Яростные тени (ЛП)

Хэдли совершенно не боялась призраков; ей хватало своих духов.

– А вы не знаете, где ее урна?

В нескольких местных церквях были ниши для погребального праха, но вряд ли священники согласились бы принять языческую урну с головой бога-шакала.

– Насколько я знаю, родственники оставили ее себе. Такая милая вещица украсила бы каминную полку.

Лоу передал указания смотрителя ожидавшему у колумбария такси. Они с Хэдли молчали, пока машина ехала по темным мокрым улицам. Лоу старался сдержать свои чувства и сделать вид, будто прошлой ночью между ними ничего не произошло. Во всяком случае, с точки зрения Хэдли, поэтому он притворялся ради самосохранения, восстанавливая раненую мужскую гордость.

Все было бы проще, если бы очарование Золушки, которое он считал причиной ее внезапной привлекательности, магически испарилось бы за ночь. Ведь на Хэдли не было потрясающего платья и цветка в волосах. Она снова стала обычной строгой хранительницей в похоронной одежде.

И намного красивее, чем прошлой ночью.

Господи помоги.

Сегодня она, к счастью, хотя бы не пахла лилиями. Но когда он придержал для нее дверцу такси, то увидел, что ее чулки сзади украшены рядом черных бантиков. Как необычно, а для нее так и вообще вызывающе. Однако в настоящий момент его отвлекали не чулки. Нет, эта честь принадлежала тому, что он заметил в ту же минуту, как встретил ее в колумбарии.

Пальто Хэдли было неправильно застегнуто. Необычная небрежность для такой аккуратистки. В верхней петельке вместо первой пуговицы находилась вторая, отчего с краю шерстяного одеяния появился зазор – небольшое темное углубление. Лоу представил, как маленькие лесные зверьки зарылись под одежду прямо рядом с грудью, и едва не поддразнил пуританку.

Но как только такси повернуло за угол и направилось по Норт-бич, он заметил кое-что поинтереснее, чем маленькая мышка под ее неправильно застегнутыми пуговицами. Кожу. На Хэдли под пальто надето платье с низким вырезом. Он вспомнил ее яркое белье, и ему понадобилась монашеская выдержка, чтобы мысленно не расстегнуть пуговицу.

«Не забывай тот ужасный поцелуй» – посоветовал он себе. Такой ушат холодной воды мог бы снова привлечь его внимание к их заданию, но только возродил мысли, не покидавшие его с тех пор, как он расстался с Хэдли прошлой ночью.

Она заметила его пристальный взгляд и натянуто улыбнулась.

– Пасмурный день.

– Хм.

– Нужно было взять зонтик.

– Ты встречаешься с тем парнем?

Ее проницательные глаза округлились.

– С кем?

– С Оливером Гинном.

– О. – Неужели ее плечи поникли? Кажется, она расслабилась. – Мистер Гинн ухаживает за мной уже пару месяцев.

– Понятно. – Лоу ничегошеньки не понимал. – Это серьезно? Скоро зазвонят свадебные колокола?

Хэдли вскинула бровь.

– Насколько я знаю, нет. Думаю, меня бы сперва предупредили.

Он постучал пальцами по колену. Она его дразнит. Это хорошо, потому что явно не такого ответа ожидаешь услышать от влюбленной девушки. Лоу решил, что холодность во время поцелуя объяснялась ее чувствами к другому мужчине.

– Дело не в Оливере, – подтвердила она шепотом, разглядывая шофера такси.

Лоу перестал барабанить по колену.

– Прости?

– Во-первых, я считала, что ты меня обманываешь.

Хэдли говорила так тихо, что Лоу пришлось наклониться ближе.

– Не понимаю.

– Считала, что ты целуешь меня, чтобы забрать картины с канопами.

Минутку: она имеет в виду тот неудачный поцелуй.

– Нет, я не обманывал, – поспешно возразил Лоу. – То есть да, мне хотелось заполучить картины, но поцеловал я тебя просто по желанию.

Хэдли быстро моргнула.

– В любом случае проблема не только в моих сомнениях по поводу твоих мотивов. Я не люблю, когда меня касаются. – Она смотрела на мелькающий за окном город, стиснув руки в перчатках на коленях. – А еще из-за моих… ну, того, что случилось с люстрой.

– Смерти от хрусталя, – подсказал он.

Хэдли кивнула, и на ее губах промелькнула нервная улыбка.

– В юности со мной произошел один случай.

– Какой случай?

– Мне не хочется об этом говорить.

Он помолчал.

– Тебя кто-то обидел?

– Нет, не столь уж важно, что тогда произошло. Дело прошлое, но я не смогла преодолеть негативные чувства, связанные с ним. Обычно это не проблема, потому что люди бессознательно стараются держаться от меня подальше. Ничего страшного. Проще на работе, особенно, когда ко мне никто не лезет. Однако я привыкла к личному пространству.

– Понятно.

Частично, хотя вряд ли тот «случай» совсем ее не задел.

– Я сознаю, как жалко это звучит. Может так и есть, понятия не имею. Я просто не привыкла… – Хэдли попыталась найти нужные слова, жестикулируя, что совсем не помогло ей донести свои ощущения.

– Ты не привыкла, что тебя целуют? – наконец с любопытством спросил Лоу.

Она покраснела.

– Не льсти себе. Я не какая-то невинная девочка без опыта.

Неужели? Как интересно. Лоу нравились бесстыдные женщины с опытом.

– Я просто не привыкла, что меня так просто касаются. Предпочитаю устанавливать границу.

– Границу?

– Перчатки или расстояние… не знаю.

Она поерзала на сиденье.

– Но никаких прикосновений к коже?

Она кивнула.

– Наверное, я ненароком взрастила в себе фобию.

– Понятно.

– Неужели?

Лоу коснулся рукой в перчатке рукава ее пальто.

– Так нормально?

– Да.

– Но…

– Но, – эмоционально согласилась она, будто подводя итог всему, что только что пояснила. – Я не говорю, что мне нравится быть такой. Просто так получилось.

Хэдли пожала плечами и тяжело вздохнула.

Лоу вспомнил их первую ночь в поезде, и то, как она не хотела пожать его руку без перчатки, чтобы скрепить так называемое джентльменское соглашение. И следующий день, когда они собирали папки, Хэдли отшатнулась, и ее настойчивость, что дело не в отсутствии его мизинца. А потом зеркальный пруд. Она сжала его руку, но была в вечерних перчатках. И он ни разу не касался ее лица, только цветка в волосах. Даже когда Хэдли крепко обнимала его в поездке на Лулу, их разделяла одежда.

Конечно, пару раз Лоу притронулся к голому запястью большим пальцем, но впервые он ощутил ее кожу, когда прижал ее руку своей, стоило ей попытаться забрать картинки со стола. И несколько секунд спустя он стремительно поцеловал Хэдли, думая, что завоюет ее, и она просто растечется лужицей в его объятиях. Ну хватит об этом.

Она пригладила свое пальто.

– Ладно, теперь мы квиты.

– Как это?

– Ты никому не рассказывал настоящую версию о потери пальца, а я никогда никому не говорила об этом.

– Даже Денежному мешку?

Уголки ее рта задрожали. Хэдли быстро покачала головой.

Ну ничего себе. Она не сжалась и не умерла от прикосновения его губ к своим. Хотя все может быть, но дело не в нем самом. И вместо того, чтобы попросить Лоу никогда больше не пытаться, Хэдли выдала ему свою тайну, пусть и не всю.

Настоящий вызов. По крайней мере так ситуацию интерпретировало его позитивное мышление, будто Хэдли имела в виду: «Хочешь? Удачи. Надо еще заслужить желаемое».

Он столкнулся с таким большим препятствием, будто собрался прокатиться по Скалистым горам на мотоцикле в снежную бурю. Но Лоу всегда любил на первый взгляд невозможные и заведомо обреченные на провал задания, поэтому оставшееся время провел, вспоминая историю, рассказанную его дядей об одном из работников нуби, который до смерти боялся змей. Единственным способом избавить того человека от страха стала кормежка его тортом, а он тем временем смотрел с расстояния на пойманных змей. Дистанцию постепенно сокращали, покуда позитивная ассоциация с тортом не подавляла страх. Так называемая условно-рефлекторная терапия.

Проще торта или проще пареной репы? Интересно, что бы выбрала Хэдли? Лоу вдруг очень захотелось попробовать себя в поведенческой терапии.