Расстановка

Придет ко мне и контрразведчик подгруппы, Матвей Пенкин — этого коробейника наши товарищи спасли от штрафа за нелегальную торговлю, добыли лекарства для его больной матери…. Будет работать не за страх, а за совесть! В чем работа Пенкина? Проверять, не арестован ли кто-то из подгруппы пропаганды. Он не знаком с теми, за чьей безопасностью наблюдает. Обходя город с переносным лотком, Матвей проверит сигналы благополучия: в одном случае это цветная штора на окне, в другом — появление подпольщика в определенном месте, условный жест, деталь одежды, говорящая о благополучии или о провале. Для прикрытия такой работы роль уличного торговца идеальна… Его передвижения по улицам выглядят естественно. Пенкину не угрожают подозрения. Результаты наблюдений он будет регулярно сообщать куратору подгруппы — журналисту Клигину.

Эх, скорей бы завершить с пропагандой, начать создание группы действия! "

Рэд взял со стола пластмассовую головоломку, вновь принялся вертеть ее в руках. Компьютер "Пелена" заряжался из розетки, исправно защищая комнату от прослушки.

Дверь со скрипом отворилась: доктор Алексей принес ужин. Рэд ожидал, что Алексей Чершевский, по обыкновению, покинет его и займется своими делами. Однако хозяин квартиры вдруг заговорил, глядя на подпольщика с укоризной…

Тайное общество школьников, выросшее из безобидного научного кружка, собралось за городом, в песчаном карьере. Ребята подтягивались по одиночке, опасливо озираясь. Глинистые откосы, поросшие елями, скрывали юных бунтарей от чужого глаза. Было тихо. Пели птицы, белые клубы облаков застилали небо. Собралось двадцать ребят. Двадцать первого лишь предстояло принять в общество. До взрослого "Союза повстанцев" тусовка юных бунтарей, конечно, не дотягивала — меры конспирации были наивны, разделения труда не существовало. Все же ребята издавали подпольный журнал, он ходил по рукам в нескольких школах города: разоблачение церковных "чудес", статьи об альтернативной музыке, рассказы о произволе реакционных учителей, о полицейских избиениях, о тупых верноподданных родителях, мешавших своим детям свободно развиваться… Пришедшего подростка приняли в тайное общество по всем правилам. Ребята любили ритуал посвящения. В нем было много от игры. Новичок растоптал символику рабсийского правительства: двуглавого грифона на монете. Затем растоптал и символ рабославной церкви — миниатюрную виселицу, которой в древности душили рабов. После этого он выбросил над головой руку, сжатую в кулак, и произнес торжественную клятву: "Веря в революцию, торжественно обещаю: не открывать никому имена своих товарищей, их вида, собраний, потайных мест. Обещаю мстить угнетателям до последнего вздоха. Если же я нарушу эту клятву, да покарает меня рука друга".

Пополнив ряды, мальчишки и девчонки приготовились слушать. Вася Крылов подготовил речь о новом законе, ущемлявшем рабсийскую молодежь. Парень выступал, как всегда, блестяще. Не бумажные цветы риторики, а искренняя уверенность в сказанном убеждала слушателей. Заброшенный песчаный карьер был недосягаем для взрослых, и Крылов мог не стесняться в выражениях.

Парень стоял на кремневой глыбе, и сам казался высеченным из кремня. Острые скулы, гордая осанка, непреклонный железный взгляд черных глаз… Бровь, рассеченная полицейской дубинкой, не успела зажить….

— Друзья! — звонко начал Крылов — Рабсийская государственная Дурка объявила нам войну! Принят закон о "духовно-нравственном воспитании" молодежи. Он призван отдать нас в рабство подлецам, ворам и тиранам!

Слушатели затаили дыхание, сжавшись от страшного предчувствия.

— Этот закон приняла власть, которая правит незаконно. — рубанул парень — Мы помним, что нынешняя конституция принята путем расстрела законного парламента.

— Да, помним! — раздался голос с низу, из толпы — Смотрели по видео в прошлый раз, как в него из пушек стреляли… У меня там дядя погиб, на защите парламента!

— Так вот. — продолжил Крылов — Правящая шайка захватчиков, бандитски оседлавшая нашу страну, считает себя в праве навязывать нам моральные нормы. Нас хотят воспитывать нелюди, которые десятками лет грабили наших родителей, дедушек и бабушек!

Щеки подростка пылали от негодования.

— Эти бандиты захватили в свои лапы собственность Савейского Союза, созданную трудом всех прошлых поколений! При этом они обесценили сбережения стариков, обрекли сотни тысяч рабсиян на голодную смерть! Пепел предков, погибших в период реставрации капитализма, стучит в наши сердца!

По толпе прошел негодующий шепот.

— Убийцы и грабители хотят, чтобы мы все забыли — добавил Вася — Чтобы мы отказались мстить за ограбленных и уничтоженных ими. Шайка правящих подонков именует наше беспамятство "психологической реабилитацией".

— Как? — спросила сероглазая девочка — Что за "реабилитация"? Что это значит?

— Щас объясню — отозвался стоящий рядом старшеклассник. — Вот допустим, бандит тебе в морду дал, шапку снял, а потом говорит: да наплюй ты на это! Вот это и есть "реабилитация", по-ихнему.

— Верно! — откликнулся Крылов — Но мы не стадо! У нас есть память! Мы помним имена этих преступников, помним как они по-бандитски захватили страну, расстреляв из танковых пушек законную власть! Нами правит шайка богачей, из бывших уголовников и расхитителей!

— А РСБ им служит — бросил Паша Борзенков, ученик девятого класса.

— А церковь их оправдывает — пискнула Лариса Корнеева.

— Угу. — кивнул оратор, и повысил голос — Эти бандиты выдвинули своего пахана Медвежутина. Ради захвата власти этот негодяй поджог дома в своей же столице!

— Помним! Помним! — раздались снизу возмущенные голоса.

— Депутаты Государственной Дурки, это верные псы Медвежутина! — взмахнул кулаком Вася — Так вот, ребята: эта банда уголовников теперь собирается учить нас морали…

Ответом был недоуменный ропот.

— И какую мораль они хотят навязать нам? — выпалила Корнеева.

— Ту, которая им служит! — ответил Крылов — Которая примиряет нас, ограбленных, с теми кто ограбил наших родителей. Мораль смирения поможет им грабить и нас!

Речь оратора все более разжигала публику, раздались негодующие выкрики:

— Не позволим!

— Хрен им!

— И горчицу заодно!

— А больше они ничего не хотят?

— Они навязывают нам рабославие, чтобы отуплять нас религией! — возвысил голос Крылов, перекрывая ропот слушателей — Нам навязывают мораль абсурда и безмыслия, чтобы промывать наши мозги ложью газет. Нам навязывают мораль "патриотизма", чтобы бросать на фронты захватнических войн как пушечное мясо, во имя прибылей властвующих хищников! Любую критику эти подонки воспринимают как "политический крайнизм". Мало им того, что они отсекли рабсиян от управления страной, устроили диктатуру. Теперь они предписывают нам, как одеваться, какие песни слушать, какие картины рисовать, в какие игры играть, с кем общаться и во что верить…

— Смерть мерзавцам! — послышалось снизу

— Не позволим!

— На фонарь диктатора!

— На виселицу сволочей!

— Под ударом личная свобода — развел руками Крылов — мысль и внутренний мир каждого из нас. Этот новый закон, фашистский и тиранический, принят с подачи депутата Гоноврухина…

— А… Знаем такого! — пробасил Толя Стяжкин — Гоноврухин подонок известный… Лгун! Он фильм про имперскую Рабсию снимал…

— Да — кивнул Крылов — Фильм о стране, где большинство населения было нищим и неграмотным, где процветали эпидемии тифа и холеры… О стране, где не было электричества и канализации, где народ жил в дурмане рабославной религии, не смея мыслить своей головой… О стране самодержавия, стране штыков и виселиц… Что же сделал этот законченный негодяй? Он эту страну представил как идеал, который мы "потеряли"!