Бесчисленные завтра

— Вот так. Извините, но раньше я не могла вам сказать. Ждала указаний.

— Но… — замигал Де Анца, — я не понимаю. А что происходит? Разве ВКМ…

Илза достала из комода пластиковые документы и, поигрывая ими, заявила:

— Я работаю в полиции. Вы, надеюсь, слышали — строжайшая секретность. Так и есть. ВКМ хочет поручить вам некое тайное задание. Вы согласны?

Оба машинально кивнули.

— Конечно, но ведь… у нас разная специализация, — засомневался Луис. — Хорошо ли вы подумали…

— Сами все увидите, — прервала его Илза.

В ее задачу входило только доставить гостей в лабораторию Ортеги — дальше ими займется Йенг.

— Если вы готовы, пойдемте.

Растерянные, они встали и послушно спустились по лестнице вслед за Илзой. Когда все трое вышли на улицу, Илза окликнула водителя монокэба. Два стрелка отправились следом, держась на почтительном расстоянии. Теперь можно было перевести дух: пока все складывалось удачно.

В рощице за городом Илза закапала своим спутникам в глаза белладонну — это вернее, чем повязка — и оставшуюся часть пути сама вела их по тропинке. Замаскированная дверь автоматически открылась при их приближении. В подвале Илза ввела им средство, содержащее пилокарпин, чтоб нейтрализовать действие белладонны, и отправилась разыскивать Филиппа Йенга.

— Я их доставила, — сообщила она, когда Йенг наконец появился и они уселись поговорить в одной из тесных комнатушек.

Их подземный штаб нельзя было назвать просторным — слишком велик риск обнаружения. Но гораздо большая опасность таилась в утечке энергии, которую ВКМ мог вычислить, а потом проследить, куда она расходуется.

Филипп Йенг сидел, откинувшись на спинку, похожий на фигурку смеющегося Будды, хотя его лицо было совершенно бесстрастным. В полном молчании он потягивал коктейль и курил сигарету.

— Ну, что дальше? — спросила Илза, теряя терпение.

— Ах, да, — очнулся Йенг, — извини. Я одновременно прокручиваю в уме десяток разных вариантов и набросков, которые пока невозможно внятно изложить. Сложно поддерживать связь с реальностью, нужна полная концентрация. Теперь я почти представляю, как ламы проводят дни напролет в созерцании нирваны. Я не очень-то гожусь для такой работы, Илза.

— Никого лучше все равно нет, — возразила она. — И ты не последний в нашей организации.

— Откровенно говоря, мы все ходим по лезвию ножа. Если не сейчас, так в будущем, когда наша программа вступит в силу. Итак, Де Анца и Луис Бриден… Значит, они уже здесь?

— Да. У нас не хватает людей, Филипп. Может, лучше их сразу убить?

— Не думаю. Пойми, Илза, это не малодушие. Иногда устранение бывает просто необходимо. Про нас сказано: «не мир, но меч». Однако я подумал об ущербе. Эти люди могут быть нам весьма полезны из-за их интеллекта.

— Нам или ВКМ?

— Некоторых мы ведь можем убедить. Неразумно убивать этих, даже не попытавшись уговорить вступить в наши ряды.

— У меня нет времени на словопрения, — резонно заметила Илза. — С ними наверняка придется повозиться.

— И у меня нет. Сейчас ни у кого здесь не найдется на это времени. Но потом мы сможем к ним вернуться. Пусть пока побудут под воздействием наркотиков, так безопаснее. Кто знает, не окажутся ли они скрытыми оппозиционерами, особенно Луис Бриден — он ведь мутант, если я не ошибаюсь? Можно попробовать оказать на него психологический прессинг. Если есть доступ к их досье, добудь эту информацию. Но теперь, когда они на месте, оставим их. Сейчас надо решать проблему с Уродцем и аппаратом Ортеги.

— Так ничего и не придумал?

— Кое-что, — медленно вымолвил Йенг. — Но доказательств нет. Даже эмпирическая логика тут не годится. Условно можно считать, что голос, исходящий из механизма Ортеги, поступает к нам с Омеги; но Омега — вовсе не будущее, как мы раньше думали.

— Другая планета?

— Та же планета. Это Земля, та же самая, но где мы сейчас… НЕ находимся.

Безмятежное лицо Йенга озарилось слабой улыбкой. Илза непонимающе смотрела на него.

— Это одно из потенциальных будущих времен нашей Земли, — пояснил он. — А для людей с Омеги — вот оно (тут Йенг с силой топнул ногой), одно из возможных будущих времен. Другой вариант вероятности. Омега — это Земля, избравшая иной путь развития, повернувшая не в ту сторону на одном из перекрестков прошлого. От голоса из механизма я узнал, что на Омеге была Третья мировая война; в отличие от нашего мира ее никто не предотвращал. Я пока не могу беседовать с тем человеком, но могу его слушать, а потом сопоставляю слова и делаю выводы. Пока самый важный из них такой: ядерная энергия не столь опасна, как у нас принято считать. Цепная реакция не в состоянии разрушить всю планету, поэтому мы можем разрабатывать дальнейшие планы. В худшем случае мы лишь немного продырявим материю — не более.

В голове у Луиса Бридена звучал голос, который нес сущую бессмыслицу. Луис старался не обращать на это внимания — ему было не до того. Он оборонялся.

Де Анца уже отключился: охранникам удалось всадить ему под кожу иглу. Луис тем временем продолжал защищаться, несмотря на явное неравенство сил. Он понимал, что их бунт — ошибка, но Де Анца начал первый, наотмашь ударив одного из стражей, и потом уже не было смысла отступать.

Луис старался не подпускать тех четырех с иглами: в такой тесноте одолеть его не составляло труда. Он отшатнулся, рукой нашаривая какое-нибудь средство защиты, и краем глаза увидел, как распахнулась дверь в стене. В проеме показалась Илза Картер, а за ней — огромного роста азиат с сонным выражением лица.

Эта заминка и решила исход дела. Охранники приблизились вплотную, Луис рванулся и в то же мгновение ощутил укол от иглы. Лица перед ним расплылись; все вокруг заструилось, как вода. Мышцы размякли; Луису показалось, что он летит в пропасть. Тем не менее его разум еще сохранял ясность и четкость, и Луис опять услышал голос, на этот раз сопровождаемый видениями. Некто настойчиво повторял: «Скажи им… скажи непременно… раньше была одна Земля! Цепная реакция…»

Потом наркотический туман заволок восприятие.

С самого рождения, точнее даже с момента зачатия человек — это олицетворенная война. Метаболизм в нем сражается с катаболизмом, разум — сплошное поле битвы, ориентации одолевают друг друга, сообразуясь с произвольно выбранной нормой. Многие довольно легко подстраиваются под окружающую среду, но все же никогда не достигают абсолютного покоя. Военные действия прекращает лишь смерть.

В тот вечер Джозеф Бриден получил краткую передышку. Она избавляла от проблем очень ненадолго: гипнотическое воздействие со временем должно было ослабнуть. Правда, его можно было возобновить, продлевая торжество бездействия — пагубное торжество. Но забыть о проблемах не значит разрешить их, иначе алкоголь и наркотики числились бы среди самых востребованных медикаментов.

Итак, Бриден получил передышку. Если не считать выборочной амнезии, с его памятью было все в порядке. Он не помнил лишь об Илзе Картер и о результатах своего дневного расследования. Забыл Бриден и о повторяющихся снах, но все остальное было на месте. Он по-прежнему чувствовал легкое недовольство, сосредоточившееся почему-то на Луисе, но и оно потеряло остроту. Колодцы сознания переполнились забвением, затопленные водами Леты, и в тот вечер Джозеф Бриден ощущал такое умиротворение, какого не помнил с самого детства.

Он прошел психотесты доступа без малейшей заминки и теперь сидел за шахматной доской напротив Каролины Коул, не обращая внимания на видеодатчики, направленные прямо на него. Не думал Бриден и о том монстре, что притаился, скованный, внизу, в самом сердце зиккурата. Не то чтобы он совсем позабыл о датчиках: в глубине души Бридена согревало осознание, что и его, стража, тоже сторожат. Подсознательно он ощущал поддержку этих невидимых мониторов. Здесь, под землей и под водой, в бездонном зиккурате, покоилась колыбель их безопасности, подлинный символ силы ВКМ — хранителя мира. Под ногами Бридена был спрятан укрощенный Змей Мидгард, краеугольный камень всего Комитета — ядерный реактор номер один.