Трибуле

– Говорил же я вам, месье де Монклар, что мой арест произойдет не сегодня! Но все равно, – добавил он, – мне придется поставить толстую свечу за здоровье возницы…

Рассуждая подобным образом, Манфред посмотрел в ту сторону, куда умчалась повозка. Он ее не увидел, но слышал скрип колес этой повозки, взбиравшейся на холм Монфокон. Манфред последовал за ней.

Минут через двадцать все стихло.

– Странно! – пробормотал Манфред. – Можно утверждать, что колымага остановилась у самого подножья большой виселицы.

Он пошел быстрее, прячась за кустами ежевики… То, что он увидел, заставило его вздрогнуть от изумления и ужаса.

В нескольких шагах от него вырисовывалась величественная смертоносная машина. Какая-то женщина громко молила о пощаде, пытаясь вырваться из рук мужчины, тащившего ее к виселице…

Манфред присутствовал при этой ужасной сцене и не мог ни крикнуть, ни пошевелиться… Внезапно он увидел тело женщины, болтавшееся в пустоте. Мужчина же забрался на сиденье, и повозка с глухим стуком покатилась к деревушке Монмартр.

– Ужас! – растерянно пробормотал Манфред.

Потом он поспешил к виселице, взобрался на постамент этого сооружения, подхватил женщину на руки, перерезал кинжалом веревку, спустился с эшафота и положил несчастную наземь. Всё происходило, словно в кошмарном сне и продолжалось не более нескольких секунд.

Манфред опустился на колени перед женщиной и положил руку на ее грудь… Сердце жертвы еще билось. Тогда Манфред пригляделся к женщине и восхищенно вскрикнул:

– Как же она красива, несмотря на бледность!

Мало-помалу незнакомка пришла в чувство… Она открыла глаза, все еще полные смертельного ужаса…

– Вы спасены, мадам, – сказал Манфред.

Она удивленно огляделась и внезапно всё вспомнила.

– Спасена! – повторила она, но не так, как говорят в экстазе, после того как минует смертельная опасность, а с пугающей ноткой ненависти. – Спасена!.. Живу!.. Да, теперь я живу!.. О, пусть сотни бед падут на этого подлеца!.. Пусть несчастья падут на твою голову, Франсуа!.. Месть Мадлен будет ужасной, так что о ней еще долго будут говорить грядущие поколения… Месье! – вдруг она обратилась к своему спасителю. – Я обязана вам гораздо большим, чем жизнь… Как вас зовут?

– Манфред, мадам…

– Если вы бедны и вас преследуют, если вы страдаете, если вам понадобится преданный друг, приходите, когда вам вздумается, в маленький домик у ограды Тюильри. Вы назоветесь, и… этого будет достаточно!

При этих словах Мадлен Феррон поднялась и исчезла во тьме.

В тот самый момент, когда он, побуждаемый непреодолимым любопытством, хотел было отправиться за странной женщиной, Манфреду вдруг показалось, что какие-то тени появились шагах в тридцати.

Это были агенты Монклара… Они приближались ползком.

Манфред слился с цоколем эшафота, надеясь, что шпики пройдут и, может быть, не заметят его. Основание эшафота было выполнено в форме пещеры, огромной камеры, тюрьмы для мертвецов, последнего прибежища казненных: туда сбрасывали тела преступников, повешенных в Монфоконе.

Ощупывая стену, Манфред почувствовал железную дверь; она подалась под его нажимом.

Мгновение Манфред колебался… Холодный пот выступил на лбу… Потом он, пятясь, забрался в тюрьму мертвецов!

Под ногами у него что-то захрустело…

Он ступал по скелетам… Манфред остановился… Душа его – при одной мысли об этих оторванных руках, о черепах, уставившихся в него пустыми глазницами, – наполнилась таким ужасом, какого он еще никогда в жизни не испытывал.

Ощущения его были столь мучительными, что он отступил назад, к железной двери… Он задыхался!.. Любой ценой ему был нужен глоток свежего воздуха! Даже ценой стычки с толпой шпиков!

И в этот момент тень мелькнула перед дверным отверстием, протянулась чья-то рука и захлопнула дверь.

Манфред, окаменевший, пораженный безысходным страхом, услышал приказ главного прево:

– Пусть десять человек стерегут эту дверь днем и ночью! Откройте ее только через восемь дней, когда этот негодяй сдохнет!

VII. Клятва Этьена Доле

Знаменитый печатник мэтр Доле держал свою типографию «Золотой обрез» на университетской территории, на холме Сент-Женевьев, а жил вместе с женой Жюли и дочерью Авет, на улице Сен-Дени.

Мадам Доле было лет тридцать пять, она отличалась разумностью и необыкновенной добротой. Она помогала мужу в работе и была для него идеальной подругой, ангелом-хранителем домашнего очага, утешительницей в трудные часы, когда мэтр терял всякую надежду, а таковых в горестной жизни ученого и переводчика было немало.

Авете, стройной и грациозной девушке, было всего восемнадцать лет. Пылкая по природе, она отличалась твердым характером, нежным и чутким сердцем.

В такую вот семью случай забросил в эту бурную эпоху Жилет Шантели.

После поспешного ухода Манфреда Этьен Доле тщательно запер дверь, забаррикадировал ее цепью, а потом повернулся ко все еще дрожащей Жилет.:

– Здесь, дитя мое, вы в безопасности… Не надо так дрожать. Жюли, Авет, – громко позвал он.

Обе женщины, уже разбуженные шумом, поспешно оделись. Они появились на верхней площадке красивой деревянной лестницы, которая вела на верхний этаж.

– Авет, – серьезно сказал Доле, – мой друг Манфред, которого считает братом твой жених Лантене, оказал нам честь, доверив эту юную барышню… Люби ее так, словно бы она была твоей сестричкой.

В нескольких словах он объяснил жене суть только что происшедших событий. И обе женщины сразу же начали осыпать Жилет своим ласками.

– Как вы прекрасны! – сказала Авет. – А вы знаете, что мы с вами уже хорошо знакомы?..

– Вы тоже, вы тоже красивы! – искренне восхитилась Жилет.

– Значит, Манфред – ваш друг?.. Какое счастье!.. Он такой храбрый… и добрый… Лантене его так любит!

– Я познакомилась с ним только что, – ответила Жилет и покраснела, – но я его несколько раз видела раньше… Я верю, что он и в самом деле очень храбрый… Он уберег меня от большой беды… Я его никогда не забуду!

Она с силой соединила руки в нервном жесте.

– О, – добавила она, испуганно передернувшись, – эти незнакомцы вошли так внезапно… а этот мужчина, оскорбивший меня, схватил за руку и увел!.. Этот мужчина!.. Я боюсь его!

– Дорогое дитя, больше ничего не бойся!

– Не правда ли, мадам… мне не надо ничего опасаться?..

– Вы здесь в совершенной безопасности, – повторил Этьен Доле. И в тот же самый момент кто-то решительно и повелительно постучал молотком в дверь. Жилет смертельно побледнела.

Жюли и Авет повернулись к Этьену с немым вопросом, который читался в их испуганных взглядах.

Печатник, не теряя ни капли самообладания, знаком наказал женщинам вести себя тихо и успокоиться. Потом он отдернул драпировку и открыл дверцу, за которой оказалась клетушка. Там Доле хранил на полке самые ценные из напечатанных им книг.

В дверь постучали еще раз, теперь посильнее.

Авет увлекла гостью в каморку… Доле задернул драпировку. Жюли пока осталась с этой стороны драпировки. Доле тихонько подошел к двери и прислушался. Он задрожал, услышав голос, звучавший за дверью… Он узнал этот голос!..

Мощные удары сотрясали дверь.

Тогда Этьен Доле вернулся к посверкивающему щиту и рыцарским доспехам, которые украшали одно из деревянных панно. Но, поразмыслив с минуту, он покачал головой. Тогда он выкатил кресло на середину зала. Он повернул кресло к входной двери, уселся в него и со спокойным видом принялся ждать!

Наконец под треск разбиваемого дерева дверь подалась. Несколько мужчин ворвались в зал.

Доле продолжал сидеть…

– Как это назвать, господа? – спросил он внушительным голосом. – Как это в самом центре города осаждают мирный дом? Вышибают дверь! Берегитесь, господа, я пожалуюсь королю, который во имя высшего правосудия…

– Мэтр Доле! – внезапно прервал его тот самый голос, какой печатник уже слышал за дверью. – Это по моему приказу мои люди вошли сюда.