Оранжевое лето

Я содрогнулся.

— Как на это можно смотреть?

— Кто-то же должен это делать. Ты никогда не ломал себе чего-нибудь?

— Как же, — хмыкнул я. — Все. Руки, ноги, пальцы. Полный набор.

— Вот видишь.

— Вижу… Все равно это ужасно. То есть я говорю… я бы не смог так.

— Ну а я никогда не смогу нарисовать парк так красиво, как ты.

— Да это же совсем другое! Сравнила.

— Как сказать. Итан… Спасибо. Ну, за пиццу и вообще. Фильм мне понравился… И за Эвана. Я бы ни за что с ним не пошла в кино. Все времени нет и нет. Смешно. Квартира сгорела, а нам так хорошо, в кино ходим, радуемся жизни…

— Это Дэм купил билеты. Его и благодари.

Я задумался, будет ли враньем, если я не скажу Лин, на чьи деньги куплены пицца. На душе стало противно и тошно, и я решил все рассказать, но, задумавшись над тем, как начать, понял, что начать не смогу.

— Ну не все же билеты Дэм купил. Последние покупал ты.

"Да, как же, на свои кровные", — пролетело у меня в мыслях, и я нахмурился.

— Ерунда. Лин, знаешь что я слышал? Если хочешь отдать Эвана в школу в этом году, тебе надо сходить туда. Его определят в подготовительную группу.

— Я знаю. Вот исполнится ему шесть, тогда пойдем. Даже не представляю, как на меня там все будут смотреть. Скажут, сплавила ребенка шестилетнего.

— Не все ли тебе равно?

— Не знаю. Я вообще не знаю, правильно это или нет. Может, стоит ему еще год дома посидеть? Все-таки ему шесть, а не семь.

— Он хочет в школу?

— Хочет сильно. Каждый вечер со мной говорит об этом.

— Чего думать тогда? Пускай идет. А этот… Аарон за или против?

— Против. Говорит, что Эван слишком маленький. А ты думаешь, нет?

— Мне он не показался таким уж маленьким. Он молодец.

— Он, наверное обидел тебя сегодня. Он еще не понимает, где нужно промолчать, прости его.

— За что?

— Ну, тогда, в пиццерии. Он брякнул…

— А, это. Да что ты, Лин. Как он мог меня обидеть? Смотри, лебеди плавают.

— Да ну? Где?

— Вон, в водоеме. Внизу.

— Ого! Точно. А давно они тут появились?

— Я не видел. Может, Дэм знает. Спрошу у него. Ой… тот мальчишка. Помнишь, Дэм говорил. Как его?

— Хэвишэм…

— Это что, его фамилия?

— Да. Ты разве не знаешь его? Его отец бизнесмен. Он как-то приходил в нашу больницу.

— Болел, что ли? — машинально спросил я.

— Да нет. Денег дал на оборудование всякое. Пиарится…

— Вон как…

Сет два раза подпрыгнул на скейтборде, покачнулся и упал. Он поднял голову и неприязненно посмотрел на нас, стоящих возле каменной ограды.

— Интересно, да? — буркнул Сет. — Чем так смотреть, сами бы попробовали.

— Вот еще, — буркнул я. — Охота была ноги ломать.

— А это трудно? — спросила Лин, подошла к Сету и протянула ему руку. Он удивленно посмотрел на нее.

— Да я сам, — сказал он, но все же взял Лин за руку и встал с ее помощью. — Ничего, довольно тяжело. Вот если бы тут был скейт-парк… Было бы здорово. Здесь особо и не покатаешься. О, да я штаны порвал.

Сет гордо выставил вперед ногу в рваной брючине. На колене красовалась огромная царапина, окаймленная грязью.

— Шел бы ты домой, — сказала девушка. — Промыть надо.

— Да, пойду. Ну ладно, пока, — сказал Сет и бросил скейт под ноги. Он оттолкнулся одной ногой и поехал по кирпичной дорожке на выход. Я напряженно смотрел Сету вслед.

— Ты чего, Итан? По-моему, нормальный парень. Надо познакомить с ним Дэма.

— Не надо. Еще не хватало ему этого мажора.

— Да он же мальчишка.

— Наивный ребенок вроде Эвана… Он уже взрослый и, держу пари, капризный, избалованный и эгоистичный. Как и положено сыну бизнесмена.

— А Дэмиэн? Он тоже избалованный и эгоистичный?

— Он еще маленький и многого не понял. Очень вероятно, что он будет точно таким. Деньги еще никого не сделали лучше.

— Ты сам веришь в то, что говоришь? Дэм будет таким?

— Я бы очень не хотел этого. Я просто говорю то, что вероятно.

— Да ну… Не более чем то, что завтра будет конец света. Он славный парень. К тому же никогда он не станет таким, если ты будешь рядом.

Я вздохнул.

— Я не всегда буду рядом.

— Почему?

— Я же говорил тебе… Я уезжаю в конце лета. Больше я сюда не приеду.

Лин посмотрела мне в глаза. Я ужасно, просто до холода в сердце испугался, что она понимает, что я вру. Я быстро посмотрел на девушку, а потом на асфальт.

— Почему? А как же Дэм?

— Он жил без меня двенадцать лет. Будет жить дальше, — сказал я и взглянул на белых лебедей. Они почти неподвижно держались на воде у самого берега. Я подумал, что лебеди очень красивые: чисто-белые, с длинной изогнутой шеей и черными глазами-бусинами.

— Он привязался к тебе. Тебе не жалко его?

Больше всего на свете мне было жалко именно его. Маленького Дэмиэна Торна, которому предстояло узнать кое-что страшное. Да я отдал бы все на свете, чтобы прекратить это жалкое вранье. Если бы у меня хоть что-то было, я отдал бы все не задумываясь.

— Не знаю, Лин. Я ничего не знаю, — прошептал я. — Пойдем отсюда, ладно? Мне нужны краски…

— Так все-таки, что ты хочешь нарисовать? — спросила Лин, когда я купил в маленьком магазинчике девять баночек гуаши. Я рассовывал их по карманам.

— Секрет. Нарисую мост через реку.

— Врешь.

— Может… Может, нарисую обрыв. Он красивый. Дэмиэн просил с ним туда слазить… Надо будет и правда туда сходить.

— Мы там были с Эваном однажды. Видно весь город, речку и вообще… Там обалденно. Жалко, что фотоаппарат не догадались взять. Мы вообще-то на рынок тогда собирались, как-то не подумали. Это Эван меня туда затащил, чудовище растрепанное.

— Я тоже там был. И не раз… С Шоном и один.

— А ты по правде будешь его рисовать?

— Могу и его…

— А лучше вид с него. Сможешь?

— Наверное, — я задумался и понял вдруг, что действительно хочу нарисовать город и реку с высоты обрыва, вспомнив, как там необыкновенно красиво. — Да. Смогу.

— С натуры будешь рисовать?

— Конечно, как же иначе…

— А мне можно с тобой? Или ты не любишь, когда смотрят под руку?

Я никак не ожидал, что Лин захочет посмотреть, как я буду рисовать. Я запихнул в карман последнюю баночку и удивленно посмотрел на девушку.

— Я… не знаю. Наверное, мне все равно. Никто никогда не смотрел мне под руку, я всегда рисую один. Ну, только Дэм, конечно… Да нет, конечно, ты не будешь мне мешать, конечно нет… Только это долго и, наверное, скучно…

— Мне не будет скучно. Только я не могу завтра, мне на работу. Послезавтра можно? Или ты будешь занят?

— Да чем я буду занят? Нет…

— Значит, пойдем вместе?

Я незаметно улыбнулся. Ну, это я так думал, что незаметно.

— Значит, пойдем…

Я поставил краски на тумбочку Шона и весело засвистел свою собственную мелодию. Я подошел к книжному шкафу, продолжая свистеть, вынул оттуда старый конвертик, пролистал фотографии и нашел свой портрет. Я вгляделся в свое лицо и решил, что не такой уж я и уродливый… и вообще очень даже ничего. Я одобрительно кивнул и приклеил фотографию в коридоре, рядом с рисунком Эвана и Дэма, потом отошел на два шага и посмотрел на стену через пальцы, сделанные рамочкой. Я чувствовал себя так, будто у меня выросли крылья — хотелось бежать к мосту, запрыгнуть на перила и пройти по ним все двести пятьдесят метров, напевая что-нибудь жизнерадостное. Я в два прыжка добрался до раскладушки, взял свою тоненькую подушку и затанцевал с ней по комнате. Потом я догадался, что веду себя крайне глупо, повалился на раскладушку и засмеялся. Мне было так хорошо, как давно уже не было.

Из идиллического состояния меня вывел стук в дверь. Какой-то нерешительный и негромкий. Я почему-то встревожился и сразу перестал смеяться. Я встал и распахнул дверь, даже не спросив, кто пришел.

Это был Дэмиэн. Он тяжело дышал и плакал как-то судорожно, задыхаясь и дрожа. Я присел перед ним на корточки и взял мальчика за плечи.