Оранжевое лето

Сейчас я твердо мог сказать, что есть вещи намного хуже, а в интернате я скоро почувствовал себя как дома, и вообще там оказалось вовсе не так уж плохо. Возможно, одной из причин этого был Тай — веселый заводной мужчина средних лет и совершенно мальчишеских наклонностей. Он красил с ребятами стены и заборы, устраивал праздники и представления, ходил с нами на яхте несколько дней, учил нас делать табуретки и полки на уроках труда, возился с малышами, и чего только не делал для того, чтобы его воспитанникам не было скучно. Не было человека, который бы не любил Тая в интернате.

Вот только несмотря на внешние веселье и беззаботность, у Тая было много проблем. Семьи у него никогда не было, но это его не очень заботило. Своей семьей он всегда считал нас, любил нас как родных, и мы любили его. А вот вторая проблема была намного хуже. Тай был сильно болен. Никто толком не знал, что с ним, а он никогда не говорил об этом.

Когда нам с Шоном было по шестнадцать, Тай погиб. Он вытаскивал из реки маленького мальчика, уплывшего на надувном матраце к буйку. Матрац прохудился и сдулся, а мальчишка закричал и позвал на помощь. Тай тогда шел в Городское Управление, просить срочно денег на новое оборудование и учебники. Их страшно не хватало. Я помню, он сильно злился и весь день говорил, что до чиновников не докричишься. Он как раз проходил по берегу, когда услышал крик. Плавал Тай ужасно, но кроме второго пацана, такого же маленького и вдобавок до ужаса напуганного, никого поблизости не было, и он быстро бросился в воду и тяжело поплыл к мальчику.

Что было потом, я так толком и не понял. Те двое на этом месте сбивались и плакали. Но с другой стороны, и так было понятно, что было потом. Тай вытащил мальчика на берег, и скоро умер. Врачи сказали потом, что сердце не выдержало. Оно у него было очень слабое.

— А ведь это он тебе стихотворение рассказал? — спросил Шон.

— Да. Кто мне тогда еще мог его рассказать. Он еще написал его на фотографии. Только я эту фотку не помню. И вообще непонятно, где она. Найти бы… Я вот думаю — ну к чему именно мне? Будто чувствовал. Наверное, знал, что я ненадежный. Что покачусь на фиг вниз. Предупредил… А я тогда и не задумался даже, просто запомнил в рифму, да и все. Дурак я был все-таки.

— Может, он и про себя рассказывал?

Я пожал плечами.

— Может… Что мы про него знаем? Только то, что человек был потрясающий.

— Уже неплохо.

— Да, только мало. Я тогда думал, что он наверняка, когда был маленький, был похож на Дэма. Дэм тоже всегда что-то придумывал, везде крутился, что-то делал. Никогда не сидел на месте. И тоже добрый был. А еще они улыбались похоже. Так же щурились, помнишь?

Я вдруг стал серьезным. Я нерешительно посмотрел на Шона, будто думал, сказать ему или не стоит. Решил все-таки сказать. Кому, если не ему?

— Шон, а Дэмиэн теперь мой брат, — сказал я.

— Как это?

— Ну так… Названый брат.

Шон покачал головой.

— Больной ты, Итан. Зачем тебе это?

— Так легче. Ты что, не помнишь, как был один? До того, как мы встретились.

— А почему он один?

— Его родители разбились, а у дяди крыша поехала со своим банком. Он никому не нужен, понимаешь?

Шон огромными изумленными глазами уставился на меня.

— Банком?! О черт… А я думаю, где видел этого парня? Это же Торн! Ты что ж молчал, что это Торн?! Итан! Да у тебя проблемы! Большие проблемы! Какой брат, я тебя спрашиваю? Он же племянник этого… Ну ты даешь! Ты что, правда решил, что если станешь ему названый брат, его дядька даст тебе денег? Да он тебя кончит, Итан! Я тебе говорю — вертай назад. Поиграли в братьев, и заканчивайте. Нет, ты подумай! Да как такая мысль тебе могла прийти в голову?

— Шон… Да не было никакой мысли. Не нужны мне его деньги. Райан обещал спустить меня с лестницы, если я подойду к Дэму. Ты ничего не понял. Я ему нужен, на самом деле нужен.

— Ну да, нужен! А тебе, я смотрю, за решеткой понравилось! Ведь сядешь, Айгер! Оставь ты эту семейку, и лучше переезжай от греха подальше.

— А меня и так из квартиры выперли, — вспомнил я.

— Как выперли?

— Вот так. Сначала свет отключили, а я не выселился. А потом пришли и выгнали. МЧС. Смешно было, — сказал я, хотя было совсем не смешно.

— А где же ты живешь сейчас? Тут, в сторожке?

— Не… у Дэма.

Шон закашлялся.

— Где? У Торна?

— Ну да, Райана сейчас нет в городе, он уехал. А Дэм пригласил меня пожить у него. Да не смотри ты так на меня, ничего страшного не случилось. Я уйду, когда он вернется, так что он даже не узнает. Это сегодня мы в сторожке ночуем. Дэм попросился… Я отговаривал, но он настоял. Шон, ты чего?

Шон вздохнул.

— Ты ненормальный, — констатировал он. — Только ненормальный может, будучи бомжем, жить у банкира, пока тот в отъезде. Ты псих, Итан. Теперь я это понял.

Я пожал плечами.

— Может, и так. Да ладно тебе, Шон!

— Нет, в самом деле ненормальный… Итан… ну завязывай ты с этими делами. Я тебе это не просто так говорю, я твою шкуру хочу вытащить из очередной… Ну, Айгер! Не одно, так другое. Почему ты не можешь жить нормально, как все?

— А как все? — фыркнул я.

— Тихо и спокойно, не создавая себе проблем. Мой тебе совет — дай этому пацану от ворот поворот, а пожить можешь пока тут, в сторожке…

— Дождик будет. Что-то холодно стало… А туча какая идет, блин… Пока что? Пока не помру? Нет, Шон, не могу. Ты не поймешь… Хотя странно, ты-то и должен это понимать. Ты вспомни, как к тебе ночью тогда пришел Тай. Я не знаю, о чем вы там говорили с ним. Только догадываюсь. Ему эти слова много кому приходилось говорить, в том числе и мне тоже. Так вот вспомни и подумай, хорошо ли Дэмиэну сейчас.

— При чем тут твой Дэмиэн?

— Шон… Ты ведь меня даже не слушаешь. Как это при чем здесь Дэмиэн? Ты видишь много различий между ним и собой?

— Достаточно. А главное, я вижу, как от этого пострадаешь ты.

— Ну, Шон! С тобой как со стенкой разговаривать… Ладно, не буду я тебе ничего доказывать. В конце концов, я не обязан. Я решил. Каждый выбирает для себя, ты забыл?

— Ты вечно выбираешь наихудшее, — буркнул Шон. — Ну и черт с тобой. Я предупреждал. Тебя не то что Тай, тебя сам Господь Бог не убедит ни в чем, если ты решил. Все, я спать пойду…

— Ага, — кивнул я.

Шон развернулся и пошел домой. Я полез в карман за сигаретой, но в пачке их больше не было. Я хотел окликнуть друга и попросить сигарету, но вспомнил, что Шон бросил курить. Я вздохнул, переложил помятый окурок в пустую пачку и пошел к катеру. Легко притянул послушный катер к берегу за мощный трос, так же легко вскочил на борт и попробовал завести мотор.

Удалось мне это быстро, хотя я был уверен, что ничего не выйдет, и мотор придется разбирать. Нет, все было отлично.

"Может, Шон его сделал уже?" — удивленно подумал я и заглушил тихий мурлычущий мотор. Делать было решительно нечего, а спать все еще не хотелось. Я погладил блестящий синий бортик катера и вылез. Вода под ногами хлюпнула, и я отпрыгнул на расстояние подальше. Я хотел пройти разочек вдоль берега, но передумал — стало слишком прохладно. Я достаточно хорошо разбирался в этом, чтобы сказать, что сейчас будет дождь. Над всем Гальером повисла черная беспросветная туча. Она прибежала сюда в несколько секунд, и я решил укрыться от нее в сторожке. Едва я зашел внутрь, начался страшный ливень, точно как в тропиках — в одно мгновение он из ливня превратился в настоящую непробиваемую льющуюся стену. Я передернулся, представив, что чуть не попал под ледяной душ. Почему-то я был уверен, что дождь именно ледяной.

— Дождик начался, — пробормотал Дэмиэн в полусне. Я обернулся. Мальчишка спал, ухитрившись раскинуть руки и сбросить плед наполовину. Я поправил плед на нем и облокотился на стол. Стульев в сторожке больше не было, их все оккупировал Дэм. Я задумчиво посмотрел на заклеенные рамы и решил дождаться, когда дождь кончится, и только потом взяться за работу. То, что это именно работа, я знал точно. Отклеивать старый липкий потрескавшийся скотч мне приходилось неоднократно, как здесь, в сторожке, так и у себя дома. Я с тоской вспомнил свою грязную маленькую, но привычную квартиру, и опять накатили мрачные мысли. Неделя пройдет, Райан вернется. Жить в сторожке неразумно и вообще невозможно. Ну просто не пригодна она для постоянного жилья. Никакого водопровода, электричества, даже спать и то негде.