Пленники

— Проспался, алкоголик? — едко спросила Саманта.

— Бабуль, не начинай, — болезненно простонал он.

— Ты хоть помнишь, что вчера устроил? — не желая отступать, продолжала старушка.

Мужчина задумался, и когда вновь посмотрел на нас, в глазах я увидела обреченность.

— Нет, — покачал он головой, — а что было? Я что-то натворил? — голубые глаза умоляли сказать, что все в порядке.

В помещении повисла тишина. Видимо, Саманта, раздумывала, как преподнести случившееся.

— Ты пытался трахнуть какую-то девицу на диване прямо в гостиной, — начала я, а мужчина аж подавился кофе, — а потом скакал по этой самой гостиной, размахивая членом.

Он вытаращился на меня, будто у меня вырос третий глаз.

— Пожалуй, довольно точная формулировка ситуации, — поддержала меня пожилая женщина, — а еще ты вел себя очень по-хамски, слава Богу, что все-таки утащил свою подстилку куда-то. А вообще, лучше сам посмотри запись, у тебя же везде камеры.

Такого момента еще не видела история. Самодовольный, эгоистичный Адриан Джонсон покраснел, как мальчишка, а в глазах стоял жгучий стыд.

— Я ничего не помню, но прошу прощения, — пробормотал он и пулей вылетел с кухни.

Изумленно таращась вслед, я переваривала услышанное. Он сказал «прошу прощения»? Или у меня начались галлюцинации?

Позавтракав в обществе Саманты, я отправилась в свою комнату, с твердым намерением дочитать книгу. Это была довольно интересная книга неизвестного автора о любви. Красивая история о любви на грани, о сумасшедшей страсти, о готовности умереть за любимого человека. Я прекрасно сознавала, что это всего лишь книга, но как же хотелось, чтобы и в жизни было возможно нечто подобное! Чтобы рядом был любящий человек, готовый ради тебя на безумства, и главное, чтобы это было взаимном. Но жизнь не книга, тут все гораздо прозаичнее, и если настоящая любовь и встречается, то очень редко.

— Мне нужно с тобой поговорить, — вырвал меня из сладких грез Адриан.

Ну, вот, что за человек! Как вот так можно врываться в чужую комнату без приглашения?

— Тебя стучаться не учили? — едко поинтересовалась я.

— А зачем? — недоумевал он, ну, да, привык, что ему все можно.

— Может, я тут голая хожу, — я начинала сердиться.

— Чего я там не видел? — бросил он.

Меня его слова покоробили. Да, конечно, он видел меня без одежды. Более того, он трахал меня во все возможные отверстия, но это было без моего согласия. И вообще, при любом раскладе нельзя вести себя, как невоспитанное быдло.

— Ладно. Не злись, — примирительно сказал он, уловив выражение моего лица, — я не ругаться с тобой пришел.

— Да? И что же тебе от меня нужно? — в моем голосе сквозило безразличие.

— Мне нужна твоя помощь.

Что? Я не ослышалась? Адриан Джонсон просит моей помощи? Утром он попросил прощения, а сейчас просит помощи. Мир сошел с ума? В каком лесу все медведи сдохли?

— Что? — обескураженно спросила я. — Чего ты хочешь?

— Мне нужно, чтобы в субботу ты сопровождала меня на приеме у мэра, — сказал он, наклонив голову набок.

Мужчина, сидящий передо мной сейчас, выглядел гораздо лучше того типа, что утром появился на кухне. К нему вернулся его внешний лоск и подавляющая самоуверенность.

— Возьми какую-нибудь из своих шлюх, — бросила я. — Мне это неинтересно.

— Да? Чтобы потом она решила, что у нас может быть что-то, кроме секса? — приподнял он бровь.

— Это уже твои проблемы, — мне, в самом деле, не хотелось куда-то с ним идти.

Вскочив с кресла, он начал метаться по комнате, не находя себе места.

— Блядь! — взорвался он. — Криста, ну почему ты хоть иногда не можешь побыть нормальным человеком? Почему из всего делаешь конфликт?

— Может, потому что ты мне не нравишься? — в лоб сказала я.

Мужчина отвернулся молча к окну, думая о чем-то своем.

— Ладно, — сказала я, — я пойду с тобой на этот прием, если ты мне ответишь на один вопрос.

Я играла с огнем и понимала это. Но любопытство слишком сильно.

— Какой?

— Твоя бабушка говорила о какой-то ночи девять лет назад, после которой ты изменился, но так и не сказала, чего там случилось. Так что же там произошло? Из-за чего ты стал вот таким?

Адриан резко повернулся ко мне, и я сжалась, уловив в его взгляде бешеную ярость, граничащую с безумием. Дерьмо. Похоже, я влипла.

— Никогда, — зарычал он, — слышишь, никогда не смей больше поднимать эту тему.

От него исходила настолько явная и неприкрытая угроза, что я предпочла заткнуться. Чтобы там ни случилось, говорить об этом он явно не желал.

— И знаешь что, Криста, плевать я хотел, хочешь ты идти или нет. Ты пойдешь и точка, — выплюнул он.

— И что же меня заставит? — дьявол! Мне давно пора оторвать язык! Какого черта я его провоцирую.

— Ты же не хочешь, чтобы с твоими родными случилось что-нибудь плохое? — вкрадчиво поинтересовался он, обжигая ледяным взглядом.

С этими словами он резко покинул мою комнату, оставляя меня с бешено стучащим от отчаяния и ненависти сердцем. Он серьезно? Он хочет причинить вред моей семье? Он на такое способен? Или это способ запугать? А может, им руководили эмоции, которые я разбудила своим вопросом?

Не знаю. Я не хотела это проверять. Сидя на кровати, я ощущала, как душу пожирают гнев, ненависть и отчаяние. Мне придется идти с ним на этот прием. У меня просто нет выбора. Низость его поступка меня убивала, но что еще можно ждать от такого человека?

Глава 17. Криста.

На моей кровати лежало прекрасное серебристое платье, казалось, оно соткано из лунных нитей. Оно было действительно прекрасно, на тонких лямках, подчеркивающее все достоинства фигуры, длиной чуть выше колена. При другом раскладе я бы просто верещала от восторга, получив такую прелесть, но сейчас мне было все равно. Настроение было мрачным и подавленным.

С момента нашей ссоры, после того как Адриан опустился до низкого шантажа, мы с ним не разговаривали. Я его вообще видела только мельком, мне казалось, он избегает меня. Саманта тоже недоумевала от его поведения. Я не стала рассказывать ей, до какой низости опустился ее внук, чтобы не расстраивать лишний раз пожилую женщину.

Адриан вызвал целую бригаду для наведения на меня внешнего лоска. Маникюр, укладка, макияж. Я сидела, как безмолвный манекен, пока стайка женщин наводила на меня красоту. Под конец я не узнала женщину, что смотрела на меня из зеркала. Мои огненно-рыжие локоны немного завили и уложили волнами на спину и грудь, придав шевелюре объема. Неброский, вечерний макияж оттенял глаза, подчеркивал скулы и делал мои губы мягче, чувственней. Это была какая-то красотка со страниц глянцевого журнала, но не я. Единственное, что выдавало меня в этой женщине — усталые глаза.