Демоны

– Не уходи!

Но он уже ушел, и само это место начало растворяться вокруг Стивена, покрываясь порами, разлагаясь на глазах, как старая тыква, оставшаяся после Хэллоуина…

И вот Стивен вновь стоит по щиколотку в трупах, возвышаясь над руинами маленького городка, потрясая в небе кулаками – наклоняясь, чтобы разорвать молодую женщину в маленьком сером автомобиле.

Фургон перевернулся и упал на крышу. Глинет выползла наружу сквозь искореженное окно, не обращая внимания на то, что зазубренные осколки стекла скребут по ее бокам, сдирая полоски кожи. Фургон пылал, и она чувствовала, как внутри него нарастает давление неминуемого взрыва. Она чувствовала запах газа. Ей не хотелось сгореть там заживо. Уж лучше пусть монстр разорвет ее в клочки.

Ей удалось выкарабкаться, она поднялась на ноги и сделала несколько шагов – и тут взрыв снова швырнул ее на землю. Потеряв дыхание от удара, трясясь всем телом, она лежала в грязи рядом с дорогой. Языки пламени плясали на раме маленького красного трехколесного велосипеда, лежавшего на боку поодаль. Она видела скорченное тельце ребенка, лежавшего во дворе неподалеку от велосипеда, уткнувшись лицом в грязь, совершенно очевидно мертвого.

Она вновь начала молиться, чувствуя, что молится словно в пустоту, поскольку Бог, по-видимому, удалился ото всех своих созданий.

– О Великий Устроитель, Христос и Будда, прости мне то, что я поддалась отчаянию… подними меня…

Она взглянула вверх и увидела присевшего на корточки демона, готового схватить ее. Он присел осторожно, защищая огромное полушарие своего кишащего демонами брюха. Он колыхался всего в дюжине ярдов от нее, этот раздутый мешок – и сквозь его прозрачную кожу она видела лица, глумящиеся над ней в тошнотворном восторге.

– Стивен! – прокричала она, зная, что это бесполезно. – Стивен, проснись!

Огромная когтистая лапа протянулась к ней. Ей в голову пришла ассоциация с Кинг-Конгом и Фэй Рэй, и она рассмеялась над той смертью, которой ей было суждено умереть. Но тут – или он играл с ней? – демон заколебался. Она увидела какое-то прояснение в его глазах – казалось, он видел ее, словно бы впервые. Словно он узнал ее.

Она услышала рокочущий голос, доносящийся откуда-то из глубины чудовища.

– Глинет… молись… за меня…

Она встала на колени, закрыла глаза и начала молиться – всем своим существом. Ей было нечего терять.

Стивен изо всех сил пытался сдержаться. Глядя на Глинет, он мог видеть ее молитву, как какую-то эманацию, живую энергию.

А затем нечто, донесенное до него этой молитвой, словно вода, перенесенная в горсти, пролилось на него, и он понял с кристальной внутренней уверенностью: Уиндерсон и Жонкиль действительно лгали ему.

А он лгал самому себе. Он убил хорошего человека – преподобного Энтони – собственными руками. Он помог им сделать все это с Пепельной Долиной. И тогда он увидел себя таким, каким он был, себя внутри демона – измученное, хнычущее лицо на обратном краю горы, которое он видел в тот день. Нет. Так больше не может продолжаться. Он не должен был делать что-либо подобное.

Но тут тысяча глоток исторгла рев ярости, сотрясший его тело – он почувствовал их, вскипающих гневом. Они почувствовали в нем перемену; они хотели сокрушить его. Демоническое семя собиралось вырваться наружу…

Он выпрямился – и очень медленно, когтями, вспорол свой живот чуть выше пупка, вытащив на свободу Черную Жемчужину.

Теперь, лишившись ее энергии, то, что поддерживало демоническую колонию в этом мире, распалось.

Глинет почувствовала, как что-то изменилось. Какое-то чувство невидимого ликования. Это ликовало Золото где-то вдалеке.

Она встала – как раз вовремя, чтобы увидеть, как демон отступил и упал на колени. Он стоял на коленях, держа одной рукой пульсирующую черным светом Жемчужину, а другую прижимая к ране на своем животе, из которой теперь лились потоком тысячи демонов. Рождались в этот мир.

«Мы потерпели поражение – Круг потерпел поражение!» – подумала она в отчаянии.

Гигантский демон качнулся назад и оперся спиной о дом, заскрипевший и покрывшийся трещинами под его тяжестью, а Черная Жемчужина таяла в его когтях. Сбитый с толку и очарованный, он смотрел, как порожденная им толпа мельтешила и бесновалась в разгромленном парке. Демоны скакали, прыгали, махали руками, крутились на месте – рожденные, но погибавшие без Черной Жемчужины.

Новорожденные демоны хлынули наружу мокрой копошащейся серо-зеленой массой, напоминавшей пчелиный рой, только вот каждый из них был размером с человека или еще больше. Достигавшая высоты второго этажа куча шевелилась, демоны полосовали когтями тех, кто оказывался поблизости… а потом они сосредоточили свое разочарованное внимание на том, кто породил их. Тысячи демонов, как один, повернулись и устремились на гиганта, алчной толпой они накинулись на него, словно атакующая армия. Гигант издал яростный вопль, когда они облепили его, словно пираньи, все разом, так что лоскуты его плоти полетели в разные стороны от тысяч кромсающих челюстей и рвущих когтей. Лишь когда от него остался один остов, дымящийся миазмами, они остановились и заколебались, хлопая глазами.

И ринулись друг на друга.

Без необходимого завершения ритуала – лишенные энергий Жемчужины, которые должны были внедриться в каждого из них, – они не имели силы нападать на мир людей. И обратили свой убийственный гнев друг на друга. Демоны пожирали демонов.

Глинет с оцепенелым отвращением наблюдала, как мельтешащий рой демонов начал схлопываться, как они исчезали один в другом.

Как армия демонов таяла, утекала внутрь себя, как их вопящая толпа съеживалась, словно падая с большой высоты и исчезая в глубокой бездне. Они завершали – в ярости и резне – этот великий аборт, это недорождение тысяч и тысяч демонов… которые теперь всасывались один в другого и затем в дыру в пространстве, из которой они появились – их утаскивало сквозь трещину в вероятности с таким звуком, словно какой-то великан внезапно глубоко вдохнул. И с единым коллективным воплем отчаяния. Но где же… Где же Стивен?

Обсерватория «Лысый Пик»

Жонкиль вышла из тени и пошла к группе, собравшейся вокруг пентаграммы. Ее тянуло туда против воли. Она знала, что должна бежать. Но не могла.

Роение черных капель в центре помещения сгустилось вокруг Стивена и сконцентрировалось в его ладонях. Латилла взвизгнула. В руках Стивена лежала Черная Жемчужина.

– Нет – не сюда! Внутрь бога! Она должна быть внутри бога! Она должна кормить малышей! – выкрикивала она, в отчаянии пятясь прочь от него.

Ониксовая сфера в его руках была в точности того же размера, как Золото в Чаше, когда оно появилось впервые, – но это было нечто противоположное Золоту. Его черный свет, казалось, притягивал все взгляды в помещении. Он требовал их внимания. Они чувствовали, как их тянет посмотреть в нее. Жонкиль двинулась к Черной Жемчужине. То же сделали Уиндерсон, Гаррисон Дин, генерал и Латилла. Они пытались остаться на месте, но ничего не могли с собой поделать. Они двигались словно лунатики.

Теперь вновь отдавая себе отчет в своих действиях, Стивен не смотрел на объект, который держал в руках. Он чувствовал, как его откуда-то направляют, и знал, что надо делать. Он смотрел вперед, поверх их голов. Особенно он старался не смотреть на Жонкиль, удвоив бдительность, когда она начала упрашивать его:

– Стивен, прошу тебя, убери ее!

Он твердо покачал головой. Он ждал.

Он ждал.

Медуза.

Они глядели в Черную Жемчужину… и видели в ней себя. Видели себя отраженными в ней. Это было сферическое черное зеркало.

В нем они увидели себя такими, какими в действительности были, – свои обнаженные души.

Они начали кричать.

И все же были вынуждены приблизиться к ней; один за другим они положили на нее руки.