Яростные тени (ЛП)

Чувствуя себя странно хрупкой, она взяла Лоу за покалеченную руку. Из его груди вырвался легкий стон, а потом он сжал ее ладонь. Как быстро все изменилось между ними. Когда они познакомились в поезде, Хэдли не желала пожимать ему руку без перчатки, а теперь его прикосновения были бальзамом для измочаленных нервов. На мгновение она отбросила беспокойные мысли и просто устало сказала:

– Я не успела поблагодарить тебя за лилию.

– Тебе понравилось? – уточнил он с мальчишеской улыбкой на губах, будто гордился идеей, но нуждался в дополнительном подтверждении.

– Ужасно романтично, – ответила Хэдли, повторяя слова мисс Тилли.

– Хорошо. – Лоу прищурился, чувствуя легкую радость. – Не за что.

– Я не уверена, что делать мне подарки прилично… после прошлой ночи.

– А мы приличными вещами и не занимались, – поддразнил он, вызывая мурашки. – Только, пожалуйста, не говори, что жалеешь об этом.

– Нет, совершенно не жалею.

Хэдли нежно улыбнулась, испытывая необычную робость.

– Слава богу, сейчас только это и важно, – сказал Лоу, сжимая ее руку.

На следующий день Лоу сделал пару телефонных звонков и выяснил, что дом Ноеля Ирвинга был разрушен землетрясением 1906 года. А еще имя этого человека снова всплыло в 1910 году как владельца небольшого бунгало в Ноэ-Велли. Но отправившись туда, Магнуссон-младший обнаружил семью греческих иммигрантов, почти не говорящих по-английски. Они сумели пояснить, что купили этот дом лет десять назад.

Лоу сменил тактику и начал искать Оливера Гинна, который говорил Хэдли, что не прочь приобрести дом в Пасифик-Хайтс, но не нашел этого загадочного типа ни в данном, ни в другом районе. Не было его и среди клиентов телефонной и электрической компаний, не значился подозрительный поклонник Хэдли в документах по налогам на собственность. Немного пофлиртовав с юной связисткой, Лоу достал список телефонных номеров всех людей по фамилии Гинн в штате Орегон, но опять ничего не нашел.

Затем принялся обзванивать знакомых археологов из Беркли, спрашивая, не знали ли они Гинна и финансируемые им раскопки в Мексике. Пара приятелей смутно припомнила его.

Лоу наконец решил, что они на что-то наткнулись, когда мисс Тилли по просьбе Хэдли нашла среди бумаг визитку, которую Гинн передал, впервые появившись в музее. Однако там не было телефонного номера, а адрес принадлежал булочной на Рашн-хилл.

Семья, управляющая булочной, в самом деле знала мистера Гинна, несколько месяцев снимавшего квартиру над магазином. А две недели назад он собрал вещи и уехал, не оставив нового адреса.

– А зачем ему оставлять нам свой новый адрес? – спросил владелец булочной, пожимая плечами. – Квартира сдается понедельно. Только в прошлом году у нас проживало около дюжины квартирантов. Мы не задаем вопрос, пока они платят арендную плату.

Эти поиски напоминали охоту за призраками.

Если нельзя отыскать этого подозрительного типа, надо сделать так, чтобы и ему было трудно следить за Лоу с Хэдли. И тут могла помочь лишь владелица клуба «Гри-гри».

Через два дня после сердечного приступа доктора Бэкола Лоу позвонил Велме Туссен и рассказал о своей проблеме. Любой другой бы высмеял его безумную просьбу, а Велма просто сказала:

– Можешь прийти в пятницу, я что-нибудь приготовлю.

И вот он ждал назначенного срока.

Доктора Бэкола выписали из больницы. Он был слаб, но все равно постоянно жаловался, что Хэдли посчитала хорошим знаком. И хоть она на время переехала к отцу, но присматривать за ним наняла двух сиделок на полный день.

Лоу успел переговорить с помощником Уинтера Бо, который прислал двух устрашающего вида мужчин охранять дом Бэкола и высматривать того, кто подошел бы под описание Ноеля Ирвинга или Оливера Гинна. Очень хотелось бы знать, как Ноель может выглядеть сейчас, однако расспросы отца Хэдли ни к чему не привели; Бэкол не видел своего партнера двадцать лет и понятия не имел, остановило ли волшебное бессмертие его старение.

В пятницу вечером, сразу после ужина в кругу семьи, Лоу отправился в «Гри-гри». У закрытой двери в тихий бар Нортбича в нескольких кварталах от Чайнатауна уже собралась длинная очередь посетителей, которые демонстрировали на входе членские карты. Однако потому, что семья Магнуссон обеспечивала клуб выпивкой, Лоу достаточно было улыбнуться швейцару. Его тут же пропустили с распростертыми объятиями и рукопожатиями. Половина работников знала о возвращении из Египта блудного археолога. Его усадили за стол на первом этаже и наказали ждать Велму.

Трио джазовых исполнителей закончили выступление под аплодисменты, а ведущий объявил небольшую фортепианную паузу. Лоу заметил, как парочки ушли с танцпола, направившись к бару за напитками. В толпе он увидел темноволосую женщину и вспомнил Хэдли. Прошло пять дней, как она лечила его в своей квартире. Пять дней с их поцелуя, их объятий, и с тех пор, как он заставил ее стонать от удовольствия.

Целая чертова вечность.

Накануне в музее он видел Хэдли лишь мельком. Слишком мало. Пока ее отец поправлялся дома, она занималась его и своими делами, отвечая на телефонные звонки всех, кто хотел узнать о самочувствии больного. К счастью, Оливер Гинн не появлялся.

Она отдала рисунки каноп и список имен, потому что у Лоу было больше времени расшифровать, где спрятаны последние урны. Для одной из них он сузил список имен до четырех, и как только получит от Велмы магическую защиту, тут же опять примется за поиски перекладин. Если придется, сделает все сам, но втайне Лоу надеялся, что Хэдли снова будет участвовать с ним наравне. И из-за своего эгоизма он также рассчитывал, что вскоре она будет готова к их взаимным ласкам.

В основном, ему не хватало Хэдли. Какая жалость! Боже, неужели он скучал по женщине, которую преследует проклятье? С эскортом темных духов и фобией прикосновений. Почему его жизнь всегда такая необычная и трудная?

Может, стоит выпить.

Мерцающая свеча отбрасывала тени на белую льняную скатерть. Лоу прикидывал, стоит ли его желание выпить стаканчик джина тех усилий, которые потребуются, что протиснуться через толпу у барной стойки. И пока он думал, заметил женщину, остановившуюся в проходе за несколько столиков от него. Ее сопровождал управляющий этим этажом. Они оба рассматривали помещение, словно кого-нибудь искали. Посетительница стояла спиной, поэтому Лоу не видел лица, но этого и не надо. Юбка так обтягивала бедра, что подол по центру чуть приподнимался.

Только одна известная ему попа могла заставить платье противостоять земному притяжению. Лоу вдруг почувствовал себя одной из домохозяек, участвующих в радио-играх, чтобы получить новую электрическую стиральную машину за ответы викторины.

Он даже не догадывался, насколько ему хотелось получить эту «стиральную машину».

Хэдли повернулась, и они встретились взглядами. Ее расслабленная улыбка чуть не заставила Лоу перевернуть несколько столов, чтобы добраться до нее. Хэдли была одета в платье свободного покроя с короткими рукавами, а ведь в последний раз Лоу видел ее локти на вечере в особняке Флада. Серый шарфик из богемского шелка, повязанный на черных как смоль коротких волосах, напомнил Лоу о суровой гадалке, которая всегда пророчила лишь печальное будущее.

Боже, как ему нравился такой фаталистический стиль. На проклятье ему было плевать. Всеми фибрами души он хотел именно Хэдли.

Черт, очень хотел.

Он встал, стоило Хэдли подойти к столу.

– Мистер Магнуссон, дама настаивала… – начал извиняться управляющий.

– Все в порядке, Дэниелс, – ответил Лоу. – Спасибо, что впустили ее.

Служащий с облегчением кивнул и удалился.

– Что ты здесь делаешь? – поспешно спросил Лоу, переживая, не стало ли хуже ее отцу.

Но Хэдли была расслаблена и явно в хорошем настроении. Она прищурилась и указала на проход, ведущий в вестибюль, той рукой, с запястья которого свисала расшитая бисером сумочка: