Страница 11 из 11
Руки Этельреда, наполненные силой безумия, держали её, как стальной капкан. Юноша приподнялся на кровати и тянулся к ней, к её лицу, к её губам. Он видел свою возлюбленную — и ничему бы не позволил разлучить их.
— Эверморн, — как заклинание, повторял он.
— Прочь! Отпусти меня! — взвизгнула Невермор. Её ногти вцепились в его лицо, а волосы-лозы поднялись, готовые разорвать его в клочья, только чтобы разомкнуть смертельные для демоницы объятия. Но двери Храма были уже почти закрыты, и в сердце Пустой Вечности закралась пустота смерти. Невермор поняла, что уже слишком поздно. Тогда она отбросила назад волосы, с которых уже постепенно осыпались тёмные лепестки роз, и впилась в губы юноши в жадном, страстном, хищном поцелуе. В нём выплеснулось всё, что когда-то происходило в душе Невермор — и то, чего там никогда не было. Самая сущность страстей, кипевших в ней, могла обжечь Этельреда; но ещё сильней был холод тоски по любви. Ведь никогда Невермор не доводилось испытать это чувство; и теперь, в последние мгновения жизни, она убеждала себя, что любовь Этельреда принадлежит именно ей.
…Юноша пришёл в себя, не сразу поняв, где он находится. Он совершенно не помнил, что произошло с ним за последние несколько дней. Он не понимал, почему его постель всклокочена так, словно её изжевали и выплюнули. Но сильнее всего Этельреда удивило то, что он прижимал к губам чёрно-бордовую, словно опалённую, неимоверных размеров розу.
Прошло более полугода.
Лиа сидела на ступенях Храма, зная, что если кто-нибудь войдёт в белую арку, он не увидит ничего, кроме розового куста. Но она понимала, что едва ли кто-то мог появиться среди развалин. Поначалу её удивляло то, как быстро величайшая тайна города превратилась в нечто обыденное и заурядное; теперь она не обращала на это внимание. Да, после третьего дня той зимы алые розы так и не расцвели снова. Люди поохали, поахали — и успокоились. Нет роз — нет тайны. Правда, белые цветы на том кусте, что рос у самых дверей Храма, стали ещё больше и свежее — но кому до этого какое дело?..
Возможно, когда третий день зимы наступит снова, люди, как обычно, забьются в дома и будут дрожать там до полуночи; потом выйдут на улицы и узнают, что все горожане остались в живых. Их удивлению не будет границ; но в следующем году об этом уже никто и не вспомнит.
Как никто не вспомнит о девушке, пропавшей без вести прошлой зимой. Никто — даже тот, ради кого она пожертвовала привычной жизнью. Лиа могла видеть его: даже после того, как её тело превратилось в свет и вышло из паутины цветочных лоз, она сохранила способность смотреть на весь город сразу. Однажды она попыталась найти Этельреда. Его обнимала какая-то темноглазая девушка, а он вплетал ей в волосы странную чёрно-бордовую розу…
Лиа стиснула зубы и вдруг ощутила тянущую пустоту в сердце. Оглянувшись, она посмотрела на свои розы и увидела, что их лепестки все ещё чистые и белые, но уже начинают увядать…
Лиа знала, что смерть цветов принесёт смерть ей самой.
Она знала и то, как сохранить их свежими ещё хотя бы на год.
Но сможет ли она подавить в себе зло, которое когда-то помогала уничтожить, сможет ли противостоять зову лишённых разума, но жаждущих жить растений, сможет ли стать тюремщицей для самой себя — всё это ей лишь предстояло узнать.