Ганнибал. Враг Рима

Наконец, когда его руки начали дрожать от усталости, Ганнон перестал грести. Даже не глядя по сторонам, он понимал, что их положение мало изменилось. Из каждых трех гребков течение сносило их назад в море минимум на два.

— Ну?! — крикнул он. — Ничего не видишь?

— Нет, — мрачно ответил Суниатон. — Подвинься. Моя очередь. Делать больше нечего.

«Совсем нечего», — подумал Ганнон, глядя в темнеющее небо.

Они осторожно поменялись местами на небольших деревянных банках, служивших внутри лодки сиденьями. Из-за кучи скользкой рыбы под ногами это оказалось особенно сложно. Пока его друг греб, Ганнон пристально вглядывался в горизонт, пытаясь увидеть землю. Они не разговаривали — смысла не было. Дождь барабанил по их спинам, и в сочетании с завыванием ветра это создавало отвратительную какофонию звуков, так что нормально вести разговор было невозможно. Лишь прочная и грубая конструкция лодки спасала их от того, чтобы не оказаться в холодной воде.

Когда силы закончились и у него, Суниатон убрал весла и с надеждой поглядел на друга. Ганнон лишь качнул головой.

— Ведь сейчас лето! — вскричал Суниатон. — Такой шторм не мог начаться так быстро и неожиданно.

— Наверняка признаки шторма были, — резко ответил Ганнон. — Как думаешь, почему вокруг нет других лодок? Они все пошли к берегу, когда ветер начал крепчать.

Покраснев, Суниатон склонил голову.

— Прости, — пробормотал он. — Это я виноват. Не надо было брать отцовское вино.

Ганнон взял его за колено.

— Не вини себя. Ты же не заставлял меня пить. Я сам согласился.

Суниатон слегка улыбнулся, но улыбка сразу пропала с его лица, когда он поглядел под ноги.

— Нет! — вскрикнул он.

Ганнон тоже поглядел вниз и увидел, что тушки тунца плавают в воде. Лодка дала течь, и надо было немедленно что-то делать. Стараясь не впадать в панику, Ганнон начал выкидывать рыбу за борт. Выжить важнее, чем заработать денег. Освободив дно лодки, он вскоре нашел гвоздь, вылезший из одной из досок, и, сняв с ноги сандалию, принялся колотить по нему подбитой гвоздями подметкой. Течь ослабла. К счастью, в лодке было небольшое ведро, в котором хранились запасные грузила для сети. Схватив его, Ганнон принялся вычерпывать воду. И вскоре с облегчением понял, что вычерпал достаточно.

Загрохотавший над их головами гром едва не оглушил его. Суниатон застонал от страха, а Ганнон резко выпрямился.

Небо над головой уже было зловещего черного цвета, и сквозь тучи мелькали желто-белые сполохи молний. Ветер поднял сильную волну и становился все сильнее. Шторм набирал силу. Лодку захлестывали волны, и Ганнон удвоил усилия, продолжая вычерпывать воду. Теперь шансы дойти до Карфагена на веслах окончательно пропали. Их несло на восток, прямо в Средиземное море. Ганнон постарался не выказать паники, постепенно охватывающей его.

— Что же с нами будет? — жалобно спросил Суниатон.

Поняв, что друг нуждается в утешении, Ганнон попытался найти хоть какой-то оптимистичный ответ, но не смог. Единственным возможным исходом была преждевременная встреча с Мелькартом, богом моря. Во дворце на дне морском.

Глава 2

КВИНТ

Кампания, окрестности Капуи

Квинт проснулся вскоре после рассвета, когда первые лучи солнца проникли в окно спальни. Не имея привычки валяться в постели, шестнадцатилетний юноша рывком сбросил одеяло. Одетый лишь в лиций, льняную набедренную повязку, он босиком подошел к небольшому святилищу в дальнем углу комнаты. Его переполняло возбуждение. Сегодня он впервые в жизни возглавит охоту на медведя. Уже скоро его день рождения, и Фабриций, его отец, хотел, чтобы сын ознаменовал переход в статус взрослого мужчины соответствующим образом.

— Надеть тогу, конечно, хорошо, — сказал он вчера вечером. — Но в твоих жилах течет и кровь осканцев. Что может быть лучше в качестве доказательства отваги, как не убийство самого крупного в Италии хищника?

Квинт преклонил колени перед алтарем. Закрыв глаза, вознес привычные молитвы, прося о здоровье и процветании, своем и всех близких. Потом помолился о другом: чтобы ему удалось найти след медведя и не потерять его; чтобы ему хватило отваги, когда дело дойдет до схватки со зверем; чтобы удар его копья был быстр и точен.

— Не беспокойся, брат, — раздался голос позади него. — Сегодня все будет хорошо.

С удивлением Квинт обернулся и поглядел на сестру, наблюдающую за ним через приоткрытую дверь. Аврелия была почти на три года младше и всегда любила поспать.

— Рановато встала, — сказал он, снисходительно улыбнувшись.

Аврелия зевнула, провела пальцами сквозь длинные густые черные волосы, такие же, как у него. У них обоих были прямые носы, слегка заостренные подбородки и серые глаза. С первого взгляда было понятно, что они родные брат и сестра.

— Не могла долго спать, думая о том, что тебе на охоту.

— Беспокоишься за меня? — попытался подшутить Квинт, довольный, что сестра отвлекла от его собственных волнений.

Аврелия переступила порог комнаты.

— Конечно, нет… ну, немного. Но я помолилась Диане. Она будет направлять тебя, — заявила она серьезным тоном.

— Знаю, — твердо ответил Квинт, хотя внутри себя не ощущал и доли той уверенности, какой пытался вложить в ответ.

Он встал, поклонившись стоящим на алтаре фигуркам, окунул голову в бронзовый кувшин-умывальник, стоящий рядом с ложем, стер воду с лица и плеч куском льняной ткани.

— Расскажу тебе обо всем сегодня же вечером, — проговорил юноша, влезая в тунику с коротким рукавом, а затем присел и принялся завязывать сандалии.

Аврелия нахмурилась.

— Хочу сама увидеть.

— Женщины не ходят на охоту.

— Так нечестно, — сказала Аврелия, обиженно сжав губы.

— В мире много нечестного, — ответил Квинт. — С этим приходится мириться.

— Но ты же научил меня обращаться с пращой.

— Может, и не стоило этого делать, — пробормотал Квинт.

К его удивлению, Аврелия отлично научилась метать камни из пращи, и это, естественно, удвоило ее желание предаваться запретным для девочек развлечениям.

— Пока что нам удавалось хранить это в тайне, но представь, что будет, если об этом узнает мама.

— «Ты уже почти женщина… — проговорила Аврелия, подражая манере речи Атии, их матери, — такое поведение не подобает молодой девушке. Ты должна немедленно прекратить все это!»

— Точно так, — согласился Квинт, игнорируя горькую усмешку сестры. — А что она скажет, если узнает, что ты умеешь скакать на лошадях, вообще себе не представляю.

Ему очень не хотелось терять лучшего товарища в верховой езде, но тут он был не в силах что-то изменить.

— Такова уж женская доля.

— Готовить. Ткать. Ухаживать за садом. Присматривать за рабами. Какая скука — с жаром проговорила Аврелия. — Не то что охотиться или учиться владению мечом.

— Не настолько, если у тебя не хватит сил, к примеру, орудовать копьем.

— Да ну? — спросила Аврелия, приподымая рукав туники и напрягая мускулы. Улыбнулась, заметив на лице Квинта неприкрытое удивление. — Я тоже, как и ты, поднимаю камни.

— А? — переспросил юноша, уронив челюсть. Стараясь достичь успехов в тренировках, он дополнительно занимался в роще рядом с виллой. Но ему явно не удалось сохранить это в тайне. — Ты за мной шпионила? И подражала мне?

— Конечно, — довольно ухмыльнувшись, ответила Аврелия. — Как только заканчивала с учебой и обязанностями, я, незамеченная, без труда сбегала из дома.

Квинт покачал головой:

— Упорная ты, да?

Убедить ее бросить все это будет еще труднее, чем он думал. Хорошо хоть, что это не его дело. Квинт с чувством вины вспомнил, как услышал разговор родителей о том, что пора подыскивать Аврелии мужа. И хорошо представлял себе, как воспримет его сестра это известие. Хуже некуда.

— Я знаю, что так не может продолжаться вечно, — мрачно сказала Аврелия. — Не сомневаюсь, что они очень скоро захотят выдать меня замуж.