Ползущие

– Вычерпал до дна, – ответил Спрэг. – Использовал всего себя. Ничего не осталось. Больше не могу бороться. В «Нас Всех» есть определенная красота. Все запланировано. Нечто вроде планового общества. Один общий дом в развитии. Гармония.

– Вспомни о семье, Спрэг!

Тут Стэннер почувствовал, как что-то вгрызается в его бедро. Что-то другое начинает внедряться в голень. Что-то прицепилось к рюкзаку, который с него сорвали и бросили в грязь около кластера возле сточной канавы.

Стэннер хотел закричать от ужаса, но вместо крика у него вырвался приказ:

– Спрэг! Твоя семья! В человеке всегда что-то остается. Ну же! Где оно?

Спрэг покачал головой. Хваткие руки втащили Стэннера еще чуть глубже. Чьи-то пальцы слепо искали его глотку. Он чувствовал, как чужое лицо вплотную придвинулось к его телу. Щелкали зубы, пытаясь впиться в его бедро. Металлические насадки шарили по его гениталиям, обхватили щиколотки.

– Спрэг!

Пальцы на его глотке сомкнулись. Он не мог больше дышать. В глазах поплыли голубые огни. Он чувствовал, как его схватили за левую руку с непреодолимой, механической силой. Эта сила начала тянуть его за руку, выкручивать ее, словно кто-то пытался оторвать ногу от рождественской индейки. Он понял, что через несколько мгновений эту руку вырвут из плеча.

– Спрэг! Ты можешь стать самим собой! Надо захотеть, черт возьми! Спрэг! Стань собою! Ты можешь!

И тут Спрэг свалился с потолка. Его разномастные конечности, обычный человеческий рот, металлические когти – все это начало цепляться за руки кластера, за струи живого металла, которые держали Стэннера. Что-то лопнуло, хватка ослабела. Стэннер высвободился, откатился от кластера и бросился к рюкзаку.

Но на него навалился коп-ползун.

– Я-то думал, в рюкзаке гранаты или что-то в этом духе, но тут, видно, кое-что посерьезнее, парень, – усмехаясь, проговорило чудовище и потянулось к рюкзаку. – Но через двадцать секунд у нас запуск. Так что теперь это не имеет значения.

Краем глаза Стэннер уловил какое-то движение – это Спрэг прыгнул на спину ползуну и схватил его своими шестью конечностями. Ползун изменил форму, голова его завертелась по полному кругу, и он сумел впиться зубами в голову Спрэга.

Спрэг вскрикнул от боли – и облегчения. Он рухнул на землю, голова его раскололась, как вареное яйцо. Он обмяк и тут же умер. В этот раз – навсегда.

Стэннер вцепился в рюкзак, нащупал крошечную чеку, которую Гарольд встроил в аппарат, рванул ее и забросил рюкзак в самую середину кластера. Чтобы устройство сработало, оно должно оказаться в непосредственной близости от кластера.

Излучатель врубился, электромагнитное поле пронзило первичное хранилище наноячеек в кластере, оттуда его передали всем ползунам, которые были на связи со «Всеми Нами».

Раздался тонкий высокий вой. Достигая очередного ползуна, он усиливался. Световые пятна в гнезде ползунов шипели, гасли и взрывались. И вскоре наступила кромешная тьма.

Погасли все фонари на улицах. Замерли моторы машин. Фары на автомобилях копов тоже потухли, но Адэр едва обратила на это внимание.

Ползуны готовились прыгнуть.

Адэр приготовила железный диск, собираясь швырнуть его в ухмыляющееся лицо мистера Гаррети, который прицелился, чтобы прыгнуть в фургон. Ползун уже навис над нею и Сизеллой.

И вдруг упал лицом вниз на дно пикапа. Голова отвалилась от шеи, руки и ноги – от туловища. Везде, где живой металл соединял сегменты тела, они рассыпались на части.

По всей улице, по всему городу ползуны начали разваливаться.

Мистер Гаррети успел произнести лишь одну фразу:

– Слава Богу! – И упал замертво.

Долгий миг никто не мог поверить своим глазам. Потом полились слезы облегчения, а уж потом разнеслись крики радости.

– Господи Боже мой, – пробормотал, озираясь, Гарольд. Они ждали Стэннера у полуразрушенной ограды напротив кладбища. Во всем городе погас свет. Далекие огни на холмах тоже исчезли. Фонари не горели. Светили лишь звезды на небе.

Вдруг с кладбища долетел долгий воющий звук – хор, в котором смешались отчаяние и благодарность. И наступила тишина.

– Кажется, мы сделали это! – воскликнул Берт. Гарольд кивнул. Они устало хмыкнули, глядя друг на друга.

Потом Гарольд снова посмотрел в сторону кладбища.

– Надо бы пойти поискать Стэннера.

Сверху доносился какой-то гул.

Берт впился глазами в небо, пытаясь отыскать дельтообразную фигуру, заслонившую звезды.

– О Господи, нет! Гарольд, ты только подумай, военные взялись за дело! И как всегда – вовремя.

Гарольд схватил Берта за плечо и застыл, ожидая взрывов. Говорят, это мощные бомбы. Еще он думал, успеет ли что-нибудь почувствовать.

И бомбы упали. Почти у себя над головой Гарольд и Берт слышали вой, свист и грохот, пока бомбы летели к земле, а потом стучали об нее своими тушами. Мужчины даже видели, как бомбы упали на кладбище с глухим «буме», «буме», «буме». И… ничего.

– О Боже! – воскликнул Гарольд. – Излучатель настроен так, чтобы работать целую минуту. Они сбросили бомбы, а излучатель еще работает. Ведь в бомбах электронная начинка, Берт!

Берт подпрыгнул от возбуждения и погрозил кулаком дельтообразной тени на небе.

– Ублюдки! Мы вас всех победили! Эти машины и те тоже! Идите в задницу!

Когда Стэннер вышел с кладбища, Гарольд и Берт обнимались и выписывали круги в диком танце. Он с притворным осуждением покачал головой.

– Ребята, надо соблюдать приличия! Я, конечно, человек либеральный, но…

И все трое расхохотались от неимоверного облегчения. А потом посмотрели на холмы. Их смех замер. Они переглянулись и в молчании отправились к своей машине.

Стэннер шел и думал: Они все могли уже погибнуть. Мы могли опоздать. Всех детей там могли разорвать в клочки. Может быть, Шеннон мертва.

– Давайте вернемся к детям, – проговорил Берт, словно читая мысли Стэннера.

Стэннер сел за руль, и они отправились в сторону холмов и водяного резервуара. Им пришлось объезжать машины на улицах, некоторые из них горели. В некоторых за рулем сидели мертвые ползуны. У многих по-прежнему работали двигатели. Они съехали в канавы, врезались в телефонные будки. Фигуры внутри них развалились, превратились в непонятное месиво. У обочины тоже лежало несколько мертвых ползунов.

– В конце концов, для них это спасение, – проговорил Берт.

Дважды они объезжали мертвых преобразованных животных: оленя с восемью ногами, четыре из которых были смесью механических и человеческих элементов, и енота, у которого вместо головы располагался набор разнокалиберных антенн. Оба животных были абсолютно мертвы, видно, лежали там, где упали.

Стэннер остановил машину у большого красного грузовика-пикапа с удлиненной кабиной, который врезался на грязном повороте дороги в шлакоблочную стену магазина запчастей. Клаксон грузовика отчаянно завывал. Майор внимательно рассмотрел мертвого шофера. Да, примерно его роста. Тот же цвет волос. Затем Стэннер припарковал «шевроле» у обочины, вылез, но двигатель не выключил.

– Что за остановка? – спросил Берт. – Мне нужно увидеть Лэси. Убедиться, что с нею… и с детьми все о'кей.

– Да-да, там мой пацан, – добавил Гарольд.

– Если они в порядке, то уже и будут в порядке, – возразил Стэннер, вынимая канистру с бензином из багажника своей машины. Он покачал ее, внутри плескался бензин, может, одна пятая объема. Хватит. – А если с ними что-то случилось, теперь мы им уже не поможем. А я должен это сделать. И для Шеннон, и для самого себя. – Он отошел к грузовику, открыл дверцу и залез в карман мертвецу. Нашел там бумажник и вынул его. Потом достал собственный бумажник, вынул из него деньги, сунул бумажник вместе с кредитными карточками и удостоверением личности в задний карман брюк мертвого водителя. Неприятное это было ощущение – сунуть руку в карман покойника. Но Стэннер проделывал это не в первый раз. Он плеснул бензину на лицо мертвеца, поднес к нему зажигалку, которую захватил с собой, поджег, отступил назад и подождал несколько минут. Сигнал грузовика выл и визжал, словно реагируя на пожар в кабине.