И пришел Город

ТЭ-РИ-И!

На ковровом покрытии, истекая кровью, лежал убитый охранник. Над ним склонился еще один, с дымящимся стволом. Оба в униформе; тот, что стоял, заливался слезами.

– Не так все было, не так! – прокричал он, поворачивая лицо к лифту. – Оно само пальнуло! – И тут увидел маски.

Подняв пистолет, он выстрелил.

Коул и Кэтц уже загодя распластались по боковым стенкам лифта. Коул застыл в нерешительности: что делать – отстреливаться? Закрыть двери лифта? Сдаться?

Кэтц же на выстрел ответила выстрелом, и охранник опрокинулся с пулей в животе. Он корчился у них в ногах на ковровом покрытии, зовя кого-то по имени.

«Надо же, – подумалось Коулу, – а по телику всегда сразу наповал».

Повернув побелевшее лицо, человек лежал на животе, вопя, как отшлепанный карапуз, и руками пытался остановить хлещущую из раны кровь. Рядом с местом падения еще колыхалась его форменная фуражка, словно в немом сочувствии хозяину.

Коул вскинул ствол и, хлебнув с рыдающим звуком воздух, выстрелил человеку в голову. И еще. И еще. Две пули прошли мимо; одна угодила лежащему сзади в правое плечо.

– Что ты творишь?! – Кэтц ударом пригнула Коулу руку.

– Это… вывести его пытаюсь из… – промямлил тот.

– Я сама не хотела на поражение; целилась ему по ногам, чтобы жив остался. Дай ему шанс.

– Ты считаешь, Город, э-э… специально подставил того, второго, под самопроизвольный выстрел?

Ответить Кэтц не успела. На них летели с двух сторон. Спереди, уставя на парочку вороненые стволы, спешили двое плотных лысеющих мужчин в темных костюмах – из вестибюля приемной конференц-зала. Бойки клацнули почти одновременно, но ни у того, ни у другого оружие почему-то не сработало. Оба в замешательстве оглядывали заклинившие затворы, и в это время справа из коридора тяжело выбежал автостраж – один из тех простеньких роботов, что поступили в продажу еще в 1979 году в качестве ночной охраны для складов и супермаркетов. «Стоять-не-двигаться-это-приказ!» – командно грянуло из его хромированной шарообразной головы. Суставчато-складные, на манер насадок пылесоса, лапищи с тупыми ухватами на концах развернулись и обхватили обоих озадаченных стрелков разом. Снова грянуло дежурное «Стоять-не-двигаться», приглушив протестующий возглас более рослого охранника: «…Ты чё, бля, шеф! Ты ж должен…» Он так и не договорил: в ответ на попытки его сотоварища вырваться на голове робокопа вспыхнул стробоскоп, который на таком близком расстоянии временно ослепил обоих.

Коул и Кэтц тоже сморгнули, избавляясь от радужных кругов перед глазами, – вспышка была очень яркой.

А те двое продолжали барахтаться в цепких объятиях робота, ругаясь и тряся головами, будто это помогало восстановить зрение. На цилиндрической груди робота задорно мигнул красный огонек, отчего оба стрелка конвульсивно задергались (по сигналу компьютера робокоп был вынужден применить электрошок). Наконец, лишившись сил, они безвольно обвисли; один вскоре заплакал, его лицо оказалось прямо напротив щели на стыке головы и груди робота, откуда с шипением ударила струя слезоточивого газа. Истерически хихикая (ни дать ни взять шалопаи-подростки, нанюхавшиеся веселящего газа), они позволили уволочь себя куда-то в глубь коридора…

Через открытую дверь вестибюля на другом конце холла Коул увидел, как открывается дверь, ведущая в конференц-зал.

– Эй, что там еще за чертовщина? – сердито осведомился кто-то, пока еще невидимый. – Мы тут…

Коула подмывало повернуться и убежать, но тут Кэтц (которую, судя по всему, происходящее очень даже увлекало), вскинув пистолет, прыгнула вперед и натянула маску пониже.

– А ну, брысь обратно! – рявкнула она нарочито хрипло.

Коул ринулся следом за ней, отчего помещение перед пропотевшими дырками для глаз заплясало. Нос не чуял ничего, кроме запаха резины.

Человек в дверном проеме (одутловатые щеки еще сильнее подчеркивали оторопелое выражение его лица) инстинктивно попятился и, потеряв равновесие, грузно упал на свой широкий крестец. Кэтц и Коул ворвались в комнату, размахивая пистолетами.

– Да это же похищение! – крикнул кто-то.

Если считать застывший в ужасе на полу ворох за мужчин, то в комнате их находилось пятеро; Коул узнал только Руфа Роскоу и его поверенного, Сэлмона.

Впрочем, двоих из них напуганными назвать никак было нельзя: самого Роскоу и еще одного приезжего (возможно, из Нью-Йорка, судя по фасону костюма) – видимо, нездорового человека с темными кругами под глазами и казенно-учтивой улыбкой на рыбьих губах.

Коул вспомнил предписанные инструктажем слова.

– Ну что, – обратился он к Сэлмону, стараясь придать голосу безжалостность, – которых мне тут заваливать? Всех подряд или того самого'?

Приезжий обратил на Сэлмона мягкий, но вопрошающий взор. Разглядев его профиль, Коул узнал: это Гульярдо, посыльный от мафии. Это фото в профиль ему доводилось встречать в какой-то журнальной статье. И Коул улыбнулся под маской: ребятам из национального синдиката не понравится нападение, устроенное одним из «своих». Прекрасно.

Подняв ствол, Коул направил его на Гульярдо.

– Ну что, мне этого заваливать или нет? – спросил он у Сэлмона.

– Я… э-э… нет!

– Ты передумал, что ли? – деланно удивился Коул. И тут пистолет сработал сам собой.

Коул уставился на оружие в изумлении. Курка он не нажимал. Но Гульярдо рухнул, давясь собственной кровью из разорванного горла.

– О, ч-черт… Город, – произнес Коул, пятясь. Повернувшись, он побежал. Кэтц следовала за ним, что-то неразборчиво крича. В дверном косяке справа по ходу возникла выбоина; колкие щепки ожгли щеку.

Открытые двери лифта уже ждали. Кэтц и Коул, нырнув в кабину, распластались по боковым стенам. Еще одна пуля засела возле потолка, в нескольких сантиметрах от головы Коула. «О боже, о черт, ох, ё…» Двери лифта сомкнулись. Со звонким «дзин-нь» снаружи в них возникла вмятина. Наконец сомкнулись и внутренние створки; лифт пошел вниз. Семнадцатый этаж… двенадцатый… восьмой… пятый…

– Останови на втором! – обращаясь к Городу, проорал Коул. – Выпусти нас там, мы лучше по лестнице, а то на первом охрана уже поджидает!

Но лифт миновал второй этаж и остановился на первом. Кэтц и Коул инстинктивно пригнулись; Коул вслепую бабахнула в открывшийся проем. Получилось, ни в кого. Пуля прошла сквозь массивное стекло, оставив за собой окруженное венчиком мелких трещинок отверстие.

Охранник не показывался. Коул следом за Кэтц осторожно выбрался из лифта. Слева, метрах в десяти, лежал на животе тот первый охранник. Возле него – огнетушитель. Ответвление шланга тянулось по ковролину к его лицу, а штуцер…

– Сквозь глаз… – прошипел Коул с отвращением.

В безотчетном порыве он метнулся через холл к офисным дверям и стал их поочередно дергать, пока не нашел ту, которая не заперта, – третья отсюда. Телефон там находился на столике в офисной приемной. Коул ткнул «0» (выход в город), вовремя вспомнив отключить изображение. Чтобы нельзя было вычислить, кто именно звонит.

Подбежала Кэтц:

– Ты что творишь? Нам, блин, ноги уносить надо!

– Вызываю скорую…

Оператор не отвечал. Вместо этого возник голос Города:

– Уходите быстро, Коул. Я пока блокирую их звонки сообщникам, но надолго меня не хватит…

– Здесь люди перекалечены, – высоким от негодования голосом сказал Коул, – им нужна…

– Им нужна смерть, – перебил Город голосом холодным и гулким, как центральная улица в зимнюю ночь. – Чем меньше свидетелей, тем лучше. БЭМ заметет следы таким образом, чтобы в расследовании не всплыла их связь с Гульярдо. Они уберут его, а потом инсценируют, будто убийство произошло где-то в другом месте…

Коул, вне себя от ярости, шарахнул по кнопке связи кулаком. Кэтц, дожидаясь, нервно расхаживала по холлу.

Пружинистой поступью он последовал за ней в машину…

Маски и робы они стянули с себя в нескольких кварталах к югу; Коул отер с лица пот.