Страница 20 из 24
Первую остановку они сделали у храма Марса, находившегося в переулке неподалеку от Форума. Вся семья наблюдала за тем, как принесли в жертву одного из барашков. Когда жрец провозгласил, что знамение было благоприятным, Квинт с облегчением вздохнул. То же самое произошло и в храме Дианы, что еще больше его обрадовало.
— Ничего удивительного, — пробормотал Фабриций, когда они вышли из храма.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Квинт.
— Услышав, что произошло на охоте, жрец вряд ли стал бы трактовать знамения как неблагоприятные, — объяснил Фабриций к ужасу Квинта; с его лица не сходила улыбка. — Ладно тебе! Я тоже верю в богов, но нам не нужно подтверждений тому, что вчера они нам благоволили. Это и так очевидно. Сегодня было важным выразить им наше почтение, что мы и сделали. — Он хлопнул ладонями. — Пора хорошенько помыться в бане, а потом купим тебе тогу.
Спустя час они уже стояли в лавке портного. Из-за близости к сукновальне вокруг сильно воняло мочой, и Квинту хотелось поскорее покончить с делом. Поодаль суетились работники, подымая на ткани ворс маленькими дощечками с шипами и срезая его ножницами, чтобы сделать ее глаже на ощупь. Затем они складывали и гладили готовую ткань. Владелец лавки, угодливый мужчина с грязными волосами, разложил перед ними образцы шерстяной ткани разного качества, на выбор, но Атия сразу же показала на самую лучшую. Вскоре Квинту скроили вирильную тогу, тогу взрослого мужчины. Он переминался с ноги на ногу, а довольная Атия возилась со складками ткани, пока не уложила их все по своему вкусу. Фабриций стоял рядом с гордой улыбкой, а Аврелия в возбуждении расхаживала вокруг них.
— Молодой хозяин выглядит очень достойно, — услужливо прошелестел портной.
— Еще бы, — с гордостью кивнув, ответила Атия.
Чувствуя гордость, но и не теряя голову, Квинт натянуто улыбнулся матери.
— Прекрасное зрелище, — добавил Фабриций и, отсчитав нужное количество монет, отдал деньги. — Теперь пора посетить Флавия Марциала. Пусть Гай посмотрит на тебя во всей красе.
Оставив владельца лавки кланяться и расшаркиваться, они вышли наружу. Там уже ждал Агесандр, поставивший их лошадей в конюшню. Он низко поклонился Квинту.
— Теперь ты выглядишь настоящим мужчиной, господин, — сказал он.
Квинт довольно ухмыльнулся.
— Благодарю тебя, — ответил он.
Фабриций глянул на надзирателя.
— Почему бы тебе прямо сейчас не сходить на рынок? Где дом Марциала, ты знаешь. Просто приходи туда, когда купишь нового раба. — Он отдал ему кошелек. — Там сотня дидрахм.
— Конечно же, — ответил Агесандр и развернулся, чтобы идти.
— Подожди, — повинуясь внезапно вспыхнувшему желанию, воскликнул Квинт. — Я тоже пойду. Пора мне начинать учиться таким вещам.
Агесандр внимательно взглянул на него.
— Таким вещам?.. — повторил он.
— В смысле, покупке рабов.
Раньше Квинт совершенно не задумывался над такого рода делами, и теперь его предложение удивило Агесандра.
— Научишь меня, — добавил Квинт.
Сицилиец поглядел на Фабриция, и тот утвердительно кивнул.
— Почему бы и нет? — заявила Атия. — Это нужный опыт.
Уголки губ Агесандра загнулись вверх.
— Очень хорошо.
Аврелия бросилась следом за Квинтом.
— Я тоже пойду, — заявила она.
Агесандр приподнял бровь.
— Я не уверен… — начал он.
— И речи быть не может, — отрезал Фабриций.
— На рабовладельческом рынке можно столкнуться с таким, что не следует видеть молодой девушке, — добавила Атия.
— Ты же все время мне говоришь, что я уже почти женщина, — возразила Аврелия. — Когда я выйду замуж и стану хозяйкой дома, то буду ходить в такие места, когда мне заблагорассудится. Почему же не сейчас?
— Аврелия! — жестко сказала Атия.
— Сделаешь, как я сказал, — перебил их Фабриций. — Я твой отец, не забывай это. Твой муж, кем бы он ни был, тоже будет ждать от тебя послушания.
Аврелия опустила взгляд.
— Простите, — прошептала она. — Мне просто так хотелось пройтись по городу с Квинтом теперь, когда он в новой тоге, такой красивый…
Обезоруженный, Фабриций закашлялся.
— Ладно тебе, — сказал он, глянув на нахмуренную жену.
— Пожалуйста, — умоляюще пролепетала Аврелия.
После долгого молчания Атия еле заметно кивнула.
Фабриций широко улыбнулся.
— Очень хорошо. Можешь пойти с братом, — сказал он.
— Благодарю тебя, отец. Благодарю тебя, мама, — проговорила Аврелия, стараясь не встречаться глазами с жестким взглядом матери, предвещавшим будущую трепку.
— Тогда идите, — разрешил Фабриций, небрежно махнув рукой.
Агесандр молча вел их по оживленным улицам города. Квинт укоризненно поглядел на Аврелию.
— Значит, ты шпионила не только за моими тренировками, а? Ты настоящая заговорщица.
— А ты удивлен? Я имею полное право слышать, о чем ты говоришь с отцом, — ответила Аврелия, ее голубые глаза блеснули. — Я, что, должна забавляться игрушками, пока вы там с отцом обсуждаете моих женихов? Может, я ничего тут решать и не могу, но имею право знать.
— Ты права. Я сам должен был тебе рассказать, — признался Квинт. — Извини.
Внезапно глаза Аврелии наполнились слезами.
— Я не хочу брака по договоренности, — прошептала она. — Мама сказала, что это вовсе не так страшно, но откуда ей знать?
Квинт изумленно слушал сестру. Безусловно, выгодный брак поможет их семье поднять статус в обществе. И их судьба изменится навсегда. Но цена, которую предстояло заплатить за это, ему вовсе не нравилась. А Аврелия рядом, ждет его ответа… Квинту не хотелось откровенной лжи, и, наклонив голову, он ускорил шаг, пробормотав:
— Давай побыстрее, мы отстали от Агесандра.
Аврелия сразу поняла причину его смущения.
— Видишь? Ты ведь тоже так думаешь.
Юноша остановился, уязвленный ее словами.
— Отец и мать поженились по любви. Почему я не могу так же?
— Мы обязаны им подчиняться, сама знаешь, — стыдясь своих слов, ответил Квинт. — Им лучше знать, а нам остается лишь подчиниться.
В этот момент Агесандр резко обернулся, прервав их беседу. Квинт обрадовался этому, увидев, что они уже дошли до рынка рабов, на площади у южных ворот города. Вокруг стоял такой шум, что сложно было расслышать собеседника. Аврелии ничего не оставалось, кроме как обиженно замолчать.
— Вот мы и пришли, — сказал сицилиец. — Глядите.
Брат с сестрой молча пошли следом за ним. Хотя они уже много раз видели этот рынок, еще никогда им не доводилось приходить сюда по делу. До этого момента Квинт считал, что это место ничем не отличается от тех, где продавали фрукты и овощи, или лавок мясников с только что забитыми барашками, козлятами и поросятами. Но теперь Квинт осознал, что это — другой рынок. Здесь продавали людей. Военнопленных и преступников по большей части, но все равно — людей.
Сотни обнаженных мужчин, женщин и детей были выставлены на продажу, скованные цепями или связанные веревками. У каждого ступни были побелены мелом. Чернокожие, смуглые, светлокожие, из всех народов, живущих в мире. Рослые, мускулистые и светловолосые галлы рядом с невысокими и худощавыми греками. Широконосые, крепко сложенные нубийцы, возвышающиеся над жилистыми нумидийцами и египтянами. Полногрудые галльские женщины вперемежку с поджарыми узкобедрыми иудейками и иллирийками. Многие плакали, а некоторые даже подвывали от отчаяния. Младенцы и дети тоже кричали, вместе со своими матерями. Другие, впав в ступор от перенесенного отчаяния, просто смотрели в одну точку, не замечая ничего вокруг. Везде сновали перекупщики, шумно прославляя достоинства своего товара множеству покупателей, слоняющихся между рядами рабов. По краям толпы находились вооруженные мужчины с жесткими лицами — охранники и фугитиварии, ловцы беглых рабов.
— Выбор огромный, так что сначала надо четко решить, что нам необходимо. Иначе будешь ходить тут весь день, — пророкотал Агесандр и вопросительно поглядел на Квинта.