Страница 6 из 6
Сколько же он потерял! Так долго страшиться книги...
– Но почему, почему вы не сказали мне сразу? - стонет он.
– Ты сам этого не хотел. Ты придумал себе жизнь: страх, старость, одиночество. Тебе казалось, что хранитель должен быть таким.
– Я ошибался?
– Нет, ты был прав. Но ты был бы прав и в другой жизни.
– А теперь уже поздно…
На лице Мнемозины впервые появляется удивление.
– Отчего ты так решил?
Безжалостная насмешница! Все годы давят на плечи Георгию.
– Я стар.
– О, да. Ты стар. Ты всегда был стар, даже когда я встретила тебя впервые. Тебе в самом деле это нравится, быть стариком?
Георгий поджимает губы. Привычно мнёт ноющие колени, но боли нет. Даже спине полегчало, будто панцирь прожитого осыпался с позвоночника. Голова кружится от наплывающих запахов прелой листвы, спелых яблок, тонкого аромата её волос.
– Ты всегда чувствовал себя слугой, так отчего бы не попробовать стать хозяином? Хранителем - но не тюремщиком.
– А ты, - он мимолётно поразился, как естественно выговорилось это "ты", - ещё придёшь?
– Ну конечно, - рассмеялась Мнемозина и протянула тонкую руку. - Как только ты захочешь.
– Тогда... не уходи.
Он бережно сжал в ладонях её прохладные пальцы.
– Не уходи.
Её лицо так близко, глаза опаляют тёмным огнём. Госпожа моя, богиня, повелительница грёз.
– Осмелюсь вас прервать на время...
Насмешливый бог сидел на подоконнике, поигрывая кадуцеем.
– Ты остался?
– Хочу попросить тебя о небольшом отпуске. Скажем, полгода. Я прикинул туристический маршрут: Париж, Рим, Кембридж и так далее.
– Попросить! Это называется вымогать.
– Ну, я подумал, что будет бесполезно разговаривать с тобой, пока ты так занят спасением мира. Зато теперь, когда все успокоились...
– Вы великий мошенник, сударь.
Гермес поклонился.
***
15 августа 20.. года
На этой неделе в Макошине царят Лада и Дионис - неплохая компания. Говорят, вчера наш участковый посадил на 15 суток двух сатиров.
Они странные, силы, но с ними вполне можно ладить.
Гермес советует Париж, Рим, Кембридж. Забавный маршрут, а впрочем, он всегда был экстравагантен. Можно двинуться следом или остаться в городе ещё лет на двадцать, или даже отправиться в Австралию, мы пока не решили. Да и не всё ли равно.
Госпожа моя, любовь моя, Мнемозина. Я счастлив.