Приключения-76

— У дальнего родственника. Думаю погостить до лучших времен — по-моему, тут легче укрыться от длиннющих рук тех важных органов, которые могут лишить нас такого немаловажного органа, как голова, — скаламбурил Жмудис.

— Это вы заметили правильно, — гулко смеясь остроте, согласился Ричард. — Только надо сделать так, чтоб не у нас, а у них полетели головы. Я бы даже сказал...

Он не договорил. Из боковой двери показался Варнас-старший в сопровождении сорокалетнего лысого здоровяка со шкиперской бородкой.

— А вы точны, господин Клудис! Как самочувствие после вчерашнего?

— Благодарю вас, как видите! — Жмудис поднялся с кресла, пожал старику руку.

— Прошу знакомиться: друг нашей семьи господин Пронас.

— Очень рад, — пожимая руку господина Пронаса, сказал Жмудис.

Все расселись по креслам; в комнате воцарилась глубокая тишина, Только Варнас-старший суетливо ерзал на своем месте, время от времени пытливо поглядывая на Жмудиса. Тот машинально взял с журнального столика какую-то книгу и стал перелистывать.

— Прелюбопытный фолиант, — закуривая и глубоко затянувшись, сказал наконец бородач. — Раскройте-ка на странице девяносто седьмой. Там кое-что подчеркнуто.

Пятрас взглянул на обложку: «Э. Людендорф. Воспоминания о войне». Затем неторопливо отыскал нужную страницу.

«Наша линия политики... — прочел он обведенные красным карандашом слова, — была четко направлена на присоединение Курляндии и Литвы к Германии и на установление их династического союза с домом Гогенцоллернов».

— Ну как? — равнодушно произнес Пронас.

— Вы имеете в виду Миндаугаса Второго?[6] — в свою очередь, переспросил Пятрас.

— Союз с Гогенцоллернами — это, конечно, бред. Такой же мыльный пузырь, как и упомянутый вами несостоявшийся тезка великого князя. А все же... Кстати, вы откуда приехали?

— Из Утены.

— Дело какое-нибудь было у вас в Утене? — отчетливо произнося каждое слово, спросил Пронас.

— Мебельная фабрика, так, чепуха, восемьдесят рабочих, — скромно ответил Пятрас.

— Учились?

— Политехникум в Дюссельдорфе.

— Ого, — удовлетворенно воскликнул Пронас. — Когда же вы его закончили?

— В тридцать четвертом году.

— Господин Клудис, — Пронас приподнялся со своего кресла и стал медленно расхаживать по комнате. — Мне нечего объяснять вам, какая судьба ожидает вашу фабрику и вас вместе с нею. Похоже, что вы и сами уже поняли это не хуже меня. Иначе вас не было бы здесь... Друг мой! — он повернулся к старику Варнасу. — Не распорядиться ли насчет завтрака?

Варнас торопливо закивал головой и тут же вышел из комнаты.

— Вы ведь позавтракаете вместе с нами? — обратился к Пятрасу Пронас и тут же добавил: — А сейчас прошу извинить, но вынужден произнести небольшую проповедь. Вы правы, дело не в Гогенцоллернах. Дело — в нас. Но что есть мы и что с нами станет? Родина наша сейчас тяжело больна большевизмом. И пока это заболевание не стало хроническим, мы обязаны помочь ей избавиться от недуга. Для этого нужны гордые духом люди, способные по крупинкам собрать силы, рассеянные по городам и хуторам, вдохнуть в них уверенность в грядущей победе. Если вы считаете себя готовым принять участие в нашей патриотической деятельности, докажите свое желание сотрудничать с нами.

— Тронут вашим доверием, господин Пронас, — сказал Жмудис. — И готов разделить с вами бремя борьбы против Советов. Я верю господину Варнасу и готов выполнить любое его поручение.

В комнату неслышно вплыла красавица блондинка.

— Прошу завтракать, господа, — предложила она.

В соседней комнате был накрыт стол.

Жмудис сел рядом с Ричардом Варнасом. Тот разлил коньяк и поднял свою рюмку.

— Итак, господа, за знакомство!

— А где же господин Янис? — осведомился Пятрас.

— Он просил его извинить, у него срочные дела, — ответила блондинка и вышла.

— Так я хотел бы продолжить, господин Клудис, — вновь заговорил Пронас. — Что бы мы ни думали о немцах, но именно они помогли возродиться нашей государственности в этом позорном 1917 году. И великий сын нашего народа Антанас Сметона еще тогда говорил, что полностью нейтральными оставаться мы не можем. А сейчас тем более. Вы понимаете, что происходит в мире? Англия и Франция бездарно погибли. Здесь, в Литве, голытьба откровенно празднует приход большевиков. Только Германия может нам помочь. А мы зато можем помочь Германии.

— Что я должен сделать? — быстро спросил Пятрас.

Не отвечая, Пронас вновь наполнил рюмки. Затем обратился к Ричарду:

— Сегодня надо во что бы то ни стало покончить с этим учителем.

— Ты о ком? — спросил Ричард, перестав жевать.

— О Пиховиче. Этот тип, оказывается, ведет двойную игру.

Жмудис чуть не поперхнулся, услыхав такое. Но его замешательства, кажется, никто не заметил.

— Кому ты поручил этого Иуду? — поинтересовался Ричард.

— Есть тут один человечек, — лениво проговорил Пронас, — но, может быть, наш новый друг предпочел бы, чтобы честь расправы с предателем принадлежала ему?

Пятрас смотрел в пронзительно остановившиеся на нем глаза Пронаса и не отвечал.

— Но... господа, — наконец вымолвил он.

— Все понятно, — Пронас вынул из кармана пиджака какие-то фотографии. — Взгляните.

На снимке Пятрас сразу узнал Пиховича, товарища по работе.

— Простите, господа, — смущенно сказал Жмудис. — Я, конечно, согласен. Но... — он развел руками, — все это так неожиданно. Непривычно. Честно говоря, мне до сих пор не приходилось решаться на такое...

— Вот, — Пронас протянул Жмудису небольшой браунинг необычной формы. — А это, на стволе, глушитель. Звук такой, будто муху щелкнул ладонью — и дело с концом.

Пятрас взял пистолет, осмотрел. Затем поставил снова на предохранитель и положил в карман.

— Где, когда и как? — он посмотрел прямо в глаза Пронасу.

— Время не терпит. Сейчас, — твердо отвечал Пронас. — У него дома: он как раз у себя. Позвоните — три раза и два. Когда откроет, спросите его: «Правда ли, что этот дом уже дважды горел?» Негодяй проведет вас в свою комнату, а там... Возвращаться тем же путем.

— Он там будет один? — спросил Пятрас.

— Честное слово, один, — быстро ответил Пронас.

— А как же я его найду, адрес?

— Вы пойдете в десяти шагах за мной, — сказал Ричард Варнас. — В одном месте я остановлюсь, чтобы закурить. За моей спиной увидите несколько одноэтажных домов. Тот, который кирпичного цвета, — Пиховича.

— Ричард вас подождет на улице, — добавил Пронас.

— Теперь все понятно, — сказал Пятрас.

— Господа, — вдруг забеспокоился Ричард, — у нас же все остыло. И коньяк пропадает зря.

— Мне не наливайте, это будет лишним, — попросил Пятрас. — Сейчас мне не хотелось бы пить. Перед таким делом.

— Да вы мечтатель, — сказал бородач, и в его голосе Пятрас услышал и удивление и уважение. — Ну а мы опрокинем по стопочке.

Они выпили и стали молча закусывать. Длительную паузу нарушил Пронас.

— На сколько наметили выезд в Укмерге?

— На шестнадцать, чтобы к шести быть там, — ответил Ричард.

— Кто едет?

— Беру с собой лучших ребят. Тех, кто поголовастей.

— Смотрите только внимательно, чтобы на собрание не попали чужие, — предостерег Пронас. — Таким делом нельзя рисковать.

— Это исключено, пароль известен только приглашенным. У входа на контроле поставим Крутиса — глаз у него зоркий.

— Ну дай бог! Смотри, ты отвечаешь за лучших парней Литвы.

Жмудис сосредоточенно ел, погруженный в себя, его охватило желание узнать пароль. Но как?

После завтрака, поднявшись из-за стола, Пятрас отозвал Варнаса и попросил показать туалет. Закрывшись, вырвал листок из записной книжки и быстро написал: «Раскрыт Пихович, хотят убрать. Направьте группу в Укмерге, куда в 16.00 выезжает Р. Варнас проводить конспиративное собрание. Начало — в 18.00. По его заданию иду «убирать» Пиховича. Дом Горайтиса — зафиксирован. Необходима постоянная связь».

6

Под именем Миндаугаса II буржуазия Германии и Литвы планировала в 1918 году посадить на литовском престоле герцога Вильгельма фон Ураха Вюртембергского.