Яростные тени (ЛП)

Хэдли положила ногу на ногу.

– Вы, сэр, не археолог, а прохвост.

– У меня есть ученая степень.

– А у меня их две.

Лоу небрежно закинул ноги на сиденье рядом с Хэдли и скрестил лодыжки.

– Без полевой практики.

– Дело не в нежелании, но спасибо, что пристыдили.

Лоу поморщился, будто от пощечины, но через мгновение по его лицу уже ничего нельзя было понять. Он вытянул шею и расслабился.

– Вы же сами хотели честности. Если желаете, чтобы я пощадил ваши нежные чувства, с удовольствием так и сделаю.

Откинув голову на спинку, он сложил руки на груди и закрыл глаза.

– Я хочу, чтобы вы обращались со мной как с мужчиной.

Он посмотрел на нее прищуренными глазами и вскинул бровь.

– То есть, хочу той же прямоты, которую вы бы выказали доверенному коллеге. Я вам ровня. Говорите со мной без обиняков или молчите.

Хэдли разозлилась и уставилась в окно, глядя мимо своего сурового отражения на темный сменяющийся пейзаж.

Один, два, три…

– Ладно, я согласен, – сказал он через пару минут. – Если бы вы были моим коллегой, то первым делом я бы отказался от формальностей.

Мисс Бэкол заколебалась.

– Спасибо… Лоу.

– Пожалуйста, Хэдли.

Он улыбнулся и закрыл глаза.

Они сидели в молчании. Возможно, она в нем ошиблась. Теперь, вспоминая сегодняшние события, она поняла, что он действовал с благими намерениями: отпихнул ее прочь от пули и защитил ножом. Прикрыл ее от битого стекла в вагоне первого поезда, не зная, что именно она причина кавардака. А теперь они хорошо устроились, во всяком случае лучше здесь, чем на той станции.

– Знаешь, я тут подумал, – заговорил он, не открывая глаз. – Если бы мы были коллегами, общающимися на «ты», я бы похвастался, что мельком увидел прекрасные ягодицы и сногсшибательные ноги. Как жаль, что такая женщина, управляющая мумиями в департаменте антиквариата музея де Янг, одевается как старая дева.

Какой нахал!

– А я тебе отвечу, что она так одевается, чтобы мужчины обращались к ней уважительно, а не просто как к богатой дочери Арчибальда Бэкола.

Лоу смягчился.

– А я бы ей сказал, что не стоит меняться, чтобы кому-то угодить, а ее сотрудники слишком заумные выпускники Стэнфорда, не имеющие опыта полевой работы, так не все ли равно, что они там себе думают?

– Я закончила Стэнфорд.

Лоу уже собирался сострить, но тут раздался стук в дверь, и вошел проводник с подносом. Мистер Магнуссон ради приличий снял ноги с подушки, чтобы можно было разложить стол. Поставив серебряные горячие кофейник и чайник, прикрытую тарелку с бутербродами и столовые приборы, он еще раз с сочувствием посмотрел на Хэдли и оставил их одних.

– Ты ешь за двоих, значит оставлю тебе бутерброды… с коричневой пастой. А что тут, грецкие орехи? Не-е-ет, спасибо, – отмахнулся Лоу, снимая тонкие кожаные перчатки. Хэдли заметила некую странность в левой перчатке.

Левая перчатка, левая рука. Боже, у него нет мизинца. Совсем, до костяшки. И кожа обесцвечена. Остались шрамы на месте зашитой раны.

– Хотите посмотреть поближе?

Хэдли смутилась.

– Как это случилось? Похоже, не так давно.

Лоу рубанул рукой по столу.

– Я лишился мизинца в Александрии. Нельзя красть женщину-мусульманку.

Женщину? Удивление сменилось недоверием. Он ее за идиотку принимает?

– Закон шариата предполагает лишь ампутацию у воров. А вот адюльтер карается смертью под градом камней.

Лоу снял верхний хлебец с бутерброда.

– Может, ему особо не нравилась та женщина, вот мне и сделали всего лишь предупреждение.

– Знаешь что? Мне плевать, как ты его лишился, – отрезала Хэдли, стараясь подавить желание снова призвать духов. Может, они бы свалили койку на него и по новой сломали ему нос. – Хватит с меня дурацких россказней. Покажи мне амулет.

Лоу перестал поедать бутерброды.

– Покажи мне чек.

– Деньги, ну конечно. Отец упоминал, что они тебя волнуют в первую очередь.

– Как и любого другого.

– Ошибаешься, я не такая, как ты.

– О, так просвети меня.

– Ты землекоп, а я – ученый.

– Если бы люди как я не копали, что бы вы, ученые, изучали? Мумифицированных крыс в стенах вашего драгоценного музея?

Они сверлили друг друга взглядами сквозь кольца пара от кофейника. Наконец Хэдли сдалась, вытащила из сумочки отцовский чек и положила рядом с собой.

Лоу стряхнул крошки с рук и взял сумку. Ага! Значит, она не ошиблась. Ни за что он бы не запаковал эту вещицу в ящик на корабле после всей этой шумихи в прессе.

К тому же она правда почувствовала какой-то непонятный шум, когда вышла на платформу. Не впервые ей приходилось ощущать силу экспоната. В музее хранилась дверь Ньюгейтской тюрьмы, поблизости от которой у Хэдли кружилась голова. А от некоторых покупок отца у нее волосы вставали дыбом. Сила предмета, как духѝ, которые сначала резко выделяются, а потом к ним привыкаешь.

Лоу развернул на столе сверток из замши. Внутри лежала продолговатая золотая фигурка пятнадцати сантиметров в высоту и пяти в ширину. Статуэтка Осириса, египетского бога загробного мира. Корона атеф венчала его голову, символические жезл и цепь, были скрещены на груди. Эта фигурка – одна из составляющих мифического амулета джед бога Тота. Тело Осириса – основание колонны. Не хватает четырех перекладин, накладывающихся одна на другую, чтобы образовать вершину: черная дыра в короне показывала, куда надо вставить недостающие части.

Хэдли вытащила складную лупу и пригляделась. Стиль верный. Особые металлические метки на боковых швах, у золота определенный красноватый оттенок, часто встречающийся на экспонатах из Древнего Египта. В статье «Нэшнл географик» Лоу утверждал, что нашел статуэтку в затопленном тайном убежище главного храма острова Филы.

У Хэдли горло пересохло, и она хрипло спросила:

– Можно взглянуть на другую сторону?

Лоу перевернул статуэтку. На плоской поверхности были выбиты иероглифы и непонятные символы, которые резко прерывались там, куда следовало приладить недостающие перекладины. Неужели это магические символы мифической Книги Тота? Господи, как же здорово даже на минуту поверить в чудо.

Если бы пришлось подтвердить подлинность экспоната и на глаз оценить, то по опыту и образованию Хэдли бы отнесла его ко времени трех тысячелетней давности. Бесценный артефакт, прекрасный образчик золотых изделий амарнского периода. Неизвестно, действительно ли он открывает дверь в мифический подземный мир, но от него исходит какая-то сила.

– Мой отец хочет приобрести подлинный артефакт, – наконец сказала она.

– Я не могу так просто отдать его тебе, – ответил Лоу, забирая амулет. – Нужны подписи, свидетели, все в таком духе. А тебе с отцом не помешают египетские документы.

– А они у тебя есть?

– У моего дяди.

Боже милостивый, как волнующе.

Нет ничего важнее. Хэдли позабыла обо всех его оскорблениях и о странных чувствах, вызванных им. Все пережитое стоит того, чтобы получить этот загадочный исторический образчик. Заодно ее ждет столь желанное повышение, то есть можно убить двух зайцев одним выстрелом.

Хэдли толкнула чек Лоу.

– Считай это первым взносом. Дай мне слово, что не продашь его другому. Мой отец отдаст остальное при встрече.

– Заключим джентльменское соглашение. – Лоу протянул здоровую руку, но покачал головой, когда Хэдли выставила свою. – Без перчаток, как мужчина.

Кожа к коже? Даже перспектива получить этот амулет ее не заставит. Хэдли вообще старалась никого не касаться, а тем более голой кожей. Не считая пары поцелуев на вечеринках в школе и расставание с девственностью в колледже, она не помнила, когда в последний раз намеренно касалась кого-нибудь без перчаток.

За полдня этот комедиант уже дотрагивался до нее несколько раз: провел ладонью по ее спине, когда затащил в зал на станции; бежал, держась за руку, стараясь поспеть на поезд; неприлично прижимался к ее порванной юбке! Столько прикосновений!