Страница 5 из 33
— Как дела у моего коллеги? — спросил Грабовский.
— Выживет, — заверил его Манхардт, хотя понятия не имел, так ли это.
— Подлый бандит! Его следует повесить! Да, повесить! Манхардт поморщился, так неприятен был писклявый, как у кастрата, голос Грабовского. Несмотря на нестерпимую жару, тот был в шерстяном костюме. «Наверняка еще и кошачьей шерстью обернул поясницу», — подумал Манхардт.
— Как, собственно, этот тип выглядел? — спросил Кох.
— Откуда мне знать? Ведь он на голову натянул чулок!
— Я имею в виду, какого он был роста? — уточнил Кох.
— Ну, примерно с вас, правда, немного толще.
— Никакого акцента не заметили?
— Нет, не заметил. Он только крикнул: «Заткнись и давай деньги!», а потом: «Хватит!» — и все.
— Вряд ли грабитель станет произносить речи, — буркнул Манхардт.
— И угрожал вам пистолетом? — продолжал расспрашивать Кох.
— Да, разумеется! — Вопросы явно казались Грабовскому бессмысленными. — Иначе я не отдал бы ему деньги.
— Верно! — Кох попытался выжать ободряющую улыбку. — И как выглядело оружие?
— Ну, как пистолет…
— И потом он сразу выстрелил в вашего коллегу?
— Да. Ваххольц хотел на него броситься, и тут… Боже!.. — Грабовский закрыл руками лицо. — Это было ужасно!
— Мы вам верим, герр Грабовский. — Манхардт укоризненно взглянул на Коха. — Прошу вас… от ваших показаний очень многое зависит. И тут в дверях показался клиент…
— Я вынужден был отдать ему деньги, иначе я не мог! Дома у меня больная жена, я не мог рисковать…
— Вам не в чем упрекнуть себя, герр Грабовский. То, что сделал Ваххольц, было неверно и неразумно; правильно поступили именно вы!
Грабовский наградил Манхардта благодарным взглядом, потом презрительно покосился на Коха.
— И тут в дверях показался клиент…
— Да. Насколько я мог видеть, в таком рыжеватом костюме, как… как карамельный пудинг.
— Высокий? Толстый?
— Нет-нет! Скорее невысокий и стройный. Пожалуй, он больше смахивал на француза или итальянца… По крайней мере брюнет — это точно.
— Но он не был иностранцем, верно?
— Нет, ни в коем случае.
— Сколько ему могло быть лет? — вмешался Кох. — Я имею в виду — грабителю.
Грабовский задумался.
— Думаю, за тридцать.
— Бороды не было?
— Нет… нет.
— Вы не заметили у него на лице ничего особенного? Скажем, заячью губу, орлиный нос, ямочку на подбородке, мешки под глазами, шрамы, морщины?
Старик даже застонал. От него явно хотели слишком многого.
— Все случилось так быстро… я… нет, при всем желании не смогу помочь. Возможно, я еще сумею что-нибудь вспомнить, но сейчас…
Манхардту стало жаль беднягу, не хотелось мучить его дальше. Но служба есть служба, и чувства тут неуместны.
— Во что он был одет?
— Серый фланелевый костюм.
— Какого цвета была сумка, в которую он собирал деньги? И из какого материала?
Манхардта самого утомлял этот допрос, но, даже рискуя разозлить главного свидетеля, он был обязан зафиксировать все детали. Дурацкая профессия!
— Сумка? — Грабовскому всегда требовалось некоторое время, чтобы сообразить. — Гм… Полагаю, черная.
— Дорогая, купленная где-нибудь на Кудамме, или дешевая, скажем от «Вулворта» или «Неккермана»?
— Ну, я не знаю… Все произошло так быстро…
— Разумеется, герр Грабовский.
У Манхардта в зубах застрял кусочек рыбы. Да, придется, видно, выбираться к стоматологу. Ах, как он ненавидел этих халтурщиков, загребавших бешеные деньги только за то, что они копаются у порядочных людей во рту.
— Вы видели руки этого типа, когда он держал сумку?
— Нет. Ведь он был в перчатках — темно-коричневых кожаных перчатках.
— Ага! Скажите, к какому социальному слою вы бы его отнесли? Принадлежал он к низам, ну, скажем, подсобник или разнорабочий, или по манерам и выговору относился скорее к среднему или даже верхнему слою?
— Тут я помочь вам не могу…
«Идиот!» — подумал Манхардт. Он хотел знать, в каких кругах искать преступника. Это могло бы здорово помочь. Постепенно он начинал терять терпение. А этот Грабовский какой-то заторможенный. Да еще непрестанно постукивает ногтями больших пальцев, что постепенно стало очень раздражать Манхардта.
— Бандит действовал привычно? — спросил он, одновременно распуская галстук и начав массировать затылок. — Я имею в виду, по вашему мнению, этот тип что-то подобное совершал уже неоднократно или вам показалось, что это было его первое ограбление?
Грабовский наморщил лоб. Он чувствовал себя как в школе на уроке и боялся каждого следующего вопроса.
— Не могу сказать, ведь…
— …все произошло так быстро. Я знаю, — подхватил Манхардт.
Грабовский обрадованно кивнул.
Пока они молчали, Кох получил возможность дополнить стенограмму. Ему все показалось весьма занимательным и поучительным. Он отчаянно жаждал повышения, и потому все время должен был быть наготове. На этот раз ему казалось, что пришло время встрять с вопросом.
— Этот человек уже был когда-нибудь в вашем отделении? Понимаю, у него на голове был чулок, но ведь тот, которого он похитил, явно узнал его. Возможно, вам была знакома фигура или голос…
— Об этом лучше вам спросить герра Ваххольца. — Грабовский, судя по всему, думал только, когда же кончится допрос.
— А тот, в рыжем костюме, он тоже был вашим клиентом? — спросил Манхардт.
— Нет, не думаю.
— Он ничего не говорил?
Грабовский на миг задумался и опять вытер пот со лба. Похоже, он постепенно терял последние силы.
— Нет…
— Как следует подумайте! — настаивал Манхардт.
— Он замер как вкопанный — явно узнал бандита даже маске. И тот его сразу же узнал, это точно! — Грабовский боролся с нараставшей дурнотой, но пытался держаться. Увядшее лицо его сразу прояснилось. — Да, клиент что-то воскликнул… Минутку…
— Что именно? — Коха охватило возбуждение.
— «Томи, ты?» — вот что он воскликнул. Да, именно так. Видно, он был сильно удивлен. Просто ошеломлен.
— Томи, — машинально повторил Кох. — Томи… Это, видимо, Томас. Ну конечно, грабителя звали Томас. Или это прозвище… Хоть какой-то след!
— Пока мы не опознаем человека в рыжем костюме, все будет без толку, — охладил его Манхардт. — Правда, потом это может стать очень важным. Еще вы что-нибудь заметили, герр Грабовский?
— Ну… — Старик долго размышлял, борясь с одолевавшей слабостью. — Потом оба исчезли за дверью. Я побежал к телефону и… Был настолько взволнован, что дважды перепутал номер. Я… Я… Да, это лишило меня последних сил.
Манхардт и Кох встали, и в тот же миг вошла сестра, чтобы позаботиться о Грабовском.
— До скорой встречи, герр Грабовский, — сказал Манхардт. — И большое спасибо: вы нам очень помогли.
Распрощавшись, они вышли на улицу. Манхардт еще не успел привыкнуть к мысли, что все это действительно произошло. Не раз он чувствовал себя как актер, который элегантно и небрежно сыграет, что требуется, но потом снова будет ждать момента, чтобы блеснуть в своей главной роли.
— Что делать, все под Богом ходим, — вздохнул Кох.
— Когда Грабовский немного отойдет, пошли к нему наших художников; может быть, удастся хоть составить портрет таинственного посетителя. Теперь уже не осталось сомнений, что эти двое были хорошо знакомы. И если выясним, кто он такой, узнаем, кто забрал деньги!
Манхардт был удивлен своей торжественной речью. Его всегда расстраивало, когда он отклонялся от сути.
— Что он может сделать с жертвой? — задумался Кох.
— Возможно, ему нужен был человек накопать картошки, — съязвил Манхардт.
— Тогда не остается ничего, кроме убийства.
— Вообще-то да. Если раненый кассир умрет, тогда точно.
— Не хотел бы я оказаться в его шкуре.
— Кто знает, как кончим мы с тобой, — буркнул Манхардт. — Если жалеть каждого, кто в это время умирает насильственной смертью или мечется в смертельном страхе, придется рыдать без перерыва. Мы сделаем все, чтобы спасти того типа в рыжем костюме, но он сам виноват.