Расстановка

Партизаны готовились к смертельному бою с реакционной нечистью. В их душах не было чувства обреченности, надрыва, предвкушения трагедии. Напротив, настроение было приподнятым — бойцы давно все для себя решили. Дружинников согревало чувство братства, общее стремление к борьбе и победе.

— Мы-то тренируемся — невнятно произнес Илья, жуя горячий пирожок — а вот ты, Алан, свою работу делаешь? Ты ж у нас теоретик… Изучал за этот год теорию партизанской борьбы в городе? Или нет?

Он поглядел на худое лицо Бурнакова: тот производил впечатление прилежного студента.

— О, я проштудировал множество источников — поправив очки, откликнулся Алан, — Пишут, что основные методы — нападения на посты противника, экспроприации банков, рейды на городские объекты, засады, диверсии… Освобождение заключенных из тюрем тоже входит в тактику партизан.

— А наказание негодяев? Я вот читал недавно про похищение одного министра, фашистского преступника. В Алемании дело было, после войны. Он воображал, что останется безнаказанным за преступления. Но его похитили и убили. Правда, это было за рубежом… В Алемании тоже прогрессивная организация есть, вроде нашей. Борется с подонками.

— Удары по негодяям? Ну конечно же. — кивнул Алан — Очевидно, после того как мы раздобудем автомобиль, оружие и деньги, придется нам провести ряд акций возмездия. Есть в городе уроды, которые бесят всю интеллигенцию своими публикациями: расхваливают имперские времена, требуют завинчивания гаек и окормления всех рабославной сивухой. Наказание любого из подобных мерзавцев привлечет к нам симпатии людей думающих. Тут главное — систематически карать подлецов. Регулярно. Тогда к нам студенты, интеллигенция — валом хлынет, ряды начнут расти, и можно будет начать что-то посерьезнее…

Под сводами раздался нежный женский голос:

— Это все хорошо… Вы о другом не забывайте. Раненых нам придется где-то лечить. Друзей нельзя бросать в беде.

Надежда Лакс вошла незамеченной — ее впустила Лариса Риманева, пока партизаны слушали Бурнакова. В группе Надя была хранительницей идеалов. К ней прислушивались, когда речь шла он допустимом и недопустимом, об этике, о разграничении добра и зла. Надежда Лакс морально цементировала группу.

— Нам нужен тайный госпиталь в городе — продолжила Надежда, пригладив русые пряди и поправив костюм — Надеюсь, Союз Повстанцев обеспечит нам и это. Ведь медвежутинцы взяли подписку с врачей: если к ним обратиться раненый, медики обязаны сообщить в полицию. Значит, нам потребуется свой врач.

— Привет, Надя! А я, между прочим, окончил медицинские курсы — Риманев галантно уступил место девушке, но та отказалась присеть на грязную коробку.

— Здравствуй, Илья… — Лакс пожала руку боевому соратнику — Рада видеть! Да, ты мне рассказывал об этих курсах, я помню. Но боюсь, твоих знаний не хватит. Врач должен практиковать постоянно. Иначе потеряет квалификацию…

Бойцы будущей "группы действия" приветствовали Надю. Они с нетерпением ждали от нее новостей.

— Я встретилась с Кинокрутом — произнесла Надежда

Под кличкой "Кинокрут" девушка знала Зернова — он всегда встречался с нею в темных кинозалах или театрах.

— Ну, и? — нетерпеливо произнес Данилин, машинально постукивая пальцем по столешнице.

— Сегодня будет совещание. От нас всех пойдешь ты. Все же у тебя есть опыт боевых действий в горячей точке. А я всего лишь учительница — лукаво улыбнулась Надя — Ты лучше поймешь план операции.

— Хм… Ну да, понятно. — дружески усмехнулся Игорь — Ты учительница, Риманев журналист, его жена адвокат… Прямо какой-то научный симпозиум.

Партизаны рассмеялись: что поделать, если Медвежутин довел интеллигенцию до актов возмездия?

— Ну ладно, не все так страшно — шутливо возразил Данилин — Я вот почтальон, на одних макаронах и картошке сижу. Только на это зарплаты и хватает. А уж кто у нас рабочий, так это Алан.

— И этот рабочий у нас теоретик! — Риманев воздел палец к потолку, требуя внимания — Вот вам доказательство, что социальный статус — чистая формальность. Главное ум и способности.

— Верно. — Алан тяжко вздохнул: — А все же маловато нас для начала борьбы. Одно из двух: или таких пятерок в городе несколько, или нам предстоит постепенно наращивать ряды. В таком случае, каждый из нас станет командиром своей пятерки… Изолированной от остальных.

Бурнаков не знал и не мог знать, что Рэдом намечен второй вариант.

— Война план покажет — задорно откликнулся Данилин — "Союз Повстанцев" организация серьезная. Да что там, почти уверен в успехе.

— Ребята, не преувеличивайте — Бурнаков погрозил пальцем — Вредит нам бездумный оптимизм. Даже если повстанцы обеспечат нас всем необходимым и подключат подпольную прессу — это еще не даст верной военной тактики. Ну да, у тебя есть боевой опыт, но ты же рядовой. Твой опыт — заряжать и стрелять… А мой — собирать жуткие машинки из подручных материалов.

Партизаны вновь рассмеялись.

— Кстати, для этого нужна лаборатория. — отметил Бурнаков. Помолчав, он спросил: — А вот кто из вас, ребятишки, знает тактику партизанской войны в городских условиях?

— Ты! — недоуменно повел головой Риманев — Ты же теоретик, ты изучал ее.

— Глазами дилетанта — вздохнул Алан — Здесь нужен знаете кто? Нужен офицер. Профессионал с опытом городской войны. Участник боевых операций, способный их планировать. Но где найти такого?...

Игорь Харнакин, отставной генерал ГРО, стремился поддерживать форму. Тренировался он регулярно, и все же чувствовал приближение старости: кости по утрам ломило от ревматизма, ныла раненая рука. Он подбросил вязанку дров в жарко натопленный камин. "Все проходит" — с неудовольствием подумал Игорь — "Я старею, да и прежнего ГРО больше нет. Медвежутина к власти выдвинули наши вечные конкуренты из РСБ. Войдя в силу, диктатор ликвидировал военную разведку, как угрозу для себя. Наши функции перешли к РСБ. А вот не сидели бы офицеры ГРО как мыши, когда расстреливали парламент — и ничего бы этого не было." Харнакин горько усмехнулся. "Забавно… Память о былой драке ведомств до сих пор влияет на меня… Хоть я давно уж не у дел… ".

Руку вновь заломило, генерал глухо застонал, его лицо покрыла пергаментная бледность. "Черт возьми… Время не обсчитаешь… Я тогда, тридцать лет назад, после операции как ни в чем ни бывало отправился в туалет пешком, еще от наркоза не отойдя… Даже, помню, сделал комплимент молоденькой связистке в коридоре… Перед глазами туман, упал, треснулся о косяк… Шов разошелся. Потом наркоз прошел, я от боли выл. Зашили заново. В госпитале Вьентама анестезия была хреновая… Все ж думал, заживет как на собаке… А вот пойди ж ты…"

Тогда, после второй операции, сознание Игоря было туманным и путанным. Все же раненому хватило сил принять товарища Нгуен Вена, лидера вьентамских партизан, поручить ему немедленно завести новый счет в Чинайском банке. Отныне суммы от продажи наркоты армариканским воякам были под контролем вьентамцев. О прежних накоплениях Нгуен даже не спросил — не в его компетенции. Харнакин регулярно увозил вырученные суммы, об их дальнейшей судьбе Нгуену знать не полагалось. Вьентамец лишь порадовался, что данная операция отныне переходит под контроль родной республики. Рад был и Харнакин, сбросив с души тяжкий груз. В наркоторговле, пусть и навязанной государством, офицер больше не участвовал. Оставалось передать номер старого счета представителю из Моксвы. Прошло два месяца, Харнакин полностью оправился от ранения. За это время Красные Вьенты атаковали врага по всему фронту. Оккупанты в панике бежали, конец войны был близок. По радио зачитывали победные сводки. Наконец, в госпиталь прибыл савейский дипломат, он лишь вчера приехал во Вьентам из Моксвы.