Приключения-78

— Ну что сказать... Пересоловы, и все тут. Другие люди. Они неплохие ребята, не ворюги, не пропойцы, не скандалисты, помогут всегда, когда попросишь... И друг дружку чтут, никогда драк у них промежду собой не бывает или ругани какой. Но вот как-то интересу у них к жизни нет. Стремления у них нету. Заработать, поесть, попить, покуралесить, песни попеть, похохотать — и все тут. А к Наташе... Нет, не забижали они ее, гостинцы иногда приносили, когда праздник какой. Новый год, к примеру, или женский день. Хоть выпимши придут, а гостинцы принесут.

— Какие? — спросил Демин, вспомнив про виски.

— Господи, какие у них могут быть гостинцы... Конфетки, цветочки, игрушку какую-нибудь, не то медведя, не то зайца. Попробовали они было к ней с мужским интересом, но... Другие люди. Я уж набралась наглости, пошла к ним. Уж так отчитывала, так отчитывала... — Женщина вдруг расплакалась.

— Вера Афанасьевна, а теперь скажите мне — в квартире этой ночью чужих не было?

Сутарихина тыльной стороной ладони вытерла слезы на щеках и настороженно посмотрела на Демина, пытаясь понять скрытый смысл его вопроса.

— Я вам вот что скажу... Ежели вы кого подозревать надумаете, подозревайте жильцов. Никого, кроме нас, в доме не было. И быть не могло.

— Может, у Наташи в комнате кто был? Она, к примеру, впустила...

— Не было у нее никого. Чай я у нее пила вечером. И потом опять к ней в комнату заходила — чаю она мне купила где-то в центре. За чаем и зашла.

Заметив, что Демин смотрит на нее с подозрением, женщина поднялась, подошла к шкафчику, достала из него несколько пачек индийского чая и положила на стол.

— Вот. Сказывала, что в Елисеевском магазине брала. Проверить можно. Там ведь тоже не всегда хороший чай бывает.

— Верю, Вера Афанасьевна, — улыбнулся Демин. — А ночью никто не мог зайти? Может, еще у кого ключи есть?

Сутарихина, не говоря ни слова, поднялась и вышла из комнаты. Вернувшись через минуту, она молча протянула Демину небольшой ломик с раздвоенным концом для выдергивания гвоздей.

— Вот, — сказала она. — Гвоздодер. Кроме замка, мы еще дверь на гвоздодер запираем. Хоть бульдозером открывай — ничего не получится.

— А из жильцов никто не мог впустить постороннего?

— Нет, — терпеливо сказала Сутарихина. — У меня такой сон... У меня и нет его, сна-то. Забудешься на часок-другой, и опять лежишь, в потолок смотришь. Кто воды выйдет попить, или, прости господи, по нужде в отхожее место...

— Наташа эту ночь спала?

— Плохо спала. Как чувствовала, — Сутарихина вытерла слезы углом передника. — Я уж думала, не чаем ли крепким напоила, что заснуть не может. А потом звонок был. Телефонный. Трубку поднял Анатолий... Да, Толька первым подошел, это младшой, он как раз на кухне был. Как я поняла, Наташу спрашивали. Толька положил трубку на тумбочку и пошел к ее двери. Несколько раз постучал. Знак у нас такой — к телефону, мол, иди. А о чем говорили, я не слышала.

Демин медленно разогнулся, поднялся. Взял в руки гвоздодер, подбросил, как бы прикидывая его надежность, осторожно положил на стол между чашек и, озадаченно ссутулившись, вышел.

Оробевшие братья Пересоловы маялись на кухне, курили, не решаясь ни уйти к себе, ни заглянуть в комнату к Селивановой. Время от времени они переглядывались, как бы говоря — вот так-то, брат, такие вот дела пошли... И, уже не чувствуя себя здесь хозяевами, в своей квартире, курили как гости — выпуская дым в открытую форточку и стряхивая пепел в ладошки.

— Ну, что скажете, братья-разбойники? — приветствовал их Демин.

— А что сказать — беда! — ответил, видимо, старший брат. Он был покрупнее, с розовым лицом, слегка, правда, помятым после вечернего возлияния, с четко намеченным, крепким и упругим животиком. Взгляд его маленьких острых глаз был подозрителен.

— Давайте знакомиться, — Демин протянул руку. — Валентин.

— Василий, — и рука у старшего брата была крепкая, плотная. — А его Анатолькой дразнят, — он показал на младшего брата.

— Пусть Анатолька, — согласился Демин, пожимая руку младшему. Тот польщенно улыбался, смущался, чувствуя на себе внимание чужого человека. «Этот послабее, — подумал Демин, — и, судя по всему, у брата на побегушках. Ладошка пожиже, характер, видно, тоже. Типичный характер младшего брата». — Ну а теперь, ребята, расскажите мне, что у вас тут произошло.

Анатолий быстро взглянул на Василия, как бы спрашивая разрешения заговорить, но тот сделал вид, что не заметил беспокойства брата, и Анатолий сник, промолчал.

— Это, как я полагаю, вы нам должны рассказать, что произошло, — значительно и в то же время с подковыркой сказал Василий. — Мы спали, мы ничего не видели, мы люди простые...

— Кто из вас подзывал Селиванову к телефону этой ночью?

— Я звал, — неуверенно сказал Анатолий и опять посмотрел на брата. Василий оставался невозмутимым, и в его спокойствии, невнимании к словам брата сквозило неодобрение поспешности Анатолия.

— В котором часу?

— Около часу, — ответил Василий.

— В котором часу это было? — спокойно повторил Демин, глядя в глаза Анатолию.

— Минут пятнадцать второго, — негромко ответил Анатолий.

— О чем говорили?

— Я не слушал, — ответил Анатолий и покраснел.

— Ну а все же?

— Говорит ведь человек — не слушал! — вмешался Василий. — Придумывать ему, что ли?! Мы тут такого напридумаем...

Демин помолчал, разглядывая Василия с недоумением.

— Вы упрекнули меня в том, что я не могу рассказать, как погибла Наташа, — заговорил Демин размеренно и холодно. — А теперь, когда я выясняю обстоятельства ее смерти, вы затеяли какие-то непонятные игры. Что, собственно, вам не нравится? Я вам не нравлюсь?

— Нет, почему же... — смутился Василий.

— А раз так, то будьте добры, пройдите к себе в комнату. И посидите там, пока я поговорю со свидетелем.

— Это что же получается...

— Я тороплюсь. И вас прошу поторопиться. Закон запрещает допрашивать свидетелей пачками. Свидетелей должно допрашивать по одному. Чтобы они не мешали друг другу, не сбивали друг друга с толку и не вмешивались в расследование. Статья сто пятьдесят восьмая уголовно-процессуального Кодекса Российской Федерации.

Василий, прищурившись, протяжно посмотрел на Демина, показывая, что тот здорово рискует, разговаривая с ним таким тоном. Потом нарочито медленно подошел к форточке, положил на согнутый палец окурок и щелчком отправил его на улицу. Неторопливыми, дразнящими действиями он будто хотел оградить свое достоинство, независимость в поступках.

Демин плотно закрыл дверь за Василием и сел на табуретку напротив Анатолия.

— Тяжело быть младшим братом? — спросил он, улыбаясь.

— Бывает, — смутился Анатолий. — Васька — ничего парень, с ним жить можно. Он боится, что мы из-за всей этой истории попадем в передрягу.

— Авось не попадете, — успокоил его Демин. — Итак, мы остановились на том, что ты позвал Наташу к телефону. Сам остался у двери. Это ясно. О чем она говорила? С кем?

Анатолий помялся, искоса поглядывая на дверь, за которой только что скрылся Василий, и наконец заговорил, сжав коленями сцепленные пальцы.

— Чудной какой-то разговор. Наташа больше молчала. Иногда будто успокаивала кого-то... Ничего, дескать, не волнуйся, я слушаю, я у телефона. Видно было, что ей неприятен этот разговор и она побыстрее хочет закончить его. Потом такая у нее фраза проскочила: «Давай вываливай, что там у тебя еще припасено, вываливай все сразу». Минут через пять снова звонок. Наташа еще не ушла к себе и трубку подняла сама. И, не слушая, сразу выдала... Ты, говорит, все сказала, и я все сказала. И бросила трубку.

— Значит, она разговаривала с женщиной?

— Почему? — удивился Анатолий.

— Но ведь ты сам только что произнес ее фразу: «Ты все  с к а з а л а...»

— Вообще-то да... Получается, что с женщиной.

— Твой брат ее не любил?

Анатолий вздохнул, оглянулся на дверь и отвернулся, стараясь не встретиться взглядом с Деминым. Но все-таки поднял глаза и посмотрел жалко и беспомощно.