Черноногие

Челнок причалил в бухточке, приютившейся под утесами, словно гнездо ласточки. С удивлением и вместе с тем с содроганием Кенет обозревал мрачный пейзаж, обрисовывавшийся в тени. Над головой — черный угловатый камень, под ногами — неведомое озеро, безмолвное как могила, как будто нарочно вырытое в самом центре гор, чтобы принимать и навеки скрывать страшные тайны. Кто бы мог, находясь в таких обстоятельствах, удержаться от невольного проявления ужаса? Конечно, Айверсон был храбр: свое мужество он доказал уже во многих случаях, однако и его бросало в дрожь при взгляде на эту унылую картину.

— Наклонитесь и следуйте за мной, — сказал ему Крис, — а ты, Джон, позаботься о хлебе.

Крис наклонился и провалился, как показалось Айверсону, в недра скалы. Кенет еще раз взглянул на ровную поверхность озера, глубоко вздохнул и последовал за Крисом. Проход, по которому они шли, был так низок, что пришлось согнуться почти вдвое, чтобы продвигаться по нему.

Через несколько минут такого трудного путешествия Кэрьер сказал:

— Теперь можете выпрямиться.

Кенет заметил, что его проводник шарит рукой в темноте. Сухой стук, сопровождаемый градом искр, объяснил ему, что Кэрьер высекает огонь. Вскоре, при свете лампы, зажженной Крисом, он увидел, что они находятся в пещере с высоким сводом, с множеством свисавших сталактитов самых фантастических форм.

— Это еще не конец нашего путешествия, — заметил Кэрьер, — еще немного потерпите, ненаглядный красавец, и мы вам покажем такие диковинки, какие мало кто видел на свете. Так смотрите же, когда вернетесь к нашим друзьям, не разглашайте, пожалуйста, наших тайн! — закончил он со зловещим смехом.

Джон Бранд одобрил шутку своего приятеля, не совсем в лад поддакивая ему.

— Здесь у нас очаровательное местечко для любителей помечтать, — сказал он, — и потому смеем надеяться, что вы не скоро расстанетесь с нами.

После этого Карьер повторил Кенету приказание следовать за ним, и, после многочисленных поворотов направо и налево, они вступили в другую пещеру, более просторную, выше и суше, чем первая. Две лампы, висевшие под сводом, освещали внутреннее пространство.

Негритянка, на вид уже пережившая бурный возраст, была единственной обитательницей подземного зала. Взглянув на нее, Кенет припомнил Жиль Блаза 5 и его чудесные приключения на земле и под землей. Вероятно, эта особа имела редкие способности для приращения жира, потому что в ней воплотился поразительный образец того, что человеческая индустрия может произвести в этой особого рода промышленности. Губы ее красноречиво свидетельствовали об африканском происхождении, нос был расплющен, волосы — что курчавая шерсть, лоб низкий до невозможности, щеки раздуты и отвисли невероятным образом, кожа черная и словно лакированная. Едва увидев Кенета, этот милый образец человеческого рода захлопал руками по своим объемистым бокам и разразился смехом, таким громким и задушевным, что все его телеса заколыхались, как студень.

Кенет, не усматривая ничего забавного, не принял участия в этом веселье, но с большим любопытством стал осматривать разные предметы, находившиеся в подземелье. В одном углу была свалена куча бизоньих кож, в другом — звериные меха; тут огромная часть дичи, там груда копченой рыбы; на стенах висели оленьи рога, лапы пантеры, а также ружья и карабины со всеми принадлежностями. На выступающей части камня, как на столе, помещались пистолеты в разнообразных оправах и разных заводов. Самодельный стол на трех ножках стоял посередине.

— Довольно, Агарь, теперь не до шуток. Дай-ка нам поесть. Сегодня у нас волчий аппетит.

Негритянка вышла, тяжело ступая, и через несколько минут вернулась, неся холодное мясо и бутылку виски. Кенету развязали руки и разрешили поесть, если на то у него имеется охота. Но у него не было желания, и потому он отказался под предлогом усталости. После чего, бросившись на шкуру бизона, он притворился спящим.

— А наш молодец на все легко смотрит, — сказал Джон, — будь я на его месте, я не захрапел бы так спокойно.

— А ты не очень-то доверяйся его внешнему виду, — возразил Кэрьер, — ведь лисица тоже умеет притворяться. Но такого старого воробья из Техаса, как я, на мякине не проведешь. Кто потолкался между людьми, тот поневоле станет недоверчив. Хотя наш молодец, по-видимому и спит, однако поверхность-то есть, а дна не видать. Так и знай!

Джон наклонился к товарищу и тихо шепнул ему на ухо, но слова его отчетливо долетели до Кенета:

— Что капитан с ним теперь сделает?

— А ничего хорошего, будь уверен. Мы не должны спускать с него глаз до нового приказа. Но, сказать по совести, будь на то моя воля, так я бы его не долго думая, — тут он мельком взглянул на Кенета и провел пальцем по горлу, — для нас было бы вернее отделаться от него после того случая, когда мы взялись доставить его из Йоркской фактории в Норуэй-Гоуз, и вернее и удобнее именно здесь, а не в другом месте!

— Ага! Видно, он двужильный, а не то несдобровать бы ему после того, как мы его обобрали на реке Северн. Впрочем, нам-то что? Он собственность капитана, который с ним что захочет, то и сделает.

Так они разговаривали между собой, потом разговор их стал плохо понятен, видимо, от того, что они то и дело прикладывались к бутылке. Наконец у Джона совсем перестал ворочаться язык, и голова его склонилась на стол. Крис попробовал было заигрывать с негритянкой, посмеивающейся в уголке так, что дрожала вся ее объемистая туша. Но от водки и его конечности отяжелели; как прикованный сидел он на стуле до тех пор, пока сон совсем не одолел его.

Прежде чем они погрузились в бессознательное оцепенение, Агарь, приготовив шкуры бизона и одеяла у входа, отвела их и уложила обоих на эту импровизированную постель. Джон был мертвецки пьян, но Кэрьер, несмотря на одурь, все время твердил негритянке с самым угрожающим видом, чтобы она глаз не спускала с пленника.

Глава VI

УЖАСНОЕ ЗАТРУДНЕНИЕ

Дух человеческий редко поддается неприятным обстоятельствам без борьбы. Обыкновенно он сопротивляется насилию, в каком бы виде оно ни представлялось, и, лишенный того, что принадлежит ему по праву, вызывает на помощь все силы, чтобы возвратить себе права.

Такой мужественный человек, как Кенет Айверсон, не мог безропотно покориться насилию. И в голове его проносились различные способы освобождения, с учетом состояния своих спутников. Частота, с которой они прикладывались к бутылке, вселяла в него надежды, хотя он и опасался, что этим здоровякам, пожалуй, нипочем вылакать такое количество виски. На счастье, руки его были развязаны и неподалеку висел старый шотландский палаш. Только бы добраться до него, там уже Кенет сумеет им распорядиться. Хлопоты негритянки о том, как бы уложить пьяных поперек единственного выхода из подземелья, не очень устраивали его, но, умея выжидать и в минуты несчастья, он молчал,

Уложив приятелей, Агарь подтолкнула свой чурбан ближе к Айверсону и села, положив локти на колени и подбородок на ладони. Сейчас она удивительно была похожа на громадную жабу, приютившуюся на камне.

Кенет внимательно наблюдал за ней и только тут вспомнил, что в его охотничьем плаще находится фляжка с виски. С показной беззаботностью спящего он перевернулся на другой бок, ловко вытащил фляжку из кармана и как будто случайно подкатил ее прямо к ногам негритянки. Едва завидев знакомую вещь, она с жадностью подхватила ее, поднесла к свету и, вынув пробку, понюхала с явным, хотя опасливым наслаждением. Расширились и задрожали ее ноздри, на черном лице загорелось выражение восторга. Увидев, пощупать и отведать — такова сущность натуры мужчины, да и женщины тоже. Агарь следовала по проторенной дорожке. Она поцеловала черное горлышко бутылки, нежно прижимая его к своим губам со сладострастием любовницы, и принялась медленно глотать лакомое зелье.

5

Герой авантюрно-приключенческого романа «История Жиль Блаза из Сантильяны» французского писателя Алена Рене Лесажа (1668-1747).