Заложник

– Какой пароль? – не понял будущий Президент.

Дорошин терпеливо пояснил:

– Видите ли, конструктор сейфов-контейнеров для хранения экземпляров меморандума предупредил, что открываются они исключительно индивидуальным паролем, причем произнесенным только голосом владельца контейнера.

– Во какие сложности, – пробасил генерал-губернатор из Сибири, но Дорошин, не обратив на реплику никакого внимания, бесцветным голосом, будто речь шла о самом заурядном пустяке, подтвердил:

– Да, такие сложности. Потому что вы должны сознавать это – в случае несанкционированного вскрытия происходит взрыв и контейнер самоуничтожается. Вместе с его взломщиком. Так что будьте любезны, пройдите в соседнюю комнату с нашим шифровальщиком. Он запишет на магнитофон ваш персональный код.

– А не слишком ли все сложно? – теперь подал голос патологически боявшийся всяких «штучек» технического прогресса Дедов.

– Степан Ефимович, только что я объяснил. Так решено, – коротко положил конец сомнениям Александр Максович.

– И еще, я забыл порекомендовать: придумывайте код из самой привычной для каждого из вас фразы. Тогда она не забудется и будет произнесена интонационно точно.

После подобной лекции преемник без лишних слов вышел в соседнюю комнату, где и записал привычную для себя фразу на немецком, ставшую ключом. Позже Дорошин, уже в Кремле, сгорая от заурядного любопытства, прослушал все записи, поскольку никакого нарушения тайны кода не было. Повторить тайную фразу не под силу никому. Разумеется, кроме ее автора. Время от времени, усмехаясь в свою грязно-седоватую бородку, Дорошин услышал голос Дедова, который ничего другого не мог придумать, как «Соня, принеси чай». Духон записал: «Мало не покажется», Огнев сострил по-своему – «Лампочка, зажгись!», а покойный генерал Лебедь скомандовал: «Рота, в ружье!» Дальше Дорошин слушать не стал.

«Люди не меняются», – сделал он свой вывод.

– Читайте, – произнес Президент как ни в чем не бывало, протягивая листок гостям.

Любимов, стоявший ближе, взял бумагу и, даже не надевая очков, отчетливо увидел заголовок.

«Меморандум», – услышала Наташа его холодный, твердый голос. Далее наступила тишина. Девушка догадалась, что гости занялись читкой меморандума. Смысл этого слова она прекрасно понимала. Но что обычно содержит подобный документ, кроме как содержание меморандума хулигану Квакину из книги Гайдара «Тимур и его команда», она не знала. «Явно что-то серьезнее, судя по тональности разговора в кабинете», – справедливо решила президентская дочь.

Шустро проскочив мимо затаившейся Наташи, в отцовский кабинет пожаловала черная лабрадорша.

– Это за мной, – сострил Президент, нежно потрепав любимую собаку за загривок. – Нам пора на прогулку. Если желаете, продолжим разговор на воздухе. Когда дочитаете, прошу.

Президент пошел к выходу, а его дочь, затаив дыхание, буквально вжалась в нишу.

«Вот и свиделись. Вот и обнялись», – подумала она.

Наташа уже собралась исчезнуть из своего укрытия, как в отцовском кабинете снова ожили голоса.

– Ну и что ты думаешь? – спросил дядя Виталий дядю Колю.

– Что я думаю? Хороший документ, правильный. Раз Президент его подписал, вдвойне правильный, – без тени какой-либо озабоченности рассудил Любимов.

– Но это полностью перечеркивает два года наших усилий, заметь – усилий совсем в другом направлении. Ты что, хочешь сказать, что не понимаешь ситуации? Как же быстро ты переменил мнение.

Смирнов суетливо зашагал по кабинету.

– Пойдем, нас ждут, – напомнил Любимов.

– Нет уж, сворачивать с полпути я не намерен. Отступление смерти подобно. Нашего сценария выборов не будет. Референдума не будет. Ожидаемого результата не будет. Изменений в Конституции не будет. Нас не будет. Ты это понимаешь? Или дурачишься?

Дядя Виталий так разволновался, что стал, как говорится, рубить правду-матку:

– Мы обязательно должны добить Президента.

От такой неожиданной постановки вопроса Наташа чуть не вскрикнула.

Но это вместо нее сделал дядя Коля.

– Ты что несешь? – возмутился обычно глухой и спокойный голос.

– Да брось, ты прекрасно меня понял. Президента надо убедить дезавуировать свою подпись. В случае чего скажем, что воспользовались его факсимиле или еще что-нибудь придумаем…

– А разве ты слышал от Президента, что он от чего-то отказался? Неважно от чего – от меморандума или от внесения изменений в Конституцию? Я лично не слышал.

– Тогда сейчас же и расставим точки.

Смирнов заспешил на улицу, не оставив шансов соратнику что-либо возразить. Когда их шаги окончательно утонули в коврах коридора, Наташа зашла в отцовский кабинет.

На журнальном столике лежал лист бумаги матово-желтого цвета.

– Так вот ты какой, цветочек аленький… – прошептала она.

Президентская дочь взяла меморандум в руки и стала читать:

«Мы, нижеподписавшиеся граждане России, облеченные властью и общественным статусом, по велению сердца и с пониманием собственного долга, составили настоящий меморандум в принципиально краеугольный момент развития современной российской государственности.

Впервые наша страна стоит на перекрестке перехода власти в соответствии с цивилизованными и многократно реализованными в мире демократическими принципами, закрепленными российской Конституцией.

Наша обеспокоенность и тревога в этот исторический момент обусловлена глубоким пониманием факта, что за минувшее десятилетие политических, экономических и социальных преобразований, сравнимых с историческим периодом, равным столетию, легитимной власти и обществу не удалось сделать процесс демократических необратимым. В стране еще живы и активно подогреваются настроения, пропитанные жаждой политического реваншизма одних слоев населения, националистического угара – других, массовой общественной уравниловки – третьих и гражданского равнодушия – четвертых.

Но историю невозможно вершить «по щучьему велению, по моему хотению».

Историю невозможно ускорить ни щелчком волшебного пульта в руках чиновников, ни сверхмощным космическим ускорителем, созданным великими учеными. Любой миг истории, в том числе и самый болезненный для общества, надо стоически пережить, переболеть, перестрадать. Другого не дано. Ни при каких условиях нельзя возвращаться с полпути назад.

Вот почему мы, нижеподписавшиеся, ставим своей задачей ни в чем и ни у кого не допустить соблазна реванша.

Вот почему власть, сдающая государственные дела, и власть, готовая принять их, при легитимном одобрении народом этой преемственности путем прямых всенародных выборов, берут на себя обязательство всем доступным политическим и экономическим ресурсом защищать существо состоявшихся договоренностей.

Важнейшие из них, требующие персонального закрепления в данном документе, это:

сохранение гарантий конституционной нормы, регламентирующей сроки и принципы перехода президентской власти;

сохранение гарантий конституционных норм федеративного устройства страны;

сохранение гарантий конституционной нормы прав и свобод личности;

сохранение гарантий конституционной нормы свободы слова.

Договоренности, закрепленные документом, действуют до две тысячи двадцать пятого года. Договоренности, выходящие за рамки данного документа, являются его неотъемлемой частью, но могут быть пересмотрены по инициативе любого, подписавшего его. Документ является строго конфиденциальным и может быть предан гласности исключительно при согласии всех его гарантов или при возникновении в стране ситуации, угрожающей любому из закрепленных настоящими договоренностями положений.

В случае, если кто-либо из гарантов меморандума уходит из жизни, его подпись дезавуируется и не может быть упомянута при любой форме использования документа.

Составлено 19 декабря 1999 года».

Какой же молодец папка, с гордостью и одновременно с некоторой растерянностью подумала Наталья, прочитав документ. Она почему-то сначала решила, что отец, подписав этот меморандум, допустил что-то крайне непорядочное. На самом же деле папа заботился о будущем страны, в том числе и об их с Маринкой будущем. Чтобы страна больше не выглядела пугалом для Европы и всего мира…