Железные трупы

Он лишь создал возможность для общения. И теперь он будет управлять характером этого диалога. Он будет перестраивать поле боя под себя.

На все его приготовления ушел ещё один день. Уже седьмой после взрыва. И в этот день у мёртвых больше не будет покоя.

Сидящие в голове «Остенцио Контрицио» принцепс и модерати майорис по-прежнему были без сознания. Они ни разу не пошевелились, пока Копарнос усиливал их системы жизнеобеспечения и проводил грубую интубацию. Теперь механизм, что всё это время поддерживал их жизнедеятельность, будет сохранять в их телах искру жизни до тех пор, пока жив титан. Но вместе с тем он сделал их своими узниками.

Наиболее аккуратно Железный Воин обращался с Бенрат. Подбирая формулировку для описания операции, он сразу же отверг слово ”бережная”. Она была тщательной, просчитанной. Ненужные преждевременные потрясения могут легко расстроить его планы. Его приближение к намеченной цели было столь же расчетливым и безжалостным, как и любая осада, которой он когда-либо руководил. По правде говоря, то, чего он пытался достичь, и было осадой.

Мало-помалу он замуровал её в механизм. Он не мог увеличить количество разъемов в её черепе и позвоночнике, но мог присоединить больше кабелей к уже существующим. Возникающее в связи с этим давление на её сознание могло разрушить тело, поэтому Копарнос увеличивал и уменьшал энергетическую нагрузку по мере необходимости. То подсоединял провода, то отключал их. Так он сделал принцепса единой с богомашиной.

И, когда он уже был готов открыть связь между сознанием Бенрат и машинным духом «Остенцио Контрицио», она пришла в себя. Копарнос стоял между ней и глазницами машины войны, и она увидела его в первый раз. Увидела цвета его брони. Её глаза расширились.

— Предатель!

Копарнос наклонился с ней, смакуя этот осколок правосудия, извлеченный из ада поражения. Совращение лоялистского титана было блестящим актом восстановления и успешной осадой. Но он хотел, чтобы принцепс знала — у его победы будет свой, вечный свидетель.

— Ты слепо доверилась, как и мы когда-то. Но в свое время мы усвоили урок. А ты? Думаю, нет.

Бенрат была слишком слаба, чтобы сопротивляться, и всё же она попыталась. Кожа вокруг её запавших глаз натянулась, когда она взъярилась на свое парализованное и скованное тело.

Копарнос ждал. Теперь, когда его задача была на грани завершения, он мог позволить себе такую роскошь, как время. Он хотел увидеть, как Бенрат в полной мере осознает свое бессилие. Он не считал маловажной свою победу над одним-единственным лоялистом. Его гнев был столь же обоснованным, сколь её — пустым.

— Ты потерпишь поражение, — почти прорычала Бенрат.

Копарнос хмыкнул.

— Не от тебя… Нееет, не от тебя… И посему я сдержу свое обещание.

Он замкнул последнее соединение, а затем восстановил нейронную связь между принцепсом и машинным духом.

Бенрат кричала от невыносимой боли, пока её сознание покидало тело и уплывало в манифольд. Плоть стала всего лишь органическим мешком, каналом для топлива, призванного поддерживать существование сознания. Телесную оболочку окутывали кабели, исчезавшие в механизме трона. Виднелось лишь её лицо. И, прежде чем она провалилась в бездействие не жизни, на нем застыло выражение абсолютного ужаса.

Копарнос знал, почему. Он понятия не имел о том слиянии, которое переживает Бенрат, не мог себе его представить, но понимал, чему именно он дал ход. До того, как взрыв обесточил титана, ярость машинного духа держала в узде огромная сила воли и строгость принцепса. Но она была ослаблена, а Железный Воин снял защитные механизмы манифольда, сделав Бенрат уязвимой перед машинным духом, столь обезумевшим от своих травм, что его единственной целью стало непрерывное, беспорядочное уничтожение. И теперь, получив полную свободу действий, «Остенцио Контрицио» даст волю своей ярости, столь же неконтролируемой и непредсказуемой, как ветры урагана.

Бенрат теперь бессмертна, нравится ей это или нет. Она застряла в вечной схватке с разнузданной яростью машины. Копарнос связал её разум с разумами модерати майорис, находящихся в коме, но неврологически ещё жизнеспособных. Она сохранила достаточно сил, чтобы управлять мощью титана. Бенрат могла руководить движениями «Владыки Войны», но не выбирать их направление или цель. Это право Копарнос приберег для себя.

Смех Железного Воина разнёсся по пространству мостика титана. Он стоял в задней его части, позади тронов, и наблюдал через глаза из бронестекла за ситуацией снаружи. Удерживаемый им механизм контроля представлял собой всего лишь грубое собрание электронных стимуляторов с разными назначениями, но его было вполне достаточно. Он нажал на кнопку, в результате чего устройство нанесло Бенрат синаптический удар, побуждая её идти. И «Остенцио Контрицио» пошел.

«Владыка Войны» пошатнулся с сотрясающим кости грохотом пришедшего в движение железного города. Впервые за семь дней машину огласили оставляющие кратеры в земле шаги титана. «Остенцио Контрицио» начал свое шествие по земле трупов. В сумерках вдали, из-за пылевых завес появились другие наполовину неисправные движущиеся фигуры. Копарнос увидел вспышки огромных орудий. Смерть на этом поле боя ещё не утолила свою жажду крови. Так же, как и он.

Вокс по-прежнему охватывала статика, но Копарнос был уверен, что отличит братьев от врагов. Он вдавил кнопки на правой и левой сторонах устройства, и огромные руки титана поднялись, орудия начали накапливать энергию. Кузнец войны не питал иллюзий. Он погребен внутри «Владыки Войны» так же основательно, как и Бенрат. Он никогда не покинет это проклятое место, но его война не окончена. Воистину, в его распоряжении оказался ужасный гнев.

Горны «Остенцио Контрицио» взревели, и смех Копарноса вторил им.

Это был победа, в своем роде. Именно её он искал, и теперь Железный Воин задумался о том новом ужасе, что обрушился на него, когда, казалось, уже проигранная и оконченная битва вновь превратилась в серый кошмар не жизни… Он почувствовал, как его накрыла тень будущего. Тень войны, столь же бесплодной, сколь и вечной.