Страница 56 из 76
Но как-то ночью я просыпаюсь, вскакиваю, потрясенная внезапной мыслью: что если на строительный материал идут тела мертвецов?
Пришлось немедленно засесть за вычисления, хотя бы для того чтобы успокоиться. Вычисления показали, что даже если использовать все части тел, материала все равно не хватит.
Либо на станции имеется какой-то источник снабжения, неизвестный нам, либо она забирает материю откуда-то еще.
Или она вообще не растет. А, как я и боялась, постепенно проявляется.
И я нашла множество доказательств в пользу этой теории. По крайней мере, таких доказательств, которым хотелось верить.
Когда мы покинули «Дигнити», один из наших дайверов, Джуниор, остался внутри. Но мы решили, что он еще может быть жив, хотя находится в некоем временном расширении, и поэтому вместе с Карлом вернулись посмотреть, сможем ли спасти его. А когда ничего не получилось, мы понадеялись найти способ помочь ему умереть.
Мы узнали, что Джуниор действительно прошел через временное расширение, но не того рода, о котором мы думали. Он состарился так быстро, что верхняя половина его тела, все еще остававшаяся в костюме дайвера, успела мумифицироваться.
Все, что ниже ремня, погибло день назад, но верхняя половина — торс и лицо — была мертва вот уже несколько столетий.
Я задалась вопросом: уж не проходит ли станция через то же временное расщепление? Может, станция застряла в двух различных временных рамках и, как некоторые застрявшие предметы, медленно выскальзывает из того, что ее держит.
Это объясняло, почему станция «росла» каждый раз, когда мой отец прилетал сюда, и почему те участки, что поновее, вовсе не старились. Может, временное расщепление было совершенно противоположным тому, которое мы обнаружили на «Дигнити».
Вместо того чтобы быстро прогрессировать в той части, до которой мы не смогли добраться, здесь время прогрессирует медленно или не прогрессирует вообще. В этом случае появившиеся участки станции находились в той секции, которая оказалась между временем и между измерениями.
Я не была ученым и не могла проверить свои теории. И даже не хотела упоминать о них Карлу. У него и без меня было полно забот.
Однако одной проблемой я с ним поделилась. Сказала, что меня беспокоит расширение станции, и заставила его пообещать, что ни один дайвер и близко не подойдет к внешним краям.
Я не хотела еще одного такого же случая, как с Джуниором. Не желала, чтобы кто-то застрял между двумя временами, или двумя измерениями, или двумя вселенными.
Я старалась быть как можно более осторожной — и в этом, и во всем остальном. Карл со мной согласился.
Все, кажется, шло прекрасно, и, несмотря на дурные предчувствия, мое настроение постепенно улучшалось. Дайверы увлеклись работой, и никто не пострадал. Не попал в беду.
Однако мы не возгордились. Не успокоились. Хорошо известно, что самое трудное еще впереди. И хуже всех придется мне.
Но я готовлюсь, и не только к посещению Комнаты. Большую часть свободного времени я изучаю прибор Райи. Провожу его через мои компьютеры, пытаясь обнаружить происхождение. Тщетно.
Он сделан из знакомых материалов. Но они соединены таким образом, что я не могу понять, какая деталь или субстанция находится в самом центре. Материал этого центра не похож ни на что, обнаруженное мною на «Дигнити» или на станции, и это немного ободряет.
Когда прибор включен, он, похоже, почти не действует: я отмечаю небольшой всплеск энергии. И по краям прибора зажигаются огоньки. Но я не чувствую появления пузыря, не вижу мгновенного свечения или какого-то сигнала, знаменующего образование защитного поля.
Но таков же принцип действия многих приборов. И я не испытывала его в невесомости. Только при полной гравитации. Не хочу проверять его вне корабля, чтобы не вызвать очередных проблем.
Жаль, что я не узнала больше о приборе. Но Райя не может ничего объяснить. Твердит, что достала его благодаря отцовским связям.
Об остальном она умалчивает.
Поэтому я запоминаю внешние размеры Комнаты, чтобы найти выход, даже если не смогу его увидеть. И пытаюсь игнорировать музыку, постоянно звучащую в моей голове. Музыку, которая нарастает день ото дня.
Правда «нарастает» — немного не то слово. Просто музыка играет чуть дольше каждый раз, когда я ее «слышу». Она не становится громче или настойчивее. Беда в том, что ее труднее отсечь. Заблокировать.
Я постепенно начинаю к ней привыкать. Раньше она отвлекала бы меня, и требовалось бы сосредоточиться на чем-то извне, пока голоса продолжали петь. Теперь они всего лишь становятся фоном, аккомпанементом. И теперь я задаюсь вопросом: а заметила бы их я, если бы не планировала так скоро войти в Комнату?
Вечером, перед моим визитом в Комнату, Карл зовет меня к себе. Я не была у него ни разу с тех пор, как отдала каюту ему. И теряюсь, увидев, что он затемнил иллюминаторы с видом на станцию. Зато открыл порталы, сквозь которые видно космическое пространство.
Он сидит рядом с прозрачными порталами так, что в них отражается его спина. Глаза широко раскрыты, и впервые с тех пор, как я доверила ему командование, меня берет сомнение. Справится ли он?
Что-то сильно его расстроило.
— С тобой все в порядке? — спрашиваю я, садясь напротив, спиной к станции. И хотя иллюминаторы непрозрачны, я ощущаю, как она надвигается, словно живое существо, которое растет, и меняется, и становится чем-то еще.
— Мне немного не по себе, — признается он, ерзая в кресле, словно в доказательство своего состояния. — Я слишком долго откладывал этот разговор.
Я цепенею. Один из рисков передачи ему командования заключался в том, что он отступится. Что может изменить цель экспедиции и даже предъявить права на корабль. Я надеялась, что он этого не сделает, но теперь опасаюсь, что жестоко ошиблась.
— В чем дело? — спрашиваю я, стараясь говорить спокойно.
— Я много думал о завтрашнем погружении, — говорит он, — и считаю, что ты не должна туда идти.
Слова повисают между нами, как нечто ощутимое. Прежде чем отвечать, я заставляю себя несколько раз вдохнуть и выдохнуть.
— Ты заметил какую-то опасность? — уточняю я. Он качает головой.
— Нет, с этим все нормально. Я не собирался откладывать погружение. Просто не считаю, что должна идти именно ты.
Мое лицо обдает жаром.
— Но в этом заключается цель экспедиции!
— Визит в Комнату, чтобы вызволить командора Трекова, действительно цель этой экспедиции. Главная цель, в чем мы с тобой согласны. Но наша миссия куда шире, и мы уже сделали несколько поразительных открытий. Без тебя ничего не получилось бы.
Он явно подготовил свою речь. Она звучит несколько вымученно.
— В таком случае, кто пойдет?
— Я, — роняет он.
— Один? — выдавливаю я, настолько потрясенная, что даже не пытаюсь этого скрыть.
— У меня больше дайверского опыта, чем у остальных… если не считать тебя, конечно, — поясняет он.
— Честно говоря, это не совсем так. Самая опытная — Одетт.
— Ладно, скажем иначе: у нас с тобой больше всего опыта погружения в опасные обломки кораблекрушений. А она последние пятнадцать лет провела, развозя туристов по экскурсиям.
— Как и я, — мягко напоминаю я.
— Но ты занималась этим не пятнадцать лет, а будь проблема только в этом, я бы ее проигнорировал.
Мне хочется уничтожить его взглядом. Но я сдерживаюсь. Недаром сделала его командиром вместо себя. Нужно его выслушать.
— Каковы же другие проблемы?
— Например, твой отец, — тяжко вздыхает Карл.
— Я не испытываю к нему дочерней привязанности. Это долгая и неприятная история. Так что из того? — говорю я.
— У вас одна история на двоих. И она связана с потерей твоей матери.
Карл обхватывает руками колено, но тут же снова расцепляет пальцы. Он явно нервничает.
— Мы уже обсуждали это, — качаю я головой. — Именно потому командуешь сейчас ты.
— Знаю, — соглашается Карл. — Но потеря настолько велика, что вызвала между вами охлаждение и изменила всю вашу жизнь. Я слышал твой рассказ о Комнате и понимаю, как тебя притягивает это место.