Расстановка

— Обойдемся без конкретики. — торопливо и протестующе махнул рукой Рэд — Меньше расскажу в случае поимки. Повторю, я при вашей беседе присуствовать не буду…

Собеседники умолкли. Рэд привстал, и механическим жестом стер пыль с корешков книг на верхней полке.

— Лидер бойцов скоро придет… — промолвил он задумчиво — А у меня созрел еще один вопрос… Личный, если можно так выразиться…

— Задавайте — добродушно разрешил Харнакин

— Я смотрел ваше досье… У вас генеральская пенсия, особняк, дорогая автомашина, вы женаты… Многие ваши коллеги, с таким же уровнем жизни, всем довольны. Даже после разгона ГРО они живут неплохо. Другие обиделись, фрондируют, но при этом именуют себя патриотами Рабсии…

— А я патриот идеи. — отрубил Харнакин — Той, что я присягал в Савейском Союзе. Той, которой нас учили. Той, ради которой мы проливали кровь и во Вьентаме, и в Антифашистской войне. А идея эта, если она правильна — для всего мира правильна. Поскольку Рабсийское государство сейчас враг этой идеи — оно и мой враг. Надо уметь идти против течения. Надо быть верным. Несмотря ни на что. Быть верным идее, а не территории.

— Жаль, что таких как вы единицы… — вздохнул Рэд — Да что там… Говоря откровенно, ГРО дала себя разогнать, как стадо баранов, и никто не пикнул.

— Двадцать лет назад они перенесли патриотизм с Савейского Союза на буржуазную Рабсию — Харнакин досадливо повел плечами — Этот патриотизм прибил их к колеснице новых властей. Теперь Медвежутин из них может веревки вить. Но не из меня. Я ведь не патриот государства, повторюсь — я служу чистой идее. Социализму. Рабсийские власти мне не свои, а Медвежутин мне не родич. И потому я способен бороться с властями.

Харнакин вопросительно глянул в сторону прихожей: лидер боевиков Данилин должен был прийти через пару минут. Тикали стенные часы.

Прервав тягучую паузу, подпольщик доверительно спросил отставника:

— А вот интересно… Многие ли ваши коллеги по ГРО согласились бы нас поддержать? Ведь при ликвидации этой структуры сотни офицеров были уволены. Виновник их увольнения — Медвежутин, выходец из РСБ. Кажется, им прямая дорога в революцию….

— Не стоит на это надеяться — горько вздохнул Харнакин — Убежденные противники режима, вроде меня, в системе редкость. Куда больше офицеров ГРО ворчит и бездействует. Часть готова к фронде под державно-патриотическим соусом, а это капитализму не угрожает… И все же… Есть выходцы из ГРО, которые в мелочах лично мне помогли бы. В отместку за их увольнение, да и просто ради того, чтобы натянуть нос конкурентам из РСБ. У них мотивы не идейные. Тут все прозаичней. Но вы правы — такие настроения существуют…

Тут раздался долгожданный звонок в дверь. Через полминуты к Рэду и Харнакину присоединился Данилин — лидер боевой пятерки. В отличие от старика, он прошел в подъезд никем не замеченный. Будучи почтальоном, разносчиком газеты "Из уст в уста", парень ходил в униформе, с фирменной сумкой. Почтальоны и работники коммунальных служб, дворники и швейцары, пожарные и железнодорожники — это "психологические невидимки". Прохожие видят в них лишь функцию, не замечая лиц. Данилин широко пользовался этим преимуществом униформы: в сочетании с неброской внешностью, она позволяла ему безопасно перемещаться по городу. Это было важно для нелегала, живущего в Урбограде под чужими документами.

Подпольщики приветствовали гостя. Харнакин особенно пытливо оглядел вошедшего, и остался доволен первым впечатлением.

Худощавый белокурый парень с бледным ромбовидным лицом производил впечатление человека из толпы. Синяя форма почтальона была ему чуть велика, джинсы смотрелись неряшливо — дыры на коленях, наспех заштопанные вкривь и вкось. Низкий скошенный лоб, прижатые к голове уши, настороженный взгляд исподлобья — придавали сходство с волком. Стальные глаза Данилина отражали волю и целеустремленность.

— Оставлю вас вдвоем — произнес Рэд — это ваш участок работы, мне о нем лучше не знать.

После этих слов, Рэд привстал с неприбранной кровати, уступая место Данилину, и вышел из книгохранилища, закрыв за собою дверь. В коридоре он все же расслышал первый вопрос старика к будущему лидеру бойцов:

— Ты пришел к этому… сам?

Это "сам" звучало совершенно по-особому. Рэд пожалел, что не может видеть сейчас мимики беседующих, их жестов и поз, выражения глаз, всех мельчайших признаков, которые дают возможность читать в сердцах и понимать без слов… Ответное "да" было сказано спокойно, бесстрастно, чуть утомленно. Пауза затянулась. Очевидно, старик остался доволен ответом и настроем молодого собеседника.

— Отлично… Тогда давай кратко и по деловому…

— Угу. — буркнул в ответ Данилин

…Рэд отошел от двери.

Отставной генерал ГРО остался наедине с будущим лидером боевой пятерки.

Их отличало многое: возраст, воспитание, образование, благосостояние, кругозор.

Их объединяла идея революции.

Но была и иная, психологическая схожесть. И тот и другой в детстве воспитывались в духе общепринятой морали: не убий, не укради. Оба они попали, с таким настроем, в горячие точки. Обоих государству пришлось переучивать. Вместо "не убий" им было сказано: "нужда государства выше всего". Неприятельских солдат вычеркнули из числа разумных существ — теперь это была "живая сила противника", которую следует поражать и уничтожать. Мишени в тире. Чем сильнее отождествляешь противника с мишенью, чем меньше видишь в нем себе подобного — тем более успешен в бою… Это в свое время понял каждый из них. А потом… Оба дожили до момента, когда политика государства стала отвратительной, революция необходимой. И оба сказали себе: "нужда революции выше всего". И контрреволюционные правители обратились для них обоих в мертвые мишени.

Отставник пристально взглянул в волчьи глаза собеседника, и жестко усмехнулся уголком рта.

— Начнем с главного. В городе назрело массовое недовольство. — Харнакин затянул паузу — Без этого вся наша возня была бы преступным идиотизмом. А горожане посчитали бы нас бандитами.

Данилин кивнул: это он и сам отлично понимал.

— Однако — продолжил старик — скрытая напряженность в Урбограде очень велика. Аналитики подполья просчитали это на компьютерах. Часть горожан готова нас поддержать. В последние полгода полицаи на улицах распоясались окончательно, от них пострадали тысячи прохожих. И если бы только это… Что ж. Ко всем пострадавшим, избитым, ограбленным — мы обратимся действием. Мы накажем их обидчиков. Каждый наш удар по врагу — послание потенциальным сторонникам. Надо расшевелить всех недовольных. Мы выберем такие мишени, что оправданность возмездия будет очевидна всем. Тогда нас поддержат. Сотни горожан помогут в мелочах, а несколько десятков вступят в ряды бойцов. В этом первая задача: набрать популярность, умножить численность.

Харнакин закашлялся. Его собеседник хмуро молчал, перебирая никелевые звенья часового браслета.

Старик принялся задавать вопросы.

— Кто в вашей пятерке пользуется авторитетом? Каков настрой бойцов?

— За практическую сторону отвечаю я. Но у нас есть и теоретик, он же специалист по электричеству и подрывному делу. У каждого в пятерке своя специализация… Боевой опыт есть только у меня, воевал в Южных горах. Я неплохой стрелок. У нас в группе разделение труда. По способностям. Ни обид, ни грызни за власть, если речь об этом. Климат братский. Товарищей знаю давно, готов ручаться за каждого. Настроение боевое, здоровье у всех в норме.

— А навыки?

— Навыки? — Данилин потер лоб и задумался. В ответах он старался не упускать деталей — Конечно, общие правила конспирации нам известны. Строго соблюдаются. Товарищи живут тихо. Я вот почтальон. Другие тоже работают на незаметных должностях. Все одеваются скромно, вид средне-привычный. Из среды ничем не выделяются, ни на работе ни по месту жительства.

— Вы хорошо знаете город?

— Разведали вдоль и поперек: проходные дворы, закоулки, ряды гаражей, подземные коллекторы, все места где можно ускользнуть… На это ушли последние месяцы. Стараемся поддерживать физическую форму. Изучали топографию. Тренируемся в стрельбе, хоть мало оружия. Имеется специалист по электротехнике и химии, он может собирать из деталей огнестрел, собирать… устройства.