Аппарат смерти

Мистер Грин привлек к себе особое внимание тайной полиции: установлено было, что у него в Токио не было решительно никаких дел. И в один печальный для него день в его комнате нашли роковой аппарат.

Когда его, по возвращении в отель, подвергли допросу, он понял, что для него все кончено, и во всем сознался.

— Если угодно, я продемонстрирую перед вами, господа, это изобретение, с помощью которого я убил микадо, первого министра и несколько других лиц.

Но едва он подошел к аппарату, все бывшие в комнате поспешно убежали.

Оставшись один, мистер Грин вдребезги разбил аппарат — и пустил себе пулю в лоб.

Так окончилась эта кошмарная, взволновавшая весь мир история. Разбитый аппарат так и не был восстановлен.

ГОСТЬ С МАРСА

Астроном Янсен засиделся далеко за полночь над своей работой о флоре и фауне Марса. Был уже второй нас, когда он, с тяжелой головой, растянулся тут же в кабинете, на диване. «Потом разденусь и лягу, как следует», — подумал он. Но в ту же минуту сон провел по его глазам своей мохнатой лапой — и он тотчас же заснул.

Проснулся он от стука в дверь.

— Войдите! — сказал он.

Дверь отворилась и в комнату вошел джентльмен, при виде которого Янсен вскочил.

— Кто вы? Что вам нужно?

Джентльмен, не торопясь, подошел к письменному столу и сел в кресло хозяина. Янсен широко открытыми глазами рассматривал его.

Гость был прекрасно одет: смокинг, брюки с безукоризненной складкой, белоснежная манишка, элегантно повязанный бантиком галстук, на голове новенький черный котелок, но… между воротничком и котелком было пустое место.

Лица не было. Воротничок, а приблизительно четверть метра выше — котелок, который, казалось, висел в воздухе.

«Марсианин», — молниеносно пронеслось в мозгу Янсена.

— Вы угадали, — отозвался странный гость, хотя Янсен ничего не сказал.

Он снял рукой в черной лайковой перчатке свой котелок и, положив его на стол, рядом с корректурными листами о флоре и фауне Марса, откинулся на спинку кресла.

Янсен спустил ногу на пол и с минуту, не отрываясь, смотрел на гостя, стараясь осмыслить происходящее.

— Не трудитесь, — сказал тот. — Вы все равно не поймете. Считайтесь с фактом, не доискивайтесь его объяснения.

— Вы правы, — отозвался Янсен, — и я так рад, так счастлив, что вы меня удостоили своим визитом. Вам, конечно, известно, что я уже тридцать лет работаю над изучением Марса?

— Да. Я хорошо знаю ваши труды в этой области.

— В самом деле? — обрадовался Янсен. — Неужели мои труды известны даже на Марсе?

Он в возбуждении вскочил и стал ходить взад и вперед по кабинету.

— Я так рад, так счастлив… Вы ведь не откажетесь разрешить некоторые обуревающие меня сомнения?.. Ответить на волнующие меня вопросы?..

— Для этого я к вам и явился! — отозвался гость, снимая с рукава смокинга соринку.

— Благодарю вас. Прежде всего, как вы сюда явились? Не ко мне, а вообще, на Землю? Неужели на Марсе уже организовано правильное межпланетное сообщение?

Янсену послышался смешок. Ему даже показалось, что гость саркастически усмехается, но он тут же вспомнил, что у марсианина нет лица.

— Вы имеете в виду аэропланы, дирижабли, ракеты и прочие детские игрушки, которыми вы тут на Земле так гордитесь? — презрительно сказал джентльмен без головы. — Мы, марсиане, в них не нуждаемся.

— Да, но как же…?

— Мы в любой момент можем перенестись на любую планету астральным путем.

— Как вы сказали? Астральным путем?! Господи, это так ново, так захватывающе интересно!

Янсен подошел к столу, налил стакан воды и залпом выпил его.

— Астральным путем? — возбужденно, со смаком повторил он. — Но скажите: как объяснить, что вы…

— Без головы?

— Вот именно!

— Мы, сыны Марса, на других планетах приспособляемся к биологическим, атмосферным и прочим условиям их. На Юпитере мы превращаемся в гигантских ящеров, на Венере в крылатых быков, на Меркурии в клубок пламени и т. п. Вы, сыны Земли, носите эту смешную одежду — и я, поэтому, тоже счел нужным нарядиться. А так как лицо вы оставляете открытым…

— Понимаю! Господи, мне о стольком надо расспросить вас. Ведь для меня, как исследователя Марса, это так важно. Скажите: как у вас, на Марсе, обстоит насчет культуры? Я имею в виду… ну, хотя бы литературу.

— Вы имеете в виду все эти горы печатной бумаги, на которую вы ухлопываете столько сил? Этим вздором мы не занимаемся.

— Как, вздор? — обиделся Янсен. — Вспомните великие творения Шекспира, Гете, Толстого!

— Все это жалкий лепет детей планеты, которая находится еще в младенческом состоянии.

— Да, но… Вы ведь не можете отрицать, что литература является мощным фактором культуры, содействует распространению идей. Я думаю, у вас на Марсе тоже…

— Повторяю! — сухо перебил гость. — Нам все эти детские бирюльки не нужны. Мы не знаем ни устного, ни печатного слова.

— Да, но… Не можете же вы без языка?

— Очень даже можем.

— Но как же вы общаетесь между собой?

— Тоже астральным путем. Всякая мысль, возникающая не только на нашей планете, но и во всей Вселенной, тотчас же становится нам известна. Наша атмосфера насыщена мириадами идей, проблесков мысли.

Странный гость положил ногу на ногу, снова снял с рукава какую-то соринку и продолжал:

— Много миллионов лет тому назад, когда наша планета находилась еще в младенчестве, у нас тоже процветали, как у вас тут выражаются, науки, искусство, литература. Но мы с тех пор выросли и отбросили весь этот жалкий хлам. Вырастете со временем и вы — и отделаетесь от ваших жалких представлений.

Это было уже слишком. Янсену надо было успокоиться, собраться с мыслями.

Он достал портсигар и протянул его гостю, но тут же спохватился.

— Простите, я забыл, что вам… нечем курить!

Янсен закурил, сделал еще несколько туров по кабинету и вплотную остановился перед гостем.

— Скажите: неужели вы, марсиане, совершенно отрицаете нашу земную культуру?

— Это жалкие потуги жалких, беспомощных существ. Ваши Шекспиры, Бетховены и Рафаэли…

Марсианин презрительно махнул рукой, и Янсену снова послышался смешок.

— Хорошо, — возразил он. — Допустим, что наша литература и наше искусство находятся еще, как вы изволили выразиться, в младенческом состоянии, но возьмем науку. Ведь она оперирует фактами, точно проверенными данными! Тут уж никак нельзя говорить о жалком младенческом лепете.

— Очень даже можно, — спокойно возразил гость. — Вся ваша хваленая наука вызывает во Вселенной смех.

Янсен даже вздрогнул. Ему вдруг представилось, что с Марса, Меркурия, Сатурна, со всех планете и звезд Вселенной доносятся раскаты веселого смеха. Смеются над всем святым для детей Земли, над величайшими творениями человеческого гения, над его, Янсена, общепризнанными трудами в области астрономии.

— Но ведь наша наука основана на законах природы, — воскликнул он.

— Законы природы, — презрительно отозвался марсианин. — Они существуют только в воображении ваших хваленых ученых. Это чистейший вздор, от которого вам давно уже следовало бы отрешиться.

— Что?! Не станете же вы утверждать, что, например, закон притяжения…?

— Глупейшая выдумка! Если вам уж во что бы то ни стало хочется навязать природе законы, подвести ее под статьи и параграфы, указать ей пути, которыми она должна следовать, то речь тут могла бы идти разве только о законе отталкивания, а не притяжения.

— Простите, но этого я совсем уж не могу понять! — со вздохом развел руками Янсен.

— Меня очень удивило бы, если б вы поняли! — холодно сказал гость.

— Выходит, что Галилей, Коперник…?

— Жалкие фантазеры, самым бессовестным образом введшие в заблуждение человечество, которое в своей безграничной наивности возвело их на пьедестал.