Страница 74 из 90
образ действий был навязан морякам царской ставкой. Если это так, почему никто не
объяснил генералам беспочвенность их опасений? Понять и объяснить все это просто
невозможно. Единственная притянутая за уши гипотеза — все-таки существовал в
русском флоте "синдром Цусимы". Или не существовал? У меня нет оснований считать
русских адмиралов дураками, однако в данном случае они проявили такое недомыслие,
что я просто отказываюсь это комментировать. Апофеозом паники стало
беспрецедентное в военной истории событие — Балтийский флот был подчинен
командованию 6-й армии, на которую возлагалась оборона столицы. Примем как
граничные условия задачи, что в своих действиях командование русского флота исходило
из реальности угрозы высадки немецкого десанта на Дворцовом мосту, и двинемся
дальше.
В основе действий русского Балтийского флота лежал оперативный план 1912 года. Он
предполагал создание на рубеже Нарген — Порккала-Удд минно-артиллерийской
позиции. Опираясь на огромное минное заграждение и при поддержке береговых батарей,
русский флот должен был отразить попытку немцев прорваться в Финский залив к
столице империи. Однако реальность резко разошлась с мечтами. Приведем отрывки из
плана кампании Балтийского флота на 1914 год.
"В отношении собственных средств, если и можно предвидеть перемены к
1914 году, то только в смысле уменьшения наших ограниченных средств.
Никаких изменений в судовом составе в виде вступления новых кораблей до
1915 года не предвидится. Осенью 1914 года должны пойти в капитальный
ремонт "Слава" и "Цесаревич", два крейсера типа "Баян" требуют
серьезного котельного ремонта. Но самым серьезным у нас является
состояние минных судов, как надводных, так и подводных. Этот род оружия,
не возобновляемый постройкой в течение 9 лет, выслуживает последние
строки и в большей части его совсем утратил…
Базирование флота остается в том же, совершенно не отвечающем самым
ограниченным требованиям, положении. Оперативные требования
вынуждают базироваться на Свеаборг и Ревель, но оба эти порта остаются и
в 1914 году в том же положении, что и ранее, то есть не могут обслуживать
даже те бригады, которые в них находятся. Важнейшим недостатком
операционных баз Балтийского флота является их слабая защита и даже,
полное отсутствие фортификационных сооружений, неимение дока,
погрузочных приспособлений и плавучих средств для быстрой мобилизации
и, в частности, для снабжения судов топливом. Ревель остается
незащищенной стоянкой флота, а Свеаборг с его до некоторой степени
защищенным рейдом имеет один, опасный для больших судов, выход. 1-я
минная дивизия находится по-прежнему в Либаве, с необходимостью
оставления ее в случае политических осложнений и неуверенностью да в
зимнее время найти где-либо убежище…"
Полнейший разброд царил и в мнениях относительно потенциального противника. С
потрясающей наивностью все адмиралы ожидали присоединения Швеции к Центральным
Державам. Впрочем, в делах политических российские военные начала века
действительно ориентировались на уровне новорожденных младенцев. Однако не будем
судить их слишком строго. Англичане тоже впадали в истерику при одном только слове
"вторжение", и сей призрак постоянно наводил ужас на обитателей здания
Адмиралтейства.
Но в одном отношении страх перед немцами сослужил хорошую службу русскому флоту.
Минное дело было поставлено на немыслимую для любого другого флота высоту, и
русская мина стала для немцев грозным противником, борьба с которым очень дорого
обошлась кайзеровскому флоту. Причем, в отличие от совершенно бессмысленного и
бесполезного Великого Заграждения, поставленного союзниками поперек Северного
моря, русские мины стали важным фактором стратегической борьбы на Балтике. При
этом для постановки мин были оборудованы почти все корабли Балтийского флота,
вплоть до броненосных крейсеров!
Постановка центрального минного заграждения
Первой боевой операцией русского флота стала постановка минного заграждения на
линии остров Нарген — полуостров Порккала-Удд. Бригада линейных кораблей 26 июля
перешла из Ревеля в Гельсингфорс, где произвела приемку угля и погрузку боеприпасов. В
тот же день крейсера "Громобой", "Баян", "Паллада" и "Адмирал Макаров" развернулись
в устье Финского залива, чтобы нести дозор.
27 июля заградители "Амур", "Енисей", "Нарова" и "Ладога" пришли в Порккала-Удд в
сопровождении дивизиона эсминцев, чтобы ждать приказа в непосредственной близости
от района операции. 28 июля адмирал Эссен самостоятельно приказал начать постановку
крепостных заграждений в Кронштадте. На следующий день были погашены некоторые
маяки. В полночь 30 июля была объявлена мобилизация флота. Однако, несмотря на все
просьбы Эссена, морской министр адмирал И. К. Григорович постановку центрального
заграждения не разрешал. Штаб флота считал такую ситуацию недопустимой, так как
угроза внезапного нападения немцев считалась совершенно реальной. Эссен отправил
Григоровичу несколько телеграмм, требуя разрешить постановку заграждения. На
последней стояло время 18.00:
"Прошу сообщить о политическом положении. Если не получу ответа
сегодня ночью, утром поставлю заграждение".
Но Эссену повезло — он не стал нарушителем воинской дисциплины. 31 июля в 4.18, то
есть еще до официального объявления войны Германии, Николай II телеграммой
разрешил поставить заграждение. Напомним, что германская нота с формальным
объявлением войны была вручена послом графом Пурталесом русскому министру
иностранных дел Сазонову 1 августа в 19.00, в то время как аналогичная нота в Париже
была вручена только 3 августа. Россия начала воевать раньше своих западных союзников.
31 июля в 6.56 минные заградители начали ставить первые мины. Их прикрывали
броненосцы "Цесаревич", "Слава", "Император Павел I" ("Андрей Первозванный" в это
время ремонтировался в Кронштадте). Операция длилась около 4 часов. 4 заградителя
поставили 2124 мины, однако это было лишь начало…
Впрочем, немцы находились не в лучшем положении. Поскольку флотское командование
воевать с Россией не собиралось, оно отчаянно пыталось выяснить у политического
руководства, нужно начинать военные действия на Балтике, или нет. Принц Генрих был
даже вынужден отменить свой собственный приказ крейсерам "Магдебург" и "Аугсбург".
Ранее он распорядился:
"После официального объявления войны не ждать исполнительных
приказаний для выполнения возложенных задач".
Теперь ему пришлось приказать прямо противоположное: ждать особого распоряжения.
После перепалки между статс-секретарем по морским делам гросс-адмиралом фон
Тирпицем и министерством иностранных дел утром 2 августа Адмиралштаб через голову
принца Генриха послал приказ непосредственно командирам "Магдебурга" и
"Аугсбурга": "Война с Россией. Начать военные действия. Действовать согласно плану".
Так что, как нетрудно увидеть, в начале войны все ее участники различались только
степенью царящего бардака и некоторыми его национальными особенностями. Хаос и
путаница были всеобщими. И все-таки в отличие от русских первые действия немцев
были активными. 2 августа "Аугсбург" и "Магдебург" обстреляли Либаву и поставили
минное заграждение на подходах к этому порту. Операцией руководил командир
"Аугсбурга" капитан 1 ранга Андреас Фишер. Обстрел длился 25 минут, немцы