Страница 70 из 114
— А что мне остается делать? — с деланным раздражением отвечал Пятрас.
— И то верно. Своя-то шкура дороже. Только в пути без выкрутасов. Чуть что — сам знаешь.
— Да мы же договорились. Чего еще надо?
— Тогда слушай. В два часа у костела в Укмерге нас должен ждать Крутис. Если его не будет, не останавливаясь, проскакиваем в Каунас. Даже если нам вдогонку сотня твоих дружков строчить будет. По пути подбросим одного парня. О нашем маршруте ему ни слова. О том, что ты служишь в НКВД, — тоже.
Он выглянул в дверь и что-то буркнул в коридор. Тут же в комнату вошел незнакомый Жмудису мужчина, откровенно ощупывая его глазами.
— Знакомьтесь, господа! Господин Клудис! — представил Пятраса Рокас. — А это, — он сделал жест в сторону толстяка в черном костюме и белой манишке, с заплывшим жиром лицом и выпуклыми, как у рака, буркалами, — господин Эдуардас Лягас. Завезете его по пути в Кедайняй.
...Некоторое время ехали молча. Рокас сидел рядом с Пятрасом, а молодой Лягас, развалившись на заднем сиденье, дремал — после обильного завтрака и выпитой водки его разморило, нижняя толстая губа его, обнажив желтые зубы, отвисла. Когда выехали на шоссе, Жмудис, не поворачиваясь, сказал Рокасу:
— Сейчас будет пограничный пост. На проверку как владелец машины пойду один. Прошу ваши паспорта.
— Делайте как лучше и для вас, и для нас, господин Клудис, — сиплым голосом многозначительно ответил Рокас и, расстегнув портфель, лежавший у него на коленях, достал нужные бумаги.
Процедура проверки на КПП была недолгой — Жмудис быстро доложил о седьмом кордоне и пассажирах.
В Ареголе остановились на окраине, у моста. Пятрас Достал из багажника канистру бензина, залил бак. Делал он все медленно, основательно. Надо было выиграть время. И вот наконец мимо них на большой скорости проскочил мотоцикл «харлей». Тут Жмудис засуетился и сел за руль.
На проселочных дорогах и шоссе было людно.
— Ну загудел праздник, — немного помолчав, сказал Жмудис. — Теперь этот день урожая на неделю растянется.
В Кедайняе остановились на площади у костела. Лягас вылез из машины, снял плащ и, склонившись к Рокасу, тихо сказал:
— Передайте Пронасу так: в Клайпеде я все сделал, здесь задержусь дня на три, затем поеду в Утену к Старику, пошевелю рыцарей и стрелков. Желаю удачи!
— Ты там насчет выпивки осторожней, — только и ответил Рокас. — Это тебе не на флейте играть.
Жмудис завел мотор и, пробираясь по узкой улочке, вывел машину на дорогу, ведущую в Укмерге.
Недолго оставался в Занеманье бородатый Пронас. Уже через день вынужден был он вернуться в Каунас. Сунулся было к Луцису, но, увидев в окне его спальни три цветочных горшка, только выругался.
— И этот погорел, — произнес он вслух и поспешил поскорее удалиться.
Затем все утро он бродил по городу и только к полудню решился зайти к ювелиру. Народу в лавке не было — близилось время обеденного перерыва.
— Скажите, — обратился он к Штольцу, — вы можете сделать на этих часах эффектную монограмму?
Штольц холодно посмотрел на него:
— Что происходит? Где Варнасы?
— Думаю, что сидят.
— Трубнис?
— А кто его знает.
— Ну а что же объединение всех оппозиционных партий? Или их уже объединили в ОГПУ?
Не выдержав, Пронас вдруг вскричал:
— Вы можете перестать обезьянничать, Штольц? Вы же все знаете не хуже меня. Мне передали, что загорелась часовня. И мы оба должны решить, что делать. Опасность грозит обоим.
Штольц поманил Пронаса пальцем:
— Идите сюда, я вам покажу очень интересное.
Они вошли в мастерскую. Помощница уже ушла, помещение было закрыто. Штольц подошел к Пронасу и сказал:
— А теперь слушайте. Вы осел, Пронас, идиот, борода с туловищем, а не человек. И я выгоню вас отсюда. И спасайте свою шкуру как хотите. Все ваши перипетии меня больше не касаются. Вон отсюда!
Дрожащими руками Пронас полез за пистолетом, но ювелир выстрелил в него прямо из кармана пиджака. Тяжело охнув, Пронас рухнул прямо на стеклянную витрину.
Перешагнув через неподвижное тело и ступая по противно скрежещущим осколкам стекла, Штольц подошел к телефону.
— Милиция? Говорит ювелир Якоб Штольц. Меня только что пытались ограбить... Да, да. Какой-то негодяй.
Вскоре к Штольцу приехал наряд милиции, а вслед за нарядом — подполковник Горбунов.
— Здравствуйте, гражданин Штольц! — входя, сказал подполковник. — Ну а что — некий Плутайтис или семейство Варнасов вашу лавку грабить не собирались?
Узкая проселочная дорога петляла среди многочисленных озер и болотистых топей, зарослей кустарника и стройных рядов темнолистой ольхи, росшей вдоль осушительных канав. Поля и огороды были пустынны, только стаи птиц кружили над ними — с криками улетали за темнеющие в голубой дымке рощи и перелески и возвращались снова.
Неожиданно из кустов навстречу машине выскочил человек и поднял руки, будто хотел броситься на радиатор. Жмудис резко затормозил, машина, сделав по песку несколько прыжков юзом, остановилась. Незнакомец сумел мгновенно открыть дверцу машины и срывающимся голосом затараторил:
— Бога ради, умоляю вас, господа, спасите. Они совсем рядом...
Зрелище было страшное. Человек был без фуражки, в черной рубахе с расстегнутым воротом, в грязном изорванном пиджаке и в сапогах со следами болотистой тины. В широко раскрытых глазах застыл животный страх. Черные усы обвисли. Не досказав фразы, он упал на сиденье и откинул голову.
— Бери, — приказал Пятрасу Рокас. — От него, может, узнаем, что нового в городе.
Жмудис выскочил из машины, захлопнул заднюю дверцу и снова сел за руль.
Новый попутчик тяжело застонал, попытался приподняться и сесть ровно, но не смог. Пересохшими губами он прошептал:
— Я ведь ранен... У меня из плеча уже второй день течет кровь...
— Не надо, успокойтесь, — мягким, полным сочувствия голосом произнес Пятрас. Он уже узнал раненого: то был бандит, что собирал в корчме списки присутствующих. Если привезти его куда следует, будет просто здорово.
Незнакомец продолжал стонать.
— Конечно, виноват во всем я, — проговорил он слабым голосом. — А если вдуматься, то виноваты мы все, допустив в стране хаос. Вот теперь НКВД и хватает всех литовцев. Скоро всех переарестуют.
Жмудис не на шутку разозлился.
«Всех литовцев переарестуют, — зло думал он. — А кто же тогда Янис Шапас, кто те простые рабочие ребята, что помогают нам задержать шпионов и провокаторов, я, наконец, — кто? Но ведь и Пронас и Варнасы — тоже литовцы? А что у нас общего? Язык? Родина? Но разве не разная у нас родина? Разве мы хотим ее видеть одной и той же? Сколько же бед еще принесет это подлое взывание к общей, единой крови...»
Машина въехала в предместье и понеслась к центру. Раненый забеспокоился. Превозмогая боль, он взмолился:
— Я вас прошу, остановите машину. Вечно буду вам благодарен.
Жмудис, не сбавляя скорости, ответил:
— Зачем же вам выходить именно здесь? Мы привезем вас к врачу, он окажет вам необходимую помощь. А если понадобится укрыться от властей, тут вам тоже посодействуют.
— Я не знаю, кто вы, но должен предупредить, что позапрошлой ночью в этом городишке НКВД арестовало всех порядочных людей. Видно, прогневили мы чем-то господа, вот и устроил он нам судный день. Смотрите не угодите в их лапы.
— Нам нечего бояться, — вдруг заговорил Рокас. — А вот вам, пожалуй, действительно пора нас покинуть.
Жмудис осторожно подъехал к воротам сада, окружавшего костел. Раненый открыл дверцу, скрипя зубами от боли, вылез из машины и поковылял через улицу по направлению к кладбищу. Жмудис смотрел ему вслед, в то же время не спуская глаз со своего соседа, сунувшего руку за борт пиджака.
— Где же наш. встречающий? — угрюмо спросил он Пятраса.