Оранжевое лето

— Ну тогда… все понятно, наверное, — кисло улыбнулся я. — Вот так. Прости меня за все это вранье, я вообще не знаю, почему я не сказал все, как есть. Я не знаю, может, ты меня теперь и человеком не считаешь. Может и так. Наверное, так. Ты только знай все равно, что мне очень стыдно.

— Почему ты так решил? Я считаю тебя замечательным человеком.

— Вот это уж совершенно незаслуженно. И вообще неправда.

— Правда. Я ошибаюсь?

— Еще как.

— Да ладно, Итан. Это правда. Я нисколько не обижаюсь, что ты соврал. Совсем. Как я могу на тебя обидеться или подумать что-нибудь… такое, плохое… когда ты нам так здорово помог.

— При чем здесь это? Помогать и врать — разные вещи.

— Я понимаю. Но я не считаю, что ты хоть где-то передо мной виноват. Мне вообще стоило бы говорить тебе спасибо каждый день, ты каждый день что-то делаешь для меня или для Эвана. Охота была тебе возиться…

— Была… Лин, ты меня не благодари, ладно? Не надо. Я вообще не люблю, когда за такие пустяки так благодарят. Ну и вообще… Не надо, ладно? Знаешь, мне иногда кажется… кажется, что я тебе очень сильно надоел. Ты скажи, если надоел, ладно?

— Итан, ну чего ты? Это мы тебе надоели, наверное. Может, я лучше Аарону позвоню? Мы поживем у него. Ну скажи, какие у меня могут быть к тебе претензии? Да ты столько сделал…

— Да ничего я не сделал. Не звони, пожалуйста, не звони.

Я долго шел молча. Потом я вдруг остановился и грустно посмотрел на Лин, а потом в сторону. Мне до ужаса захотелось прямоты и правды.

— Скажи… Ты считаешь, что я кретин? Только прямо скажи…

— Да что ж ты все на себя наговариваешь? Ты и лжец, и кретин, и надоел… Ну что с тобой?

— Со мной ничего. Просто мне действительно это важно.

— Важно? — девушка наклонила голову и внимательно посмотрела на меня. — Важно… Ну, если важно, то говорю тебе еще раз. Ты очень хороший человек, и я не понимаю, с какой стати ты должен называть себя кретином. И тем более почему я так должна думать. Я думала, тебе Дэмиэн все передал. И что он рассказал мне, и что я сказала ему.

— Он передал…

— Ну и чего ты тогда сейчас меня такие глупости спрашиваешь?

— Все равно это неправда.

— И это тоже неправда? Да почему?

— Это невозможно. Я заслуживаю это меньше, чем кто угодно. Хоть кто.

— Странный ты… А я?

— Что? — не понял я.

— А я заслуживаю?

Я не хотел говорить об этом. Глупая вообще была тема. И говорили мы глупо, как будто о чем-то совершенно абстрактном.

— Ну… что ты. Ты — это совсем другое. Да и… Ладно…

— Что — ладно?

— Давай это все замнем.

— Конечно! Мы это замнем, а ты будешь мучиться и думать какую-то ерунду, которой на свете нет. Давай уж лучше начистоту. Ну скажи, чем я от тебя отличаюсь?

— Лин… я не знаю. Я знаю только себя. Знаю и потому могу точно тебе сказать, что я даже сам себе не нравлюсь.

— Зато ты нравишься мне. Вот и все. Ты хотел прямо, вот тебе прямо. Никакой ты не кретин, и брось вообще так думать, от этого только вред.

— Вот и Дэм мне так же говорит… Все говорит: скажи себе, что ты… Как там? Суперкристиан Айгер, вот так. Смешно…

— А ты сильно на него обиделся тогда?

— Когда он ко мне пришел? Сильно… Очень сильно. Лин, это важно для меня, правда, важно. Конечно, я обиделся.

— Ты тогда обои оторвал?

— Тогда… Сам не знаю, что на меня нашло.

— Там, под обоями, фотография была. Красивая такая фотография… Я ее поставила за стекло, в шкаф. Ну, где у тебя книжки стоят. Это ведь ты?

Я кивнул и вспомнил, как разозлился тогда на весь свет и швырнул фотографию на пол.

— А сколько тебе там лет?

— Не помню. Лет четырнадцать или пятнадцать. А фотографий, на которых я без этого украшения, больше и не осталось, наверное… Про шрам Дэм тебе тоже рассказал?

— Нет. Ты же сам мне сказал, что тебе палкой…

— Да не палкой. Я все наврал, Лин. Мы на самолете летели, а он упал. Всей семьей летели сюда — я, мои родители и брат. Дэмиэн… Да… Дэмиэн. Знаешь, я так хотел бы, чтобы лучше он тогда остался жив. Вместо меня. Если бы только можно было выбрать…

Лин слушала меня очень внимательно. Она видела, что говорить мне больно и тяжело, но не останавливала меня и не перебивала.

— Ты меня спросила недавно, что за мальчика я нарисовал в коридоре. Фотография… на той фотографии, которую ты на полу нашла… у меня черные волосы. А тот мальчик, который на меня похож, — это Дэм.

Я сбился и замолчал.

— Представляешь, там все разбились, все, кроме меня. Кому я мог понадобиться, не понимаю.

Лин сочувствующе смотрела на меня. Она хотела мне что-то сказать, но не решалась.

— Может быть, Дэмиэну?

Я пожал плечами.

— Я когда его только увидел… в первый раз, в парке. Я тогда фонтан рисовал, мне так скучно было и плохо, а он подошел и стал смотреть. Я обернулся на него, а он улыбнулся и посмотрел на меня так хорошо как-то… не знаю. Посмотрел и говорит: "Я вам не мешаю? Можно, я немножко посмотрю?" А я только его увидел, у меня что-то будто перевернулось внутри. Смотрю и думаю — похож. Так похож… Наверное, внешне совершенно они не похожи, но я почему-то так подумал. А потом я у него спросил, как его зовут, и он сказал — Дэм. Лин, я чуть не умер. Это просто фантастика какая-то. Я ему так обрадовался, я никогда так не радовался, наверное. А потом как-то алгебру вместе делали… Ну, я и не знаю, как так вышло. Да я сам предложил. Он мне говорит, что не знает, как было бы лучше. Чего бы он больше хотел — чтобы его мама и папа были живы или чтобы я был брат. Не знаю, мне так больно стало почему-то. Сравнил… Я ему в братья совершенно не гожусь. Ну разве можно такое сравнивать? Но так хотелось его утешить, я и сказал, что могу быть и братом. Вот так глупо получилось. Но я, наверное, рад, что так.

— Бедный Дэм…

— Мне его безумно жалко. Да еще Райан вчера устроил… Как будто Дэмиэну это так надо. Райан, наверное, никогда не поймет, что я не просто так это все придумал. Я даже не знаю, что он думает. Может, что я делаю с ним какие-нибудь гадости… Вообще-то у него есть на это причины.

— Почему?

— Как — почему? Ну вот ты отпустила бы Эвана гулять со взрослым парнем вроде меня? У которого неизвестно что на уме. Знаешь, как я был одет, когда он меня увидел? Это сейчас я, может, выгляжу не так уж плохо. После того как меня Дэм причесал и переодел… А неделю назад я был лохматый и вообще… ты бы видела мои джинсы.

— Я видела. Они у Дэма в зале лежат. И на рынке я тебя видела, забыл?

— Да… Ну вот… Прикинь — сидит человек вот в таких лохмотьях на земле, сидит, рисует что-то и курит необыкновенную дрянь. Может, я еще и небритый был, тогда вообще ужас. Райан пришел в восторг. Сказал, что спустит меня с лестницы. Вообще-то он прав. Но мне-то что с его правоты…

— Значит, тебе не надо никуда уезжать. Ты ведь останешься с ним? С Дэмом?

Я ждал этого вопроса. Ждал и очень боялся одновременно. Потому что нечего было ответить — ни соврать, ни сказать правду.

— Наверное…

— Почему наверное? Тебе ведь не нужно ехать в Альтер?

— Не нужно. Ничего я там не забыл.

— Ну вот! Я про это и говорю. Выходит, ты будешь с ним.

— Выходит, — кивнул я, подошел к крылечку и позвонил Шону в дверь. Мне открыла Мартина с полотенцем в руках.

— Привет… А Шона нет, работает. Можешь сходить к нему, он сидит в магазине, где плитка, ковры, паркет и все такое. Через дорогу. Или хочешь зайти?

— Да нет, спасибо. Мне вообще-то Шон нужен. Ладно, я к нему схожу. Как дела? Продвигаетесь дальше коридора?

Мартина засмеялась и покачала головой.

— Куда там. А ты как?

— Ничего… Мартина, это Лин. Лин, это Мартина, они с Шоном женаты… и счастливы вместе. Да? — улыбнулся я.

— Не то слово, как счастливы. Уже не знаем, куда друг от друга деться, — пошутила Мартина. — Очень приятно.

— Мне тоже, — Лин кивнула.

— Ладно. Мы тогда пойдем…