Здравствуй, Марс!

               — Я жду, — сказал Вик, задыхаясь от ненависти.

               — Не знаю, будет ли тебе полезно узнать правду?

               — Обо мне не беспокойся, подумай о себе.

               — Мне сказали, что ты поправишься, если  прекратишь заниматься литературой — сказал Логов.

               Логов ожидал, что Вик болезненно воспримет весть о том, что ему вредно заниматься писательским ремеслом. Так и получилось. Вик расплакался. Никогда прежде Логов не встречал человека, который бы так переживал из-за такой ерунды.

               — Что же мне делать? — спросил он беспомощно.

               — Будешь жить, это уже не мало!

               — Зачем мне такая жизнь?

               — На этот вопрос ты должен ответить сам, — пошутил Логов. — Станешь нормальным человеком. Насколько мне известно, нормальным людям искать смысл жизни пока не запрещено. Уверен, что ты в этом деле преуспеешь! Ты же талантливый человек!

               — Но я живу, пока сочиняю свои тексты.

               — Да ладно тебе. Будешь писать сценарии для телешоу. Тоже, знаешь, работа не из легких.

               — Не хочу.

               — Тебе не угодишь.

               — Видимо теперь тебе придется приезжать ко мне каждый день. Без тебя мне не справиться. Придумаем, чем заняться. Будем в шашки играть.

               — Я тебя обыграю.

               — Это мы еще посмотрим, кто кого.

               Некоторое время они сидели молча.

               — Спасибо тебе, Логов!

               — Однажды я на тебя обиделся, и обида моя была так сильна, что я решил никогда не просить у тебя помощи, как бы плохо мне ни было. Потом, в следующий раз я окончательно озверел и понял, что моя обида настолько сильна, что я ни за что не приду к тебе на помощь, даже если от этого будет зависеть твоя жизнь. Но вот я сижу рядом с тобой и счастлив, потому что все эти обиды — чушь собачья, а настоящая дружба — есть самое главное в жизни человека.

               — Неужели я был способен вызывать такие глубокие чувства?

               — Мне и сейчас хочется выбить дубиной дурь из твоей головы! Людей, ради которых я способен совершить такой безумный поступок, очень мало.

               — Что ты понимаешь в головах, наполненных дурью!

               — Да уж побольше тебя! — грубо отрезал Логов.

               Утром Логов быстро выполнил все положенные по плану подготовки к полету процедуры, проглотил фиолетовые и синие таблетки, выпил три сорта микстур, проделал ряд оздоровительных физкультурных упражнений, после чего доложил об успешном завершении утреннего комплекса подготовки дежурному группы медицинского контроля. Тот подтвердил, что процедуры проведены без нарушений, все в порядке, информация с медблока получена.

               Теперь можно было отправляться к Вику. Логов собрал в сумку приготовленные вечером продукты и стал гадать, о чем сегодня захочет говорить его друг. Он должен был каждый день придумывать новую увлекательную тему для разговора, чтобы его Вик, хотя бы на время, забыл, что он писатель. Пока это ему удавалось. На всякий случай, если ничто другое не сработает, Логов придумал совершенно беспроигрышное развлечение — они могли бы заняться филателией, собирательством марок. В кармане пиджака у Логова лежал конверт с довольно красивыми, по его представлениям, экземплярами старинных раритетов. Он знал один клуб любителей, где их было полно.

               Но на этот раз они договорились, что отправятся на городской пруд кормить уток. Логов проверил, не забыл ли он пакет с отваренной перловой крупой, комбикормом и зернами консервированной кукурузы.

               И в этот момент в дверь позвонили.

               Логов посмотрел в дверной глазок. На площадке перед дверью стоял забавный старикан. Седой, лысоватый, с живым, но неприятным прищуром.

               — Откройте, Логов. Я из Комитета содействия общему делу. У меня важный разговор.

               Про ребят из Комитета Логов слышал довольно часто, но встречаться лично ему с ними пока не приходилось. По общему мнению, с ними, вообще, лучше не связываться. Знающие люди предупреждали знакомых, что самый лучший способ отделаться от людей из Комитета кивать и соглашаться, но никогда ничего не подписывать. То, что Комитет был организацией сугубо общественной и не имел отношения ни к государству, ни к Агентству сути дела не меняло.

               Пришлось впустить, но на всякий случай Логов надел темные очки.

               — Документики попрошу.

               Логов предъявил. Старикан внимательно изучил их и остался доволен.

               — Здравствуйте, Логов. Или вы предпочитаете, чтобы к вам обращались по имени отчеству?

               — Нет. Лучше просто Логов.

               — Договорились, — обрадовался старикан.

               — Что вас привело ко мне?

               — Дело. А как же!

               — Слушаю вас.

               — Позвольте мне выразить свое искреннее восхищение вашим желанием отправиться на далекую чужую планету. Вы настоящий герой! Не удивлюсь, если ваше имя будет упоминаться в одном ряду… Ну, сами знаете с кем. А это большая, огромная честь. Ваше новое место работы — это не просто обычный форпост науки, это форпост нашего общества. Вы должны ясно понимать, что ваша миссия намного ответственнее, чем это может показаться на первый взгляд. Общество вправе рассчитывать, что вы будете представлять его интересы на Марсе.

               Речь старичка показалась Логову странной. Он хотел напомнить, что одной из веских причин, заставившей его покинуть Землю, было твердое желание не встречаться больше со старичками-общественниками. Независимо от того, каких взглядов они придерживаются. Да хоть самых что ни на есть прогрессивных! Но сдержался, нельзя было забывать, что бессмысленные препирательства с людьми из Комитета могли привести к большим неприятностям, что явно не входило в планы Логова. Он должен кивать и поддакивать? Что ж, он будет кивать и поддакивать. Можно немного потерпеть. Тем более что время неумолимо. Оно не подчиняется общественникам из Комитета. Пройдет месяц, и Логов забудет и о старичке, и о Комитете.

               — Напрасно вы не одобряете мой визит, — старикан нахмурился.

               — С чего это вы взяли? Я вроде бы ничего враждебного в ваш адрес не говорил. Веду себя прилично, спокойно разговариваю, а ведь мне некогда, я должен уйти.

               — Я по глазам вашим вижу, что вы сопротивляетесь, не одобряете нашу попытку напомнить вам о политическом значении полета.

               — Чушь! Вы не можете видеть моих глаз, потому что сквозь темные очки их нельзя разглядеть.

               — Я чувствую ваше сопротивление.

               — А вы почувствуйте мое расположение. Так нам будет легче перейти к делу. Вы же по делу пришли?

               Старикан растерялся, но быстро привел свои нервы в порядок. Как известно, общественников из Комитета учат восстанавливать пошатнувшееся душевное равновесие на специальных курсах. Да и подбирают в Комитет только особенных людей, по-настоящему преданных делу. Этих ребят игрой в слова не сломить.

               — Я должен сообщить, что вы попали в неприятную ситуацию.

               — Не понял.

               — Лично к вам у нас претензий пока нет. Но ваше имя попало в список неблагонадежных. Меня прислали прямо спросить: вы с нами или против нас?

               — Не понимаю, о чем вы?

               — Нас беспокоит ваше участие в покорении Марса.

               — Почему?

               — Мы хотим быть уверены, что переселение принесет пользу человечеству. Ваша база должна стать форпостом Земли. Нет причин заранее подвергать сомнению вашу благонадежность, но надо бы получить гарантии.