Рассказы

— Какой же он иностранец, когда он мой сын?

Галинка закусила губу и молчала. Ага, нечего сказать. Табуретка теперь стала льдиной в Ледовитом океане. Корабль перевернули вверх дном, и получилась отличная палатка. Трубу и флаг водрузили на крыше.

— А где радиоустановка, антенна? — спросил Борис.

— Какая антенна, которая высокая? — догадалась Галинка. — У нас есть спицы, только мне не дадут. А то я глаз выколю.

— Да и у нас есть! — закричал Севка. — Сейчас, сейчас!

Он выдернул спицу из маминого вязанья и воткнул ее в щель на табуретке. К ней придвинули кубик и — радиоустановка готова. Пожалуйста, товарищ Буль-Буль, можете начинать передачу!

Вот теперь-то очень заметно, что Буль-Буль голый. Б-р-р! А у полярников все меховое: и куртка, и шапка, и унты. Вот что.

— Обвяжи его пока моим платком. — Галинка достала носовой платок. — Ну пока, чего мотаешь головой?

Ой, полярный исследователь в платочке! Борис тоже смеялся. Стойте, стойте! Сейчас Буль-Буль будет одет как надо, в меховую куртку.

— Борька! Где мои заячьи рукавицы? Которые я у бабушки в печке прожег?

Севка порылся в старой корзине в кладовой и принес заячью рукавицу. От нее остались только манжетка и большой палец. Галинка уже догадалась, что надо сделать. Разрезать… как это называется… вдоль? — и будет меховая куртка. Большой палец — рукав. Вот жалко, что нет второго.

Буль-Буль в новом наряде выглядел очень солидно. Настоящий полярник. А это ничего, что рукав один.

— Там белые медведи, — сказала Галинка.

— Неси своего, — приказал Севка. — Буль-Буль на работу на нем будет ездить.

— Он же коричневый. И на медведях не ездят.

Но все же принесла. Мишка, правда, был бурый, но зато хорошо рычал. И Буль-Булю удобно было на нем сидеть.

— А вот она будет моржом, — показал Севка на резиновую куколку.

— Ты что? — обиделась Галинка и крепко зажала куколку в руке.

— Ну тюленем. Буль-Буль в нее будет стрелять.

— Сумасшедший, — сказала Галинка и пошла к двери.

— Да я нарочно! Куда ты? Очень нужны нам моржи и тюлени. Их там полно, если ты хочешь знать. Буль-Буль найдет другого зверя. Такого, что никто и не видал!

И Буль-Буль нашел. Разве кто-нибудь видал белых полярных слонов? Никто. А вот они. Шесть штук, один другого меньше. Стоят на льдине, недалеко от палатки. Хоботы у них короткие. И вовсе они не отбиты. Такая порода. Полярные.

Ах, как здорово! Севка от радости кувыркается на диване. Знаменитый полярный исследователь! Вот он среди льдов верхом на медведе. А вокруг — тоже теперь знаменитые полярные слоны! А кто их открыл? Ну конечно, Буль-Буль.

Где Буль-Буль?

Буль-Буль из далекой Арктики приехал на родину. В отпуск. Меховую куртку он снял и опять остался без всего. Сколько человеку, оказывается, нужно одежды! Галинке все-таки пришлось сшить ему штаны. Красные плавки. Знаменитый полярник будет загорать.

На другой день Севка спешил из школы, чтобы отправить его самолетом к теплому морю. Но Буль-Буль вдруг исчез!

Севка перерыл все учебники и игрушки — нету. Спросил у Галинки — не знает. Что же могло случиться? Куда пропал Буль-Буль, веселый фокусник, смелый путешественник и знаменитый исследователь?

— Не пропадет, — успокаивала мама. — Иди погуляй, а я сделаю уборку и найду.

Севка никуда не пошел, — какое уж тут гулянье! — он помогал отодвигать тумбочки, кровати, сам везде заглядывал — нету!

Расстроенный, сел за уроки. Вот теперь на столе пусто. То есть не пусто, а нет Буль-Буля. А недавно он стоял вот тут под лампой и глядел. Севка в который раз уж макает перо в чернила, но не пишет, а все время грызет конец ручки. Жалко Буль-Буля.

За обедом мама предложила:

— Сделай нового. Ты теперь умеешь, еще лучше получится.

— Не хочу лучше! Где мой Буль-Буль?

— А я знаю! — вдруг объявил Борис.

— Где? — Севка так и подпрыгнул.

Старший брат передразнил его: тоже дернул головой, вытаращил глаза, а потом подмигнул, мол, не скажу.

— Ма-а-м! Он знает, где Буль-Буль!

— Ладно, не ябедничай. Сейчас вот прожую — и узнаешь.

Борис откусил большой кусок хлеба, потом отправил в рот полкотлеты и начал неторопливо жевать. Севка глядел ему в рот. Наконец тот проглотил.

— Ну где?

Борис вдруг сделал печальное лицо, тяжело вздохнул и показал пальцем в тарелку на горку картофельного пюре.

— А-а-а! — заревел Севка так, что папа вздрогнул.

— В чем дело?

По коридору послышались торопливые мамины шаги. Она быстро открыла дверь, выплеснув из кастрюльки на пол компот.

— Что здесь случилось?

Севку уверили, что Буль-Буля никто не варил и варить не собирается. Он обязательно найдется.

Здравствуй, Буль-Буль!

Дворничиха тетя Настя сказала, что в субботу будет пробная топка.

Что это, пробная топка?

Ну затопят на один день, не для тепла, а для проверки: может, у кого батареи не нагреваются или подтекают, проржавели за лето.

Пришел Севка в субботу из школы, а на полу под окном — лужица. Что это? Не могли же рыбки выплеснуть из банки, они совсем малюсенькие, с ноготок. Да и стоят совсем в другом углу подоконника. Прислонился Севка к батарее — теплая и вспомнил: пробная топка! Значит, проржавели за лето! Побежать скорее к тете Насте. Нет, сначала надо что-нибудь подставить, чтоб на пол не капало. Севка повертелся-повертелся, увидал папину пепельницу и сунул ее под батарею.

Тетя Настя что-то вязала, сидя на своем обычном месте у ворот. Она была без белого передника, потому что не дежурила сегодня. Но все равно спросила номер Севкиной квартиры и обещала сказать в домоуправлении.

К обеду Севка опоздал, и ему немного попало. Поэтому он забыл сказать про пробную топку. И вспомнил только, когда папа спросил:

— Да где же моя пепельница?

И вот папа нагнулся, поглядел под батарею и вдруг сказал:

— Вот он, твой Буль-Буль. За трубу провалился.

Севка запрыгал, захлопал в ладоши. Миленький Буль-Бульчик! Это он упал с подоконника!

Как он изменился за эти три дня, бедняжка! Стал меньше, сморщился. Красные плавки теперь съезжали с его похудевшего туловища.

— Нет, жаркий климат ему не в пользу, — заметил Борис, кивая на теплую батарею. — Он ведь полярник.

Но Севка был рад и такому Буль-Булю. Он целовал его лысую головку и приговаривал:

— Здравствуй, Буль-Бульчик! Здравствуй!

Лесная царевна

Листья падают тихо. Совсем сухие с легким шуршаньем. А желуди стучат. С порывом ветра их сыплется много, они стучат о землю нестройной дробью, как, табун испуганных лошадей, которые несутся по степи… Так сказала Карылгаш. Васек тогда засмеялся: «Чудная». Засмеялся, а сам увидел напряженные вытянутые шеи, о которые бьются гривы, дикие от страха глаза, прижатые уши… Вот снова дружная дробь, только с дальнего дуба, тише — табун метнулся в сторону: трах-тах, трах-тах, трах-тах и… ушел.

— Здорово! — удивился Васек. — А у нас табунов таких нету.

— У вас же нету степей, — сказала Карылгаш. — Зато есть ле-ес.

Она подняла темные блестящие глаза кверху. Васек знал, что она теперь будет переводить их с дерева на дерево, с вершины на вершину. Ну пусть, раз человек не видел, в степи родился. То-то ей все в диковинку. Сначала, когда Карылгаш пришла сюда первый раз, она просто оторопела:

— Ой, как много, зачем так много?!

Смешная, зачем, говорит, так деревьев много. А как же, ведь лес!

— А какие большие! — она запрокидывала голову и останавливалась. — До самого неба.

— Да что ты все в небо смотришь, как птица?!

— Да, — кивнула Карылгаш. — Я и есть птица. По-казахски Карылгаш — ласточка.

Васек удивился. Да и как не удивиться?

— А твое имя что значит?

— Мое ничего. Васек, и все.

Но Карылгаш покачала головой. Каждое имя должно что-то значить. Она спросит у отца, когда он за ней приедет.