Копье и кровь

– Да, – кивнул Габлер. – Нам местный полицейский рассказывал. Мол, к беллизонцам другие относятся настороженно, чуть ли не с презрением, а те только повода и ждали, чтобы поквитаться за такое отношение.

– Повторяю, причины не в каких-то этнических противоречиях, а в экономике, – сказал Индилайнон. – Нашлись и решительно настроенные индивидуумы, из числа любителей устроить погром, награбить побольше… Городское дно неуничтожимо, что бы там ни вещали медиары. Захватили несколько полицейских участков, обзавелись оружием… В общем, наделали дел. И все это происходило в густонаселенном городе, что, конечно же, создавало силовикам много трудностей. А чиновники из Дома правительства, чтобы оправдать свои просчеты, начали придумывать истории о повстанческих армиях беллизонтэо и гуддеров. И искали вы на наших землях то, чего нет и не было. Как только удалось договориться по экономическим вопросам, мятеж рассосался. Нет, отдельные группы еще действовали, из числа тех, у кого руки были в крови, кому вообще доставляет удовольствие создавать и множить хаос, но никаких перспектив у них не было. Так что все это происходило без нашего участия. – Жрец помолчал. – А вот теперь, когда нас обманули, мы будем готовить удар. Целенаправленный, осознанный удар. Тут уже дело не в экономике. И ваш Император помешать этому удару не сможет.

– У него есть Копье, – заметил Крис. – То есть раналлакс.

– Раналлакс дает возможность, но не гарантирует успех. Он помогает с реализацией одного из вариантов будущего, варианта, выгодного его обладателю, но не всегда такой вариант реализуется.

Из этих слов жреца было понятно, что служители Триединого знают о древних земных диковинах наверняка не меньше, чем сотрудники Преториата Унус Управления делами Администрации Императора. Какими не так давно были Эрик Янкер, Здено Шатан и Лили Акимжанов.

– Какой-то парадокс получается, – раздумчиво начал Габлер. – Ведь раньше вы не знали, что у Императора есть Копье, но в борьбу не вступали. А сейчас…

– Во-первых, теперь нам точно известно, что на отделение Милиля от Империи он не пойдет, – прервал его Индилайнон. – А во-вторых, и это главное, у нас не было надежного средства борьбы. Но очень скоро оно будет. Очень скоро. Вернее, оно уже есть, но пока не до конца подготовлено к использованию. Нужно еще немного времени.

– И что это за средство? – поинтересовался Крис, хотя и не рассчитывал на ответ.

Так и оказалось.

– Надежное, – бросил жрец вполне в духе Энгилейнона. – Я не уверен в твоей искренности, но несомненно одно: раналлакс можно забрать. И у вашего правителя его забрали, и у этого Братства. Повторяю, если мы зададимся целью завладеть раналлаксом, то мы ее добьемся. Но к отделению Милиля можно прийти и без этих сложностей. Мы начнем войну, и когда ваш правитель подсчитает потери, он сам поймет, что ему не стоит цепляться за нашу планету.

– Непонятно… – пробормотал Габлер. – Как вы вообще, при всех ваших возможностях, допустили, что мы вторглись в ваш храм? Почему всю нашу вигию там не положили?

– Отсутствие опыта, – угрюмо проронил жрец. – Мы никогда ни с кем не воевали. Вы застали нас врасплох, мы не думали, что вы сунетесь в горы… Хотя кое-какие меры приняли.

– Связь подавили, – вставил Габлер. – И орудия у вас откуда-то появились.

Индилайнон холодно взглянул на него:

– Мы никого к себе в гости не звали. – Он помолчал и хмыкнул. – Но, как это ни парадоксально звучит, ваше вторжение пошло нам на пользу. Мы приняли меры и теперь можем полностью подавлять работу технических приспособлений противника. Так что атакующим нас придется не то что не сладко, а очень даже горько. Повторяю: нам никакие гости не нужны. И мы надеемся, что скоро гостей тут, на Милиле, не будет.

– Но вы же и сами тут гости, – осторожно сказал Габлер. – Вы же прилетели сюда с Нова-Марса-три.

– Да, наши предки пришли с Дилиля и с Земли, – кивнул Индилайнон. – Но мы живем здесь так долго, что считаем Милиль нашим. Согласись, что колонисты появились тут позже.

– Если вашему храму двенадцать с лишним тысяч лет, то конечно… – подтвердил Габлер. – Но послушай, даллио Индилайнон: здесь живете не только вы, но и другие народы – местные, между прочим. И потомки первых колонистов тоже считают эту планету своей, и кроссы[22]. Хотят ли они отделения от Империи? И хотят ли этого все беллизонтэо? Или к этому стремитесь только вы, служители… э-э… единомножественного Беллиза-Беллизона-Беллизонов?

– Главное, что этого хотим мы, служители Триединого, – отчеканил жрец, и Крису вновь почудилось, что перед ним Энгилейнон. – Те, кто согласен жить на Милиле в полной изоляции от Империи, могут оставаться. Мы никого отсюда не гоним.

– А ваш ондаллио Ориобеллиз говорил другое, – возразил Габлер. – Мол, все, кроме вас, должны убраться с планеты.

– Любые переговоры нужно начинать с максимальных требований, – заявил Индилайнон. – Чтобы потом прийти к взаимоприемлемому решению. Повторяю, те, кто согласится жить здесь вне Империи, будут здесь жить. Но ничего, связанного с Империей, на Милиле остаться не должно. Мы готовы вернуть все, что ввезено сюда и построено тут Империей. Мы – служители единомножественного Беллиза-Беллизона-Беллизонов будем тут хозяевами. Хозяевами на планете, а не над теми, кто здесь останется.

– Разве это не шаг назад? – Габлер был неуемен с вопросами, потому что ему хотелось понять все до конца. – Ведь с точки зрения развития…

– Да, это шаг назад! – не дал ему договорить Индилайнон. – Это шаг к прежнему существованию, существованию в единении с природой. Мы понимаем под развитием не умножение разных технических побрякушек, а постижение глубин души, тайн бытия, движение к единомножественному Беллизу-Беллизону-Беллизонам. Именно это и есть развитие, а не все ваши космические суда и промышленные предприятия. Мы построим здесь свою цивилизацию, и, поверь, она будет не только не хуже вашей, но гораздо более гармоничной. Мы будем единым целым с Милилем, и в душах наших воцарится покой, и мы добьемся благоденствия. Настоящего благоденствия, а не того, что понимаете под этим вы! На нас снизойдет айюно. – Жрец вдохновенно поднял лицо к небу. – Это значит – единение мира и души, слияние с миром и единомножественным Беллизом-Беллизоном-Беллизонами. – Он перевел взгляд на Габлера. – Тем, кто согласится с нашими воззрениями, нет нужды покидать Милиль. А остальные… Думаю, в вашей Империи найдется для них место.

У Криса не было никаких сомнений в том, что жрец говорит искренне. Служители Триединого намеревались жить в полной изоляции от прочих планет, в своем собственном мире, где, как они надеялись, им будет очень уютно. При их возможностях и умениях это не представлялось чем-то несбыточным. Только смогут ли они заставить Императора отказаться от Нова-Марса? И что все-таки делать дальше ему, Кристиану Габлеру?…

Индилайнон продолжал говорить, но Крис вдруг перестал его слышать. У него перед глазами возник образ Анизателлы – так мгновенно появляется изображение в озе унидеска. Глаза беллизонки были закрыты, но бледное лицо не казалось неживым. И бледность губ тоже не говорила ни о чем плохом – именно такими они и были всегда. Создавалось впечатление, что девушка лежит, и под головой у нее белеет подушка, а тело накрыто чем-то тоже белым. И самое главное – хотя это белое не доходило до горла, но горла видно не было. Его скрывала какая-то розоватая пелена… Нет, не какая-то! Бывшему файтеру Кристиану Габлеру доводилось видеть подобное – именно так выглядела желеобразная масса регенерационного состава, неофициально именуемого «заживлялкой».

Видение исчезло, и Габлер некоторое время беззвучно открывал рот, а жрец все говорил и говорил что-то.

– Даллио Индилайнон, – наконец сумел просипеть Крис. – Низа… Даллиа Анизателла жива…

Жрец осекся на полуслове и впился в Габлера неистовым взглядом.

– Она жива, – повторил Габлер и встал. – Ее не кремировали. Я только что ее почувствовал…

22

Кроссы – потомки местного населения планеты (автохтонов) и колонистов.