолжать свою гневную речь.
Лиза остановилась в гостиной, сбросила ему на руки меховую накидку и поинтересовалась:
— Как ты думаешь, могу я поесть? Ужасно проголодалась…
Станислав отшвырнул накидку, которая упала на диван, и вышел вон. Лиза присела тут же и устало откинулась на спинку. Заметив, что у лестницы жмется испуганная Марыля, она спокойно распорядилась:
— Прикажи на кухне, пусть мне принесут сюда обед. И передай Василисе, что я зову ее пообедать со мной… Да, еще, прибери в шкаф мою накидку — она пока не настолько мне надоела, чтобы валяться здесь…
А ночью Станислав набросился на нее как дикий зверь, правда, помня о своем обещании не трогать те места, которые открывало платье. В какой-то момент Лиза даже испугалась, как бы от напряжения у него, не открылась рана, так он содрогался от ярости.
Но потом она вообще перестала ощущать что-то, кроме боли, и опять не выдержала. Так ударила его в лицо коленом, что до крови разбила нос. И сама же за ним ухаживала, меняла холодные компрессы и на всякий случай просила прощения, уверяя, что сделала это нечаянно…
Но он, чуть пришел в себя, не захотел больше оставаться в супружеской спальне и остаток ночи провел в своей комнате, где стояли шкафы с его одеждой, на широкой и мягкой кушетке.
Зато она после его ухода заснула как убитая и спала до тех пор, пока ее не разбудила Марыля, сообщившая, что его сиятельство ждет ее сиятельство к завтраку.
— Позови ко мне Василису, — распорядилась Лиза, — а сама принеси мне из оранжереи парочку белых орхидей.
Марыля негромко фыркнула. Она все никак не могла смириться с тем, что княгиня не оценивает по достоинству ее умение сооружать замысловатые прически. Горничная действительно это умела, но у нее не было того художественного вкуса, которым отличалась экономка. Многосложные башни из волос Марыли не шли ни в какое сравнение с простенькими прическами Василисы, которая одним движением могла расположить какой-нибудь локон так, словно он нечаянно выпал из прически, и придать лицу Лизы неповторимое очарование.
Но сегодня экономка понадобилась княгине не только для этого. Она хотела посоветоваться с нею насчет Станислава — при всей своей проницательности в прямом и переносном смысле молодой жене все еще не хватало опыта должным образом оценить то, что происходило с ее мужем.
Василиса появилась все в том же платье, и Лиза только сейчас обратила на это внимание: то ли экономка носила его, как остальные слуги ливрею, то ли у нее не было средств купить себе что-нибудь другое.
— Василиса Матвеевна, — сказала она, — а вы бы не хотели выбрать и себе что-нибудь из гардероба своей крестной?
Экономка, похоже, ожидала какого угодно вопроса, но такого…
— Если бы у меня была такая возможность, — справившись с волнением, проговорила она, — то я бы кое-что взяла. Там есть парочка платьев скромных…
— Устаревшего фасона, — подсказала Лиза.
— Екатерина Гавриловна в юности не могла иметь роскошные туалеты, но меня они вполне бы устроили…
— Вот и договорились, — поспешно сказала Лиза. — Выберите себе все, что хотите.
Она подивилась про себя порядочности экономки, которая пять лет созерцала оставшиеся после госпожи сокровища — наверняка у нее самой в гардеробе было не очень много вещей! — но ни разу не протянула руку к тому, что ей не принадлежало. А ведь кто о том мог бы догадаться? Не Станислав же, занятый только собственной персоной! Над нею пять лет не было никого.
— Спасибо, Елизавета Николаевна, — растроганно проговорила она, — а то мое бедное платье уже не выдерживает столь частых стирок…
— Ерунда, — махнула рукой Лиза, — простите, что я не подумала об этом сразу… Василиса, а вы никогда не хотели выйти замуж?
— Ваше сиятельство, вы меня сегодня поражаете. — Чтобы скрыть смущение, она стала помогать Лизе надеть приготовленное Марылей зеленое платье — княгиня и сама не могла похвастаться обилием туалетов.
Она взяла щетку для волос и стала причесывать хозяйку.
— Сегодня, пожалуйста, сделайте из меня не бутон, а белую орхидею. Стебель — все тот же, — пошутила Лиза и напомнила:
— Вы не ответили на мой вопрос.
В дверь постучала Марыля и передала орхидеи.
— Скажи князю, что я буду готова через пятнадцать минут, — приказала Лиза и обратилась к экономке:
— Так на чем мы остановились?
— Хорошо, княгиня, раз вы настаиваете, признаюсь: я живу во грехе… Игнац… Мы любим друг друга, но нам все время что-нибудь мешает обвенчаться…
Она тяжело вздохнула:
— Ну, Василиса Матвеевна, из всякого положения есть выход. Возможно, я смогу помочь вам, но сегодня… Ne pourrie-vous pas…[28].
Она споткнулась на середине фразы, удивившись, что говорит по-французски.
— Peut-on vous aider?[29] — с улыбкой договорила экономка.
— Вопрос у меня, конечно, деликатный, — решительно заговорила Лиза, — но, по-моему, мы с вами уже переступили ту черту, у которой обычно задерживаются малознакомые люди… Дело в том, что я… ударила Станислава.
— Не может быть! — воскликнула Василиса.
Лиза по-своему расценила ее возглас и поспешно добавила:
— Если быть точной, я ударила его дважды. Один раз пресс-папье в библиотеке, а второй раз сегодня ночью, коленом… нечаянно… Нет, вру, я ударила его вполне сознательно и теперь думаю, как бы попросить у него прощения…
— Ни в коем случае не надо этого делать! — вскричала Василиса.
— Вы имеете в виду, не стоит его впредь бить?
— Я имею в виду, что не надо у него просить прощения.
— Да, но с каким лицом я спущусь сейчас к завтраку? Как будто ничего не произошло?
— Вы должны спуститься с обиженным лицом.
— Что-о?!
— Именно об этом я и хочу сказать, Елизавета Николаевна! Станислав вас обидел. Вы же не просто так его ударили? То есть ваш муж довел вас до такого состояния, что вы себя не помнили…
— Я бы и рада сказать, что не помнила, но ведь все было наоборот: я так разозлилась, что готова была прибить Станислава. Знаете, я не привыкла, чтобы те, кто живет рядом со мною, не считались с моими желаниями…
— Понятно, а Поплавские как раз не привыкли с другими считаться. Но поскольку в своих желаниях вы на равных, тогда за что вам извиняться?
Неожиданно Василиса хихикнула, как девчонка:
— Подумать только, а я еще недоумевала, что это у князя с носом?
— Значит, говорите, с обиженным лицом?
— Именно так! Ничего не поделаешь, si vis раcem — para bellum![30].
Лиза подняла вверх правую руку и ответила в том же духе:
— Ave, Caesar, morituri te salutant![31]
Она уже взялась за ручку двери, но обернулась и спросила у экономки:
— Василиса Матвеевна, вы никогда не садитесь с нами за стол. Здесь так заведено?
— Нет, думаю, князь не стал бы возражать, чтобы я с вами трапезничала, но сегодня, думаю, вам лучше пообщаться без свидетелей.
Лиза медленно спустилась по лестнице. Станислав уже сидел за столом и задумчиво крутил в руке серебряную вилку. Она слегка кивнула и села на свое место.
— Доброе утро, Елизавета Николаевна, — сказал он с нажимом.
— Доброе утро, — машинально повторила она.
— Вы ничего не хотите мне сказать?
— Мне нечего сказать.
— Вот как, это почему же?
— То, что я могла бы сказать, вам не понравится.
— Тем не менее скажите, я прошу.
— Вы дурно воспитаны!
28
Не могли бы вы… (фр.)
29
Вам помочь? (фр.)
30
Хочешь мира — готовься к войне (лат.).
31
Здравствуй, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя! (Обращение римских гладиаторов) (лат.).