Оранжевое лето

Следующий рисунок — портрет. Снова Лин. Дэмиэн даже не сомневался, что это она. Мальчишка улыбнулся восхищенно и немного лукаво. Он (маленький нахал!) сразу обратил внимание, как тщательно я прорисовал каждую линию, с какой любовью старался сделать портрет как можно более похожим. Дэм готов был провалиться, у него даже все внутри зачесалось от зависти. Вот так, рассматривая портрет сантиметр за сантиметром, мальчишка совсем не заметил, как рядом с ним встал я.

— Ну как? — спросил я. Дэмиэн вскрикнул, судорожно дернулся и выронил альбом. Он испуганными глазами посмотрел на меня. Я смутился и поднял альбом с коврика.

— Да ты что… Напугал? Прости… Меня Шон тоже ночью напугал. Ну что? Похоже получилось?

— Очень… Итан, а Итан… А научи меня так же.

— Попробуем, — кивнул я. — А ты вообще в гимназию собираешься? Я обещал драть тебя за уши…

— Я ее проспал. Если прийти сейчас, будет хуже. Лучше уж совсем не ходить. А знаешь что? Ты сам виноват, Итан. Если б ты меня разбудил, я бы не проспал, — пошутил мальчишка. Я присел с ним рядом на подоконник.

— Конечно… Нашел крайнего. Да ладно, не ходи.

— Да я и не собирался, — улыбнулся Дэм. — Давай, я не досмотрел.

— А там больше ничего нет, — сказал я и отдал альбом Дэму. Мальчик снова открыл его самого начала.

— Итан, а кто это? А что это за ребята вокруг?

— Это Тай. Он был директор интерната, в котором мы с Шоном жили.

— Да? — прошептал Дэм. — Итан, а там очень плохо было?

— Там совсем плохо не было.

— А там все время драться надо… да?

— Да почему же? Не без этого, но не часто. Нормальные там были ребята, никто никого не обижал. Понимаешь, если кто-то дрался или ругался, или срывал уроки, Тай на нас так сильно обижался, что даже в интернат не приходил в такое время. А нам без него так тупо было. — Я вспомнил Тая и засиял. — Если его не было, становилось скучно. Клевый дядька был, что там говорить.

— Он что, тоже умер, да? — безрадостно спросил мальчишка, предугадывая ответ.

— Умер… Пацана одного вытаскивал из речки.

— Утонул?

— Нет. Сердце остановилось. Не успели уже спасти, а жалко…

— А мальчика?

— А мальчика он вытащил.

Дэмиэн посмотрел еще раз в добродушное лицо Тая и перевернул страницу.

— А это мой любимый, — улыбнулся я, показывая на фонтан. — Говорят, такая сказка про них есть. А я ее не знаю.

— Я ее знаю, но не помню. Она интересная. Ее можно взять в библиотеке.

— Можно…

— А где это Шон? — спросил мальчик, перелистнув дальше.

— Не помню. Я давно рисовал. Наверное, в парке. А по-моему, он еще не женатый тогда.

— А ты жалеешь, что он женился?

— Почему же?

— Ну… он ведь твой лучший друг был.

— Он и остался моим лучшим другом. Да что ты, я рад за него. По-моему, ему хорошо. Сказал, что скоро будет отцом. Конечно, я за него рад. Знаешь, он мне говорил когда-то давно, когда мы еще в интернате жили… говорил, что хочет, когда у него будет семья, повесить на кухне голубые занавески. Он просто мечтал об этих занавесках.

— И теперь они у него висят?

— Не-а, — я покачал головой. — Они в обои не вписываются. Обои у него желто-зеленые. И занавески такие же…

— Как? А почему не голубые? Как же мечта?

— Вот так. Он теперь говорит, что это все фигня. Занавески не главное. Семейный он все-таки. Вот ему точно плохо в интернате было. Во всяком случае, хуже, чем мне.

— А ты не семейный?

— Я? Не знаю. Я привык один.

Дэмиэн перевернул еще один лист. Лин и Эван в пестрой куртке.

— А ты хочешь быть один?

— Я об этом не думал, — соврал я. Соврал нагло. Я думал об этом очень часто, но всегда мои размышления заходили в тупик. У меня просто не могло быть семьи.

— А ты возьми и женись. А я потом буду дядей, — засмеялся мальчик. — Или вот смотри, — сказал Дэм, держа перед собой рисунок. — Например, пускай Эван будет мой племянник. Бывают приемные племянники?

— Не знаю, — я не хотел говорить об этом. — Могу тебе предложить опять бутерброд. Больше тут ничего нет. Хочешь есть?

— Хочу. Только ты обещал мне в пиццерию. А потом у нас будет эта… Очень важная персона. Знаешь такую передачу?

— Нет.

— Там берут какого-нибудь человека и начинают из него делать чего-нибудь красивое. Прическу там, макияж… Шмотки всякие. Ты у нас будешь Очень важная персона.

— Я против.

— Мы уже все решили. Поздно. Ты теперь мой брат, верно? Значит, не только ты мне можешь драть уши, но и я могу вмешиваться в твою личную жизнь. Ты что так волнуешься, все будет на высшем уровне… Пойдем завтракать? Тут недалеко.

— Неудобно, понимаешь ты или нет?

— Чего тебе неудобно? Неудобно вилку ногой держать.

— Ну не могу я жить за твой счет!

— А что в этом такого? Я, например, не работаю и висю… вишу на шее у Райана. Живу за его счет, и мне нисколько не стыдно.

— Дэмиэн!

— А что — Дэмиэн? Если это так принципиально, можешь отдать потом, когда заработаешь. Составь полный список до копеек, и отдавай. Только я тебе отвечаю, что мне это не нужно. Ты какой-то до ужаса правильный, Итан.

— Все равно. Я буду жить так, как хочу. Хочу — буду ходить нечесаный и патлатый, в этой олимпийке. Захочу — куплю себе костюм. Захочу — вообще буду ходить голым.

— Это маловероятно. Ты даже куртку эту не снимаешь.

— Ну и не снимаю!

Дэмиэн шумно выдохнул.

— Чего ты такой упрямый?

— Это у нас семейное. А чего ты не понимаешь, что не могу я так?

— А как тебя заставить? Я ведь не шутил. Я вот сейчас возьму и пойду к Лин, скажу ей все про тебя. И покажу твою фотографию. И запись. И она тебя увидит… такого вот лохматого и грязного. Хорошо будет?

— Нет у тебя моей фотографии.

— А вот и есть. Тогда, в парке, нас фотограф снял.

Я задумался, припоминая. Случай такой действительно был.

— Ты этого не сделаешь.

— Спорим? — Дэмиэн вскочил с подоконника, положил альбом на стол и подошел к двери. — Вот прямо сейчас.

— Ну и иди, — буркнул я. — Правда, иди. Мне все равно. Какая разница, как я буду одет. Все равно — бомж. Иди, иди. Чего ты стоишь?

Я с ногами забрался на подоконник и посмотрел вниз, в окно. Вокруг сторожки растеклась огромная глубокая лужа, и в ней, весело отряхивая крылышки, принимал ванну маленький взъерошенный воробей.

— Ну, Итан, — тихонько подошел Дэмиэн. — Я ведь правда как лучше хочу. Давай знаешь как? Пойдем на обыкновенный рынок и купим тебе и мне какого-нибудь тряпья. И пострижемся вместе, мне тоже надо. В парикмахерской, самой обычной. Без всякой важной персоны… Давай?

Я посмотрел на мальчика. Я понимал, что он хочет сделать мне приятное. Хочет сделать, как лучше. Хочет познакомить меня с Лин. Вот только не знает всей правды. А рассказать ему я не могу. Страшно…

А может, пусть? Может, и в самом деле одеться в нормальные шмотки, постричься да и начать все заново? Ведь не обязательно делать это для Лин. Просто для себя.

— Ну ладно, — я согласился, продолжая смотреть в окно. Дэм тоже выглянул и посмотрел на три катера, пришвартованных к берегу. Они мерно покачивались в такт волнам.

— Ты починил катер? — вспомнил мальчик.

— Нет. Он не сломанный был.

— Как так? Ты же сказал, там что-то с мотором.

— Я сам так думал. А вышло, что все нормально.

— А рамы ты заклеивал?

— Нет. Дождь пошел, сильный такой. Какие тут рамы? Да ладно, может, завтра. Может, послезавтра. Как-нибудь.

— А можно мы с Эваном тебе поможем?

— Помоги. Только Эвана не надо эксплуатировать.

— Да что ты, он будет счастлив. Он обожает помогать. Однажды он помогал мне делать змея воздушного, разрисовал его акварелью. А он намок и не смог летать.

— Жалко. Хороший змей был?

— Сам посмотри, какой хороший, если не взлетел… Но красивый. Эван так старался, а ничего не получилось. А ты случайно не умеешь их запускать и делать как следует? А то я так, по чертежам, неважно вышло.