Запасная жена

— Катя, ты не спрашивай меня ни о чем, а лучше принеси мне выпить. Я не хочу заходить к Анатолию и там с ним встречаться.

— Хорошо, а что принести-то?

— Чего-нибудь покрепче. Виски или джин.

— Рюмку?

— Бутылку!

— Маша, да разве можно столько пить? — принялась стыдить меня Катя.

— Если я прошу бутылку, то это не значит, что я выпью ее всю. Я просто поставлю ее у себя в спальне и выпью столько, сколько мне захочется. И вообще, если бы ты с мое пережила, я не знаю, что бы стала делать. Ты и представить себе не можешь, как мне паршиво. Удивительно, что я вообще не спилась на этой вилле. Тут прямо не вилла, а какой-то кабак. Даже если ты никогда не пил, то здесь обязательно запьешь. Если ты никогда не курил, то обязательно здесь закуришь, а если ты был нормальным, здоровым человеком, то обязательно станешь психом. От вас здесь наверно все люди помешанными выезжают.

— Да нет. Такого не припомню. Нормальные все.

— Может, ты просто не замечала?

— Замечала. Нормально все было.

— А может, ты просто и не знаешь. Может же такое быть? Люди отдохнули на вилле, улыбаются, говорят друг другу «до свидания», разъезжаются по разным психушкам.

— Я про такое не слышала. — Катя дернула плечами и еще раз посмотрела на меня подозрительным взглядом. — Я сейчас что-нибудь принесу. А ты точно не хочешь встречаться с Анатолием? Просто ужин такой вкусный. Ребята так старались, столько всего наготовили.

— Меня тошнит, и морду я эту не могу больше видеть.

— Какую морду? — не поняла меня девушка.

— Толину!

— А. Понятно. Сейчас я что-нибудь принесу. Через пару минут Катя принесла уже начатую бутылку джина и протянула ее мне.

— Там Анатолий уже дошел до кондиции. Еле на стуле сидит. Пепел прямо на пол стряхивает. Я ему замечание сделала, а он на него даже никак не отреагировал. Сказал, чтобы я из комнаты выметалась и не мешала ему по телефону разговаривать. Еще сказал, что у него здесь все схвачено и за все заплачено. Мол, у него все включено. Если он захочет, то он прямо посреди стола по-большому нагадить может.

— Что, прямо так и сказал?

— Прямо так и сказал.

— Вот дурак пьяный. Так он ужинает или что делает?

— Да, пьет в основном и бычки об дорогой стол тушит. Я некоторых новых русских не понимаю. Такое положение имеют, такими деньгами ворочают, а когда напьются, то ведут себя, как самое обыкновенное быдло. Смотреть противно. Ни черта он не ужинает. Даже ни к чему не притронулся. Уже все остыло. Он в основном по телефону разговаривает. В Москву звонит, с кем-то ругается. Я его еще никогда таким пьяным не видела. Он всегда такой сдержанный, такой культурный, а тут сам на себя не похож. Наверно у него что-то стряслось?

— А мне плевать, что у него стряслось.

— Маша, а тебе в норковой шубе не жарко? — как-то осторожно спросила меня Катя.

— Нет, мне холодно, — сухо ответила я.

— Правда? А я во всем доме кондиционеры включила. Мне показалось, что в доме жара страшная.

— Может, кому и жарко, а мне лично холодно. Знобит меня что-то.

— Может, ты простыла?

— Не знаю. Мне кажется, что у меня это нервное.

— Давай я тебе капель успокоительных налью. У меня в аптечке, кажется, есть.

— Не нужно. Ты мне и так уже капель целую бутылку налила. Так что я пошла лечиться.

Я натянуто улыбнулась и нечаянно отпустила полы своей норковой шубы. Моя шубка распахнулась, и показалось обнаженное тело, покрытое множеством синяков, царапин и ссадин. От неожиданности Катя слегка вскрикнула и тут же зажала рот ладонью. Поняв, в чем дело, я поставила бутылку джина на стол, наглухо застегнула все пуговицы и попыталась ее успокоить.

— Катя, ничего страшного не произошло. Подумаешь, забыла пуговицы на шубе застегнуть. С кем не бывает.

— Но ведь у тебя под шубой ничего нет…— растерянно пробормотала девушка.

— Ну и что такого? Можно подумать, ты никогда в жизни не видела женщин, которые одевают шубу на голое тело. Можно подумать, ты сама так никогда не ходила. Такое бывает сплошь и рядом.

— Я так не ходила. Конечно, это твое право. Может, у тебя с Толей какие-то свои сексуальные игры, но дело не в этом, а в твоих синяках. Послушай, как ты его терпишь?! Он у тебя что, садист какой-то, что ли? Садист?! Как ты с ним живешь?! Таких гадов просто расстреливать надо! К стенке ставить, и дело с концом!

— Все, хватит — прерывисто выдохнула я. — Надоело. Я пошла лечиться, а то я что-то плохо себя чувствую.

— Может, закусить все-таки что-нибудь возьмешь?

— Не хочу. Меня прямо наизнанку выворачивает. Как только я развернулась и пошла по лестнице вверх, Катя тихо меня окликнула и грустно произнесла:

— Маша, а Лены до сих пор нет. Прямо не знаю, что делать и что думать.

Я посмотрела на Катю глазами, полными слез, и чуть было не выронила бутылку джина из рук.

— Найдется.

— Ты думаешь?

— Я просто уверена.

— Знаешь, а ведь с ней раньше никогда такого не случалось.

— Я думаю, что все будет хорошо.

— Может, мне в полицию заявить?

— В полицию?! — У меня поплыло перед глазами, я пошатнулась и схватилась за лестничные перила. — А зачем в полицию?

— Ну как зачем?! У меня подруга пропала. Не могу же я сидеть сложа руки.

— А что толку от полиции?

— Как, что толку? Они искать будут.

— Кто будет искать, арабы?

— Ну хотя бы арабы. Пусть хоть кто-то ищет. Нужно же что-нибудь предпринять…

— Рано еще. Подожди. Я думаю, что она сама скоро объявится.

— Ты предлагаешь еще подождать?

— Конечно. Заявить в полицию ты всегда успеешь.

Стараясь не смотреть на Катерину, я обняла бутылку джина и пошла вверх. Когда я подошла к двери своей спальни, Катя окликнула меня еще раз, и я, перевалившись через перила, посмотрела на нее вниз.

— Ну, что еще?

— Маша, ты извини, я просто хотела сказать тебе, что когда ты снимешь свою шубу, то можешь отдать мне ее в чистку.

— А она что — грязная, что ли?

— Очень. Норка-то ведь голубая. На ней куски засохшей грязи и песка полно. Словно тебя где-то в грязи валяли. Жалко, шуба-то ведь дорогая. Греческая?

— Скандинавская, — глухо ответила я.

— Тем более. Ты к зеркалу подойди и все увидишь сама. Короче, если будет желание, то ты дай ее мне. Я ее почищу, и она будет как новенькая.

— Хорошо.

Зайдя в спальню, я быстро закрыла дверь на щеколду и подошла к зеркалу. Катя была права: дорогая норка напоминала хламиду бомжа. Бросив шубу прямо на пол, я открыла дверь в ванную комнату, налила в ванну побольше пены, включила воду и залезла внутрь. Затем схватила мочалку и отчаянно принялась тереть свое тело. Я не знаю, сколько времени я его терла, я хотела протереть его дыр, пока на моей коже не появится кровь и не смоет следы той грязи, которая накопилась во мне за сегодняшний вечер. Конечно, грязь с тела всегда можно смыть, но как смыть грязь с души? Как излечить больную душу, если в нее изо всей силы плюнули? Кто ответит за мои страдания, унижения и слезы? Конечно, тот, кто меня сюда привез. Тот, кто превратил мою жизнь в кошмар, которому не видно ни конца ни края. Он ответит. Он обязательно за все ответит. Никогда нельзя так унижать женщину, потому что тот, кто унижает женщину, унижает женскую душу, а это опасно. Это очень опасно.

Откупорив бутылку джина, я налила себе полный стакан и осушила его залпом, даже не поморщившись. Приятное тепло растеклось по моему телу, и я почувствовала себя значительно лучше.

Закутавшись в банный махровый халат, я вышла в спальню и вздрогнула: внизу раздавались какие-то крики. Кричали мужчина и женщина. Я не могла ошибиться. Открыв дверь, я выглянула вниз и увидела разъяренного Анатолия, который обрушивал потоки брани на Катерину.

— Если ты не скажешь мне, куда она сбежала и где прячется, я вызову полицию, и тогда в этом доме никому не поздоровится!

— Подождите, это какое-то недоразумение. Лена на такое не способна.