Страница 6 из 8
Проблема "себя самого" для ребенка трудна и темна, но страшно важна. Те, кто занимался психологией человека, постоянно обращались к этой несложной теме, ибо она является первоосновой для изучения формирования сознания.
В художественной литературе, например, Льюис Кэррол, создатель бессмертной "Алисы в Стране Чудес", с юмором рассказывает нам, как с этой трудностью встретилась Алиса. Посмотрим в начало главы "Совет Гусеницы", где Алиса и Гусеница обсуждают интересующий нас вопрос. Может быть, мы, более подготовленные, сможем придти к уместным заключениям там, где это не удалось героям. Итак:
Гусеница и Алиса некоторое время молча смотрели друг на друга. Наконец, Гусеница вынула чубук кальяна изо рта и спросила сонным, скучающим голосом:
— Ты кто такая?
Это было не очень-то ободряющим началом разговора, и Алиса ответила довольно робко:
— Я… я не знаю наверняка, Мадам, по крайней мере сейчас. Я еще могу сказать, кем я была сегодня утром, но с тех пор я столько раз менялась.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Гусеница строго. — Ты хоть сама-то понимаешь?
— Совсем не понимаю, — сказала Алиса, — я, знаете, сама не в себе.
— Не знаю, — отрезала Гусеница.
— Боюсь, Мадам, что я не могу объяснить понятнее, — очень вежливо ответила Алиса, — потому что просто не знаю, с чего начать, а быть в один и тот же день такой разной — это так запутывает.
— Это — не запутывает, — сказала Гусеница.
— Ну, может быть, Вы пока так не считаете, — возразила Алиса, — но вот начнете окукливаться, а в один прекрасный день Вам придется, а потом станете Бабочкой, и я уверена, Вы почувствуете себя очень странно.
— Нисколько, — парировала Гусеница.
— Ну хорошо, — сказала Алиса, — пускай это не странно Вам. Но мне было бы очень не по себе.
— Тебе! — хмыкнула презрительно Гусеница. — Да кто ты такая?
Это вернуло их к началу диалога.
Если бы мы хотели узнать об инграммах Алисы, мы могли бы позволить себе некий дианетически-литературный разбор произведения; однако, вероятно, куда более ценно для нас же, если Кэррол и его Алиса будут сами говорить за себя. И тогда мы увидим забавную, и, тем не менее, много нам говорящую картину детского изумления, и даже оцепенения перед загадкой: "А что же такое — я сама?" Тот факт, что дети испытывают замешательство перед этой проблемой, не должен удивлять нас — она ставила в тупик и величайших философов. Они самоуверенно бросались на штурм, пытаясь войти в самую сердцевину мышления, но эти попытки явно не привели к полному успеху, судя по недостатку единства взглядов философов на проблему самоотождествления.
Как бы глубоко мы ни рассматривали эту проблему, но мы не можем не замечать, что большая часть детских затруднений при ее решении носит временный характер. Не надо уж слишком философствовать по их поводу. Затруднения ребенка носят легкоустранимый характер. Например, дети вовсе не сильны в семантике, словарь их довольно беден и зачастую они не понимают значения того или иного слова и употребляют его неверно. Мирок их действительности еще очень мал. Ребенок проходит одну за другой все стадии отделения себя от окружающего мира. Когда он только появляется на свет, у него полностью отсутствует понятие о том, где кончается он сам и где начинаются все прочие вещи и люди. С этим он постепенно освоится, но тут перед ним встанет новая задача — определить, где кончаются его желания и вступают в действие иные силы. У ребенка еще не сформировано чувство реальности в той степени, как у взрослого или даже подростка, и это не позволяет применять к нему обычный дианетический процессинг, потому что содержимое обычного банка памяти ребенка неадекватно имеющимся проблемам. Но с ребенком зато можно установить очень тесное аффинити, и эта компонента треугольника АРО может компенсировать недостаток двух остальных. Если ребенок почувствует, что вы действительно хотите помочь ему, вы можете добиться многого.
Это подводит нас вплотную к тому, как же работать с детьми. Тут не существует единого рецепта на все случаи жизни, годящегося наверняка для каждого ребенка, но мы разрабатываем серию игр, помогающих всем детям лучше владеть родным языком. Например: "Сколько ты можешь назвать значений слова "коса"?" Разрабатываются различные наборы кубиков и тому подобных игр, назначение которых — развить у ребенка способность ориентироваться в семантике.
Теперь давайте рассмотрим вопрос о "возврате" ребенка. Дети смотрят на возвращение к неприятным происшествиям, как на новое неприятное происшествие, и не способны заглянуть вперед настолько, чтобы осознать пользу, которую оно может им принести. Теория рестимуляции и редукции слишком сложна для малышей, поэтому единственным исключением может быть случай хронической, физически болезненной рестимуляции. Если ребенок страдает от постоянных болей в желудке, частых головокружений или прочих, постоянно досаждающих ему приступов болезни, он будет рад попробовать все средства, сулящие ему облегчение. Но даже в этом случае ребенку надо постоянно напоминать, что он должен рассказать одитору о самом первом приступе боли в желудке, о первом головокружении, и только тогда ему можно будет помочь. Ребенок может и будет чувствовать соматики, но только если он не боится.
Здесь мы подходим к обсуждению еще одной серьезной трудности, препятствующей возврату у детей, преодолеть которую можно только установив с ребенком дружеские и доверительные отношения. Препятствием к возврату является страх. Дети еще не слишком хорошо понимают необратимость времени, для них прошлое налезает на настоящее, оставаясь все таким же реальным. Они боятся, что "вчера" с его страхом и болью может задержаться навсегда и наступать снова и снова; они боятся, что возвращение ко времени, когда было больно, привнесет эту боль в реальность настоящего времени. Это естественный страх, порожденный у ребенка недостатком опыта аналитического осмысления мира. Решение этого вопроса очевидно — ребенка надо ознакомить подробно с особенностями дианетической терапии.
Кроме того, каждого ребенка следует ознакомить, в доступной ему форме, с тем, как он родился. Он должен знать, каких ожидать соматик, и что будет происходить при повторном их прохождении. Короче говоря, он должен как можно лучше понимать: чем же это они с одитором занимаются.
Однако, для работы с ребенком недостаточно одного изложения основ теории Дианетики и ее практического применения. Дети тянутся к тому, кто пользуется у них авторитетом. Ребенок хочет и должен иметь возможность положиться на слово взрослого, которому он доверился, поэтому одитор сделает ложный шаг, сказав ребенку, например, что возврат к рождению не причинит ему боли. Ребенок, поверив ему, будет ожидать лишь легкого сдавливания или вообще ничего неприятного. Надо сказать, что степень болезненности того или иного ощущения для ребенка определяется его состоянием в момент восприятия, а не сопоставлением данной боли и какой-то другой. Если ребенок находится в подавленном состоянии или просто устал, он будет хуже "выносить" соматики, и одитору следует отдавать себе в этом отчет. Одитор должен заранее объяснить ребенку, что с ним может быть во время занятия, и какие он, возможно, будет испытывать ощущения, причем лучше не рисковать потерей доверия ребенка, преуменьшая их болезненность для него. А точно предсказать ребенку, насколько ему будет больно, очень трудно, и не раз бывало так, что одитор терял доверие малыша, переоценив его способность выносить боль. Потерю доверия к одитору надо пройти на занятии немедленно, как лок, и пока аффинити с ребенком не будет восстановлено, лечение следует приостановить. Продолжение занятий с ребенком, утратившим веру во "всезнание и все понимание" одитора, вызывает у него "даб-ин". Тот одитор еще не знает настоящего разочарования, кому не случалось провести ребенка через болезненное происшествие наполовину и тут обнаружить, что счастливое окончание, которое уже виделось ему, не более как мираж.