Контроллер

Марта много чего могла бы на это сказать. Как «убойный» детектив, она оформляла трупы, оставленные высокими господами. Дело открывалось, эксперт выносил заключение, Марта беседовала с высоким господином об обстоятельствах потребления, дело ложилось на стол областному прокурору высокому господину Кондрашову Т. Г. (сам Кондрашка ездил подкрепляться в окружную тюрьму), он передавал в суд, суд закрывал за отсутствием состава преступления. Колесики вертелись. Один раз их слегка заело: залетный высокий господин потребил беременную женщину. На маленьком сроке, жертва могла еще и не догадываться, что беременна, либо просто откладывала постановку на учет до… ну, люди бывают и просто расхлебаями. Но обычно высокие господа это видят. Данный же высокий господин утверждал, что нет, не заметил, и что вообще у него плохо с чтением ауры. Суд Цитадели вынес ему порицание. Супругу убитой предложили выразить свое недовольство на поединке с убийцей, он отказался. Марта его очень хорошо понимала: хотя в таких поединках закон разрешал людям использовать огнестрел, она сама не рискнула бы никогда и любого другого отговаривала. Даже если всадить высокому господину пулю в сердце, его вполне хватит на то, чтоб дойти до тебя и оторвать башку. А потом он подзакусит тобой на правах победителя, восстановится и дальше пойдет.

Марта возбуждала от десяти до пятнадцати дел о потреблении в год. Примерно столько же — коллеги из областной управы. В Тверской области жили и действовали четверо высоких господ: смотрящий, завсанконтролем, федеральный прокурор и главный инженер АЭС. По большей части они выбирали квоту в Вышневолоцкой тюрьме, но там квота не бесконечная, и еще москвичи ее выбирают. Мортуарий и Лотерея тоже не могут дать каждый год по 8 добровольцев на жало. Так что от 10 до 16 человек в год по городу — это как штык. Плюс еще залетные, москвичи и питерцы. Концентрация высоких господ в обеих столицах будь здоров.

Она прекрасно знала из статистики, что мужчин в возрасте от 30 до 40 лет и в самом деле потребляют чаще. Но знала и другое: в категории от 60 и старше лидерство перехватывают женщины-пенсионерки. Именно они — самая многочисленная клиентура мортуариев. И если бы не отвращение к мысли пойти кому-то на корм, то…

Но Марта не стала приводить статистику, не стала говорить о том, что болело до сих пор, потому что попобородый вождь этого не стоил.

И еще — потому что почувствовала что-то… какую-то фальшь. И чтобы прощупать почву, задала другой вопрос:

— И как вы собирались эту несправедливость исправить? Загнать женщин на кухни? Перестать оплачивать ВРС?

— А хотя бы, — задорно улыбнулся Сорокин. — Ведь до Поворота ВРС никто не оплачивал. Женщин содержали мужчины. Охотно содержали. Это было почетной обязанностью.

Марта рассказала бы ему, как охотно ее прадед слинял от жены с тремя детьми, но это не имело значения. Значение имело другое.

Она улыбнулась.

— Лет в сорок вы начнете играть Гамлета и дядю Ваню. Но сейчас еще рано. Вы не дорабатываете роль. Прокололись в деталях. Выражаясь языком протокола — попытались дать заведомо ложные показания. Первый раз прощается. Второй раз запрещается. Кто такой настоящий Сераф?

Сорокин вздохнул и поднял руки кверху: сдаюсь.

— Не знаю. Правда не знаю. Он меня нанял через Сеть, анонимно. Предложил хорошие деньги. Авансом дал пять тысяч. Ерунда требовалась: выступить на съезде этих чудиков как их лидер. То есть, не совсем ерунда — каждая роль требует серьезной проработки, правильно? Мне пришлось читать, заучивать, что там этот Сераф написал. Запоминать, кто есть кто в этом их… паноптикуме. Я согласился — деньги ведь на дороге не валяются, так? Это даже забавно оказалось: представляете, этот лес под Смоленском, сосны, домики эти деревянные, пиво, шашлыки — и мужики, которые… ну я не знаю, будто плохих старых фильмов насмотрелись. «Мы мужики! — Аааааа! — Мы соль земли! — Аааааа! — Мы передовой отряд эволюции! — Уооо!!!» — Сорокин прыснул и расхохотался. — Боже, я все это говорил вслух! Умереть не встать. Там главная актерская задача была — не заржать в голос.

— И как вы справились? — полюбопытствовала Марта.

— Ну, у меня богатый опыт. Порно. Стонать с серьезной мордой на камеру — думаете, легко?

— Понятно. И вы не почуяли никакого подвоха?

— Почуял. Но за три дня пятнадцать тысяч — такие предложения каждый день делают?

— Вам виднее. Это вас сейчас «чудики» поливают грязью.

— Меня предупредили, что этим может кончиться. Но я же в порно снимаюсь, нет? Поверьте, желающих гадость мне сказать всегда хватает. Я думал, что буду готов. То есть, я себе не представлял, насколько этот Гарпаг сдернутый. То есть, был сдернутый.

…И ведь он серьезно думает, что лучше Гарпага. Он говорил мерзости не потому, что верил в них искренне, а потому что получил за это деньги. Ничего личного, просто добрый бизнес.

Марта вдруг осознала, что относится к Гарпагу где-то на полградуса лучше, чем до этого разговора.

— Он был на той встрече под Смоленском? Вы с ним лично виделись?

— Нет. То есть, не знаю. Ни разу не видел его в лицо.

Марта вызвала на планшетку снимок Гарпага — посмертный, из морга, где труп уже привели в пристойный вид. Мертвый Гарпаг был благообразен. Черная бородка обрамляла круглое лицо, нос заострился, губы застыли в скорбном изгибе.

— Точно не видели?

Влад рассмотрел снимок, покачал головой.

— Нет. Если он там и был, я его не запомнил. Какой-то он…серый.

— А этого? — Марта показала снимок Искимова.

— А этого запомнил, да. Он такой был, знаете… навязчивый. Липучий, понимаете? Кажется, влюбился в меня. Как зовут — не скажу, не помню.

Марта свернула планшетку и убрала в сумку. Акции господина Искимова как подозреваемого номер один резко подскочили. Влюбленные каких только глупостей не творят…

— Я проверю ваше алиби. Вас вызовут для дачи свидетельских показаний в ваше районное управление.

— А это были… не показания? — удивился Влад.

— Благодарите кого хотите, что не они. А то я вела бы запись, и пришлось бы мне поднять дело о попытке дать ложные сведения. Поэтому, когда вас вызовут в управу… — на этот раз драматическая пауза сработала как надо.

— Понял, понял. Но как вы меня выкупили? Просто обидно: на неделе уже второй человек вычисляет — где я палюсь?

— Информация за информацию. Кто этот второй человек?

Влад стиснул подбородок. Марте захотелось арестовать его за развратные действия в общественном месте.

— Я не помню, как его зовут, кажется, Егор. Сказал, знает меня по Смоленску, но я его не помню. Напились мы с ним до положения риз. То есть не буквально. Я не гей. На меня один из этих придурков напал, побить думал. Здоровенный такой кабан, а сломался от первого же хука, не ожидал отпора, понимаете? Вот этот Егор нас и растащил, потом мы выпили, и он меня вычислил. А как — не сказал.

— Что еще вы скажете об этом Егоре?

Влад пожал плечами.

— Высокий, худой, ноги красивые… Носит килт.

Марта кивнула. Можно было сразу догадаться.

— Влад, когда вы играете роль, из вашей речи исчезают слова-паразиты. Сераф выражается гладко. Вы — нет. Все просто.

Детективное агентство «Лунный свет» занимало первый этаж в доме на углу Декабристов и Пряжки. На дверях лого: волк, прыгающий на фоне полной луны. Романтики.

Марта тронула дверь — открыто. Марта вошла.

Молодой (ну, очень молодой) человек оторвался от турника, подвешенного к дверной коробке, и сделал шаг навстречу Марте.

— Агентство «Лунный свет», Андрей Новицкий. К вашим услугам.

— Мне нужен господин Карастоянов.

Она могла бы связаться по комму, но решила сделать сюрприз.

Молодой человек посмотрел на часы.

— Он уже полчаса как должен быть здесь. Я сообщу ему…

— Нет-нет. Я подожду. Тем более что у меня и к вам есть несколько вопросов.

Марта показала значок и удостоверение. Андрей Новицкий быстро, но внимательно изучил и то, и другое.