Страница 8 из 12
Констатируя возрастающую роль государственного начала в современном ему мире, Кропоткин отмечал: «В первой половине XIX-го века имелось громадное прогрессивное движение, стремившееся к освобождению личности и мысли; и такое же громадное регрессивное движение взяло верх над предыдущим во второй половине века и теперь стремится восстановить старую зависимость, но уже по отношению к государству: увеличить ее, расширить и сделать ее добровольной! Такова характерная черта нашего времени»[31]. Отсюда вытекает неизбежная дилемма: «Одно из двух. Или государство раздавит личность и местную жизнь, завладеет всеми областями человеческой деятельности, принесет с собой войну и внутреннюю борьбу из-за обладания властью, поверхностную революции, лишь сменяющие тиранов, и как неизбежный конец — смерть! Или государство должно быть разрушено, и в таком случае новая жизнь возникнет в тысяче и тысяче центров, на почве энергической, личной и групповой инициативы, на почве вольного соглашения»[32]. Сегодня, на исходе XX века, мы можем признать, что возобладала первая из указанных тенденции: тенденция к поглощению и порабощению государственным Левиафаном человеческой личности, к созданию тотального государства и к безграничному могуществу этатистского начала в общественной жизни. Кропоткин же считал более вероятным второй исход, и ошибся в своих прогнозах.
Анархо-коммунистическое учение Кропоткина широко распространилось в конце XIX века и скоро стало господствовать в анархическом движении, привлекая многих революционеров своей «научностью», детальной разработанностью, наличием, как теоретического обоснования, так и конкретной программы действий. По свидетельству Макса Неттлау, почти безраздельное господство авторитета Кропоткина как теоретика в первой четверти XX века привело к определенному застою и даже регрессу в анархической мысли: «В самом деле, все, что он (Кропоткин — П.P.) говорил, всегда бывало связано со столькими хорошими идеями, что попытка обнаружить их слабые стороны, всегда воспринималась, как опровержение этих идей... Многим мнения Кропоткина казались не подлежащими сомнению истинами, и другим представлялось нежелательным поднимать вопросы, чтобы не ослабить огромное влияние, какое оказывали личность, талант и преданность его своему делу»[33].
Революционный синдикализм, анархо-синдикализм и ФОРА
Наиболее заметными явлениями в анархическом движении первых двух десятилетий XX века было возникновение (прежде всего в романских странах — Франции, Испании и Италии) мощного анархо-синдикалистского движения и деятельность анархо-коммунистической рабочей организации ФОРА в Аргентине. Если труды Кропоткина явились попыткой развития анархической теории применительно к новым условиям, то появление анархо-синдикализма было новым шагом в тактике анархизма, пополнившим арсенал его средств, новыми орудиями, помимо пропаганды, террора и организации восстаний.
Анархо-синдикализму предшествовало появление так называемого «революционного синдикализма». Тысячи рядовых активистов социалистических и социал-демократических партий и профсоюзов, недовольные оппортунизмом своих боссов, чересчур увлекшихся парламентской деятельностью, начали отделяться в особое течение, получившее название революционный синдикализм. В первом десятилетии XX-го века в синдикалистских профсоюзах Италии и Франции состояло несколько миллионов трудящихся. Идеологами революционного синдикализма стали Фернанд Пеллутье, Эмиль Пуже и другие. Основными «столпами» синдикализма были аполитичность (неучастие в парламентской борьбе за власть), антикапитализм и антиэтатизм, отрицание организационного централизма и профсоюзной бюрократии, превознесение стихии жизни и повседневной классовой борьбы в сочетании с отказом от планирования будущего общества. Объявляя себя внепартийными организациями, революционные синдикаты (союзы) объединяли в своих рядах как социалистов и социал-демократов, так и анархистов, однако общий радикализм, организационный федерализм и стихийный антиэтатизм сближал их скорее именно с анархизмом, нежели с марксистскими течениями. Революционные синдикалисты, объединяя трудящихся по профессиям, рассматривали себя как возможный «каркас» будущего безгосударственного социалистического общества, а всеобщую захватную стачку считали наиболее мощным и действенным орудием социальной революции.
Первая Мировая война привела к расколу синдикалистских профсоюзов на «оборонческие» и «интернационалистические» крылья. В это время зарождается и распространяется анархо-синдикализм, соединивший в себе революционно-синдикалистские и анархические элементы. В 1922-23 году был воссоздан анархо-синдикалистский Интернационал (Международное Товарищество Рабочих), объявивший себя продолжателем Первого Интернационала времен Бакунина и объединивший в себе испанскую СНТ, итальянскую УСИ, американскую организацию «Индустриальные рабочие мира», французский анархо-синдикалистский профсоюз, аргентинскую ФОРА и другие, более мелкие организации. Одним из крупнейших теоретиков анархо-синдикализма был немецкий революционер Рудольф Рокер. В эти годы в Италии при активном участии анархо-синдикалистов происходили драматические события: «красная неделя» 1914 года, когда вся страна была охвачена забастовкой, и захваты рабочими предприятий Милана и Турина в 1920 году. Однако установление фашистской диктатуры Муссолини привело к разгрому анархо-синдикалистского движения в Италии.
Надо отметить, что в анархо-синдикалистских профсоюзах соседствовали и, зачастую противоборствовали, различные анархические течения: для одних анархо-синдикализм был лишь средством (связь с трудящимися массами, их самоорганизация через синдикаты и вовлечение в борьбу через забастовки), а анархический коммунизм в духе Кропоткина — целью; другие же анархо-синдикалисты продолжали бакунинскую традицию «коллективизма», выступая за передачу предприятий в собственность трудовых коллективов и за принцип распределения не по потребностям, а по труду. Наконец, для испанских анархистов характерен широкий «анархизм без эпитетов», мирно сочетавший в себе различные оттенки и течения и не предрешающий заранее форм будущего общества.
«Самым цветущим из современных анархических движений» назвал в начале века аргентинскую организацию ФОРА Макс Неттлау[34]. Помимо огромной численности (которая порой достигала 200 тысяч человек) и бескомпромиссного радикализма в действиях, то и дело приводившего ФОРА к организации масштабных демонстрации и забастовок, перерастающих в баррикадные бои с полицией, весьма интересна идеология ФОРА. Эта организация одной из первых среди анархистов категорически выступила против не только капиталистического и этатистского современного строя, но и против порождающего его индустриализма, неумолимо воспроизводящего в обществе отношения иерархии и конкуренции. Марксистскому обожествлению индустриального развития и «железных законов» экономики ведущий теоретик ФОРА Эмилио Лопес Аранго противопоставил «утверждение, согласно которому огромное значение имеет процесс этического развития народов». Люди не являются лишь винтиками в индустриальном механизме; ничего не предрешено; необходимо бороться против «общества-фабрики», разрушающего традиции общинного самоуправления, коллективизма и солидарности и превращающего людей в разрозненные и атомизированные марионетки, в детали огромной машины, основанной на иерархии и конкуренции.
Эмилио Лопес Аранго писал в одной из своих статей в 1920-ые годы: «Мы хотим сказать..., что можно разрушить всю социальную организацию, уничтожить историческое государство, экспроприировать буржуазию и ликвидировать частную собственность, но эти изменения не обязательно будут означать окончательное падение капитализма. Россия дает нам пример выживания капиталистической организации после поражения буржуазии... Вот почему следует задать вопрос: можно ли придти к анархическому коммунизму через капитализм? Не один анархист не будет поддерживать такой абсурд. Чтобы разработать в настоящем этические и экономические основы коммунистического общества, необходимо, прежде всего, разрушить в трудящихся дух и привычки рабства, культ закона и почтение к представителям принципа авторитета»[35]. Слепой вере в прогресс и в индустриальные технологии, растворению личности в массовых процессах, аргентинские анархисты противопоставляли индетерминизм, решающую роль в истории этического развития личностей и народов, бескомпромиссную борьбу не только с капиталом и властью, но также с марксизмом и индустриализмом. Достигнув огромного размаха в первой четверти XX века, ФОРА была разгромлена в 1930-ые годы.
31
Кропоткин П.А. «Хлеб и Воля. Современная наука и Анархия.» М., 1990, с.464.
32
Там же, с.453.
33
Неттлау М. «Очерки по истории анархических идей», Детройт, 1991, с.125.
34
Там же, с. 138.
35
Э.Л.Аранго. Из статьи: «Доктрина и тактика»//«Наперекор», №8, 1998, с.47.