Страница 3 из 6
Милен расстегнула пояс и показала свой живот. Ролан наклонился вперед, расправил ткань и увидел тяжелые и твердые груди. Он нажал пальцем на сосок, и тот мгновенно затвердел. Он поцеловал его. Милен вздрогнула, прикрыла глаза и протянула руку к ширинке Ролана. Она обнаружила, что она расстегнута, и тут же наткнулась на уже напрягшийся от возбуждения член. Наклонившись, она обхватила его губами. Ролан засунул руки под ее халат и начал ласкать ее ягодицы и бедра. Продолжая сосать член Ролана, Милен начала тереться грудью и вульвой о ткань его шерстяных брюк. Ролан чуть-чуть развернул ее и дотронулся до клитора, ставшего большим, словно вишня.
В это время в замке входной двери повернулся ключ, и раздался голос Жад:
– Я забыла свои вещи…
Ролан, не обращая внимания на появление Жад, прикоснулся губами к влагалищу ее матери и просунул в него язык. Изогнувшись и приподняв ягодицы, Милен подтолкнула свое тело ему навстречу. Ролан не знал, услышала ли она, что ее дочь вернулась и стояла сейчас, открыв рот, у дверей гостиной.
Жад резко повернулась и бросилась в свою комнату, но Ролан продолжал любить Милен до тех пор, пока она не потребовала от него поцелуя в губы.
И лишь потом, когда Милен уже лежала на полу, приходя в себя, он отправился искать Жад, которая плакала, лежа на кровати. Ее длинные волосы растрепались и закрыли плечи.
– Я не хочу вас видеть, – запротестовала она, хотя дверь ее комнаты была оставлена широко открытой.
– За что ты упрекаешь меня? Вчера ты не захотела, чтобы я прикасался к тебе. Это – как кулон, Жад. Я даю кому-то другому то, от чего ты отказываешься.
– Вы продолжали, хотя знали, что я пришла. Как будто меня и не существует.
– Почему я должен останавливаться? Я получал удовольствие, а ты отказала мне вчера, не так ли?
– Уходите, я вас ненавижу.
Ролан погладил ее по голове и вышел из комнаты.
Входная дверь захлопнулась. Жад зашла в гостиную, схватила бутылку виски и бросилась в ванную. Там она включила все краны и вылила в раковину содержимое бутылки. Она была невероятно разгневана. Мать смотрела на нее с удивлением.
– Ты что, издеваешься надо мной? Получается, что я для тебя вообще не существую, – кричала девушка.
– Но, Жад, я думала, что тебе все равно. Ты мне ничего о нем не говорила.
– Этот мужчина – совсем другой. Я не знаю почему.
– Он слишком стар для тебя, – заявила Милен. – Что бы вы с ним делали? Ты же еще маленькая девочка.
– Мне девятнадцать лет.
– Гуляй лучше со своими ровесниками, – настаивала Милен. – Кроме того, Ролан скоро уедет. Он ведь живет не во Франции.
Жад почувствовала, что тело перестало ее слушаться. Она пропустила удовольствие, которое было предложено именно ей. Теперь же все было кончено. Она больше не увидит Ролана и никогда не будет наслаждаться вместе с ним.
В тот вечер Жад заставляла работать все свое тело, пытаясь добиться максимального наслаждения: она вибрировала ягодицами и бедрами, выставляя грудь под жадные взоры мужчин из зала, словно занимаясь любовью со зрителями. Между двумя номерами за кулисы заглянул Кристиан.
– Если бы ты знала, как ты завела меня сегодня!
Она оттолкнула его и после представления поспешила через бар в свою гримерку. Жад не хотела никого видеть, особенно Кристиана. Ей хотелось только одного: сбросить свой сценический костюм и укутаться в большой свитер, который она всегда носила в городе.
Когда она бежала сквозь бар с опущенной головой, поглощенная своими мыслями, то буквально врезалась в человека, который преграждал ей путь. Девушка подняла глаза, чтобы извиниться, и узнала Ролана.
– Оставьте меня, – буркнула она сердито, но тут же вспомнила, что он всегда ловил ее на слове.
– Ты действительно хочешь, чтобы я оставил тебя в покое? – мягко спросил он.
Она стояла перед ним в дурацком парике с перьями, а обнаженные груди трепетали. Ролан взял ее за подбородок, положил руку на плечо и с гримасой отвращения вытащил на свет. Жад стало весело, она расхохоталась, а потом снова улизнула в тень.
– Зачем вы пришли ко мне, – проговорила она, – если собираетесь уехать из Франции?
– Это правда, я должен вернуться в Коста-Рику. Там я живу и работаю.
Он взял ее за руку и повел к уединенному столику.
– Я собираю произведения искусства доколумбовой эпохи. Себе я оставляю самые красивые вещи, а остальные продаю. Нет ничто важнее, чем красота, Жад. Конкурировать с ней может лишь удовольствие, они подпитывают друг друга. Я собираю также красивых женщин. Я люблю доставлять им радость. Самых чувственных, самых волнующих я стараюсь оставлять себе, и там, в Коста-Рике, я делаю их счастливыми, если они не захотят оставить. Но если они пожелают уйти, то я их не держу, они свободны.
Жад замерла от ревности, по щеке покатилась слеза, оставляя след на макияже.
– У тебя зеленые глаза, как у нефрита, а это мой любимый камень. Хочешь быть самой яркой жемчужиной моей коллекции, Жад? Моей живой статуей, которая будет оживать и танцевать для меня и для моих гостей?
– Я не могу уехать. Моей матери нужны деньги, и их зарабатываю я.
– Я дам тебе вдвое больше того, что ты зарабатываешь во Франции за месяц. А там у тебя не будет никаких расходов. Все твои потребности я обеспечу.
Жад задумалась, мысли вихрем пронеслись в ее голове: улицы в Марселе, Танжер, все эти истории, что постоянно повторяла ее мать… Она уже готова была отказаться, но, посмотрев в глаза Ролана, замешкалась. Жад вспомнила откровенность, которую он продемонстрировал, когда она застала его с матерью. Когда она отказала ему в том, чтобы он прикоснулся к ней, он спокойно повиновался. Сама не зная почему, она вдруг почувствовала, что этот человек ей не лжет.
– Неужели вы любите меня больше, чем других? – спросила она, вся дрожа.
– Я действительно люблю тебя. Но я не принадлежу никому. Я свободен. Ты тоже, Жад, ты будешь свободна, гораздо свободнее, чем здесь.
Последние клиенты давно покинули кабаре. Потом ушли и танцоры, переодевшись в городскую одежду. Гардеробщица крикнула от двери:
– Я вам еще нужна?
– Нет, спасибо. Все хорошо, – ответила Жад.
Огни погасли, за исключением освещения бара, где официант заканчивал уборку, заявив Ролану, что и ему уже пора возвращаться домой.
– Иди в душ, – прошептал Ролан. – Я буду ждать тебя в гримерке.
Дождавшись, когда официант отвернется, Ролан проник в служебное помещение. Жад заканчивала приводить себя в порядок в гримерке. Ролан наблюдал, как она расчесывает свои длинные темные волосы. Но даже так, без прикрас, без перьев и без костюма, она выглядела танцовщицей.
Когда они вышли из раздевалки, в баре уже было темно, тихо и пусто. Они остались в театре одни.
Ролан взял Жад за руку и повел ее на сцену.
– Разденься и потанцуй немного, только для меня, – нежно приказал он.
Она застенчиво повиновалась, бросила свою одежду на пол и сделала несколько шагов в темноту. Вдруг Ролан включил свет и навел его на обнаженную девушку. Впервые он увидел ее бритый лобок и целомудренную, как у девочек, щель между розовыми шелковистыми губами.
– Танцуй, – снова попросил он.
Обнаженная Жад начала двигаться. Она повернулась, закрутилась и начала покачивать бедрами. Раздвинутые ноги приоткрыли глубокую и влажную тайну, обычно скрытую между бедер. Глаза Ролана сфокусировались на этом месте, и его член шевельнулся. Он вытащил его из ширинки брюк и начал поглаживать.
– Повернись, – сказал он. – Покажи себя сзади.
Бедра молодой женщины выгнулись, мышцы ягодиц напряглись, и таз качнулся справа налево. Жад так увлеклась танцем, что не услышала, что Ролан взошел на сцену. Он вдруг прижался к ней, и его возбужденный пенис проскользнул между ее стройными бедрами.
«Наконец, – подумала Жад, отдаваясь его объятиям. – Наконец, он возьмет меня».
Ролан направил руку Жад к головке своего члена, и она легла там, инертная и совершенно бесполезная.