Возвращение в строй

– Второй этаж, кабинет номер двести восемь.

Кулагин прошел к лестнице, поднялся на второй этаж. Офицеров в управлении почти не было, либо так заняты работой, что сидят по кабинетам. Двести восьмой кабинет находился в левом крыле.

Он постучал и тут же открыл дверь:

– Разрешите?

– Капитан Кулагин? – поднял голову капитан лет двадцати шести.

– Он самый.

– Доброе утро, Павел Николаевич, проходите, присаживайтесь.

– Доброе. Капитан Орехов?

– Если вы вошли в кабинет номер двести восемь, то капитан Орехов Геннадий Андреевич, – улыбнулся офицер. – Впрочем, можно на «ты» и по имени, если ничего не имеете против.

– Я, Гена, не имею ничего против общения без формальностей, – улыбнулся в ответ Павел.

– Ну, и отлично! Документы принес?

– Конечно.

– Давай.

– Вы, смотрю, и в выходные работаете?

– По субботам до обеда. Но иногда случаются авралы.

– Здесь, в спокойном Переславле?

– Это внешне город выглядит спокойно. За прошлый год мы обезвредили две крупные террористические группировки, вербовавшие молодежь в ИГИЛ, группу сепаратистов, готовивших массовые волнения. Работы и здесь, Павел, хватает. Кроме того, мы же не автономное управление, решаем задачи федерального уровня.

Орехов просмотрел документы, положил их в сейф.

– Мы-то работаем, а вот паспортный стол нет. В общем, так, сейчас пройдем к фотографу, он сделает снимки нужного формата, с регистрацией вопрос решится только в понедельник. Водительское удостоверение есть?

– Есть!

– С ним до понедельника обойдешься, чтобы лишние справки не писать. А в понедельник, где-то в районе 14.00, получишь военный билет и паспорт с регистрацией по месту жительства. Новый паспорт.

– Понял.

– Идем.

Побывав у фотографа, офицеры распрощались, и Кулагин отправился домой. Странно, но Пузырев не забыл о нем. У дома Павел увидел его «Тойоту», из которой со стороны водителя вышел его одноклассник.

– Привет, Паша, а я тебя уже час жду.

– Дела были, мог и позвонить, если бы удосужился в кафе взять номер телефона.

– Как-то из головы вылетело.

– Адрес мой откуда узнал?

– Сам-то подумал, что спросил?

– А, ну да, школьные годы, мы постоянно здесь собирались, только ты бывал нечасто, мама не пускала.

– Не надо, Паш, умерла мама.

– Извини, не знал. Прими соболезнования.

– Спасибо. – Пузырев указал на белую «семерку»: – Это твой драндулет?

– Это моя машина, – недовольно ответил Кулагин.

– Нет, Паш, это не машина, но… как говорится, каждому свое. Возможно, скоро ты сменишь тачку.

– Знаешь о продаже гаража?

– Какого гаража? – поднял на него удивленные глаза Пузырев.

– Не знаешь. Ну, и ладно. С чем приехал? Неужели работу подобрал?

– Угадал.

– Тогда поставь свой внедорожник на площадку за будкой, и пойдем ко мне, поговорим.

– Он и здесь никому не помешает, – ответил Пузырев и, поставив «Тойоту» на сигнализацию, добавил: – Ну, что ж, пойдем. Кофе угостишь?

– У меня растворимый.

– Ничего, и растворимый пойдет.

Бывшие одноклассники поднялись на второй этаж.

Пузырев прошелся по квартире, пока Кулагин делал кофе. Войдя на кухню, проговорил:

– Да, не апартаменты.

– Что имеем.

– Не ценит Родина своих героев. Ты на службе молодость отдал, а имеешь что? Вот это?

– У тебя, наверное, особняк?

– Ну, особняк не особняк, но коттедж в спальном районе, в микрорайоне Северном, двести шестьдесят квадратов.

– И бассейны есть?

– Нет, не стал бассейны делать, возни с ними в обслуживании много, сауну организовал, с небольшим водоемом рядом.

– Молодец, нечего сказать.

– Главное, Паша, оказаться в нужное время в нужном месте.

– Это точно. Ты оказался, я нет. Каждому свое. Пей кофе.

– А ты пока блокнот с ручкой приготовь, пригодится.

Пока Пузырев пил кофе, Павел принес старый ежедневник, еще со школьных времен, и ручку, которая, пролежав в секретере не меньше пяти лет, как ни странно, находилась в рабочем состоянии.

– Короче, так, Паша, есть одна работенка, – начал Пузырев. – Сезонная, но сезон может продлиться на неопределенное время.

– А если перевести сказанное на русский язык?

– У меня водила одного депутата областной Думы постоянно масло берет для своей тачки. Так вот заезжал он ко мне вчера, я поинтересовался, как Владимир Сергеевич поживает. Это депутат, значит. Юрик, водила, ответил, а как он может поживать, если «бабок» немерено имеет? Отлично поживает. Я спросил, признаюсь, так, между прочим, нет ли у господина Старикова работенки какой?

– А Стариков это кто?

– Да депутат тот же, Стариков Владимир Сергеевич.

– У него бизнес есть?

– Хрен его знает, что у Старикова есть, но денег много. Такое поместье себе отгрохал у деревни Светлое. Помнишь, мы туда на озеро ездили? Вот у него особняк квадратов в пятьсот, с башнями, колоннами.

– Давай к теме, Валер!

– Ну, значит, спросил я, а Юрик и говорит, нужен вроде человек на сезонную работу в это самое поместье. До ноября. А что, есть кандидат?

– Есть, – ответил я и рассказал о тебе. Затем попросил уточнить все и позвонить. Он уехал, а где-то часа через три перезвонил. Действительно, хозяин ищет человека без вредных привычек, здорового, работящего. Посоветовал подъехать в воскресенье, часикам к двенадцати, мол, управляющий и по выходным пашет.

– Погоди, погоди! – остановил его Павел. – Ты что, предлагаешь мне работу холуя у сытого нувориша?

– Какого холуя, Паша? Работника.

– Это типа сбегай туда, принеси то?

– Это типа вместе с садовником, есть в поместье Старикова и такой, смотреть за территорией.

– Дворником?

– А хоть бы и так?

– Дворником я могу и в ЖКО устроиться.

– Можешь, базара нет, но вряд ли в ЖКО тебе будут платить пятьдесят «штук» в месяц, – усмехнулся Пузырев.

– Сколько? – удивился Павел.

– Тысяча баксов по курсу.

– Это за дворника?

– Я точно обязанности не знаю. Плюс ко всему, можешь проживать там, есть домик. Возможно, и питание.

– Подачки с барского стола?

– Да что ты, в натуре, Паша? Я, что ли, тебя нанимаю? Хочешь, устраивайся к Старикову, хочешь, иди в ЖКО. Ты просил подыскать что-нибудь, я подыскал. Остальное – твои дела.

– Ладно, не обижайся. Пятьдесят «штук», говоришь? Это неплохие деньги для любого сезонного рабочего. А почему депутат этот гастарбайтера не наймет тысяч за десять? Тот и за такие «бабки» пахал бы.

– Это ты у него сам спроси.

– Ты сам-то что об этом Старикове знаешь?

– А ты в армии служил или в Следственном комитете?

– Ну, должен же я знать, к кому устраиваюсь, а то, может, самодур, или жена у него с закидонами, или все вместе в одной обертке?

– Стариков в городе человек уважаемый. Ему должность председателя Думы предлагали, отказался, взял какой-то комитет, то ли по ЖКХ, то ли по социалке. Мужик серьезный, с губернатором на «ты». Вместе отдыхают. Тот часто к нему приезжает, шашлычки, то, се. В Москве подвязки крепкие, говорят, в Администрации со многими знаком. Жена его, Алла Борисовна, под стать ему. Такая цаца! Надменная, кто ниже, тех за людей не считает, но в дела мужа и в хозяйство не вмешивается. В усадьбе живет еще Елена, дочь Старикова от первого брака. Вернее, она неродная дочь, а он первую жену с ребенком замуж брал, а потом удочерил ее. Несмотря на развод, она живет с ним. Управляет поместьем некто Цуканов Алексей Викторович, – ты запиши фамилию, с ним тебе завтра встречаться.

Кулагин записал.

– Этот мужик так себе. Его за глаза Цыпой называют. Есть там и горничная, скорее, домоправительница, у нее в подчинении повар, прислуга домашняя. Стерва еще та. И на вид кошелка. Тощая, плоская, длинная. «Шпалой» кличут. Чудинова Маргарита Александровна.

– Фамилия подходящая. Чудинова – чудила, – улыбнулся Павел.

– Вроде как жене Старикова дальней родственницей приходится. До мужиков охочая, да только кому она, на хрен, нужна? Поэтому, видать, и стерва. Охрана поместья состоит из четырех человек, начальник охраны, бывший управляющий делами облдумы, Боровской Михаил Григорьевич, строгий мужик, тоже из военных, как и ты, да там вся охрана из бывших офицеров.