Страница 21 из 144
Дело шло к вечеру, Грабе хотел еще что-то приказать, но, посмотрев на уходящее все дальше на запад солнце, махнул рукой:
– Всем отдыхать!
Утром, после завтрака, арестантов разделили на две неравные команды. Большую отправили рубить лес и что-то строить. Второй, в которую попал Пашка, было велено копать яму.
Земля здесь была твердой, каменистой.
– Могилу роем… Могилу, пся крев… – бурчал под нос польский галантерейщик, хотя никто его об этом не спрашивал. – Есть шибеница – значит и могила нужна.
– Копай, копай… – отзывался сторожащий их казак. – Много для тебя чести – в могилу ложить.
Но, пройдя положенные могильные пол-аршина, было велено копать далее.
И, хотя на поверхности стоял излет лета, чем дальше спускались вниз, тем холодней становилось. На небольшой, в общем-то, глубине изо рта шел пар, на стенах ямы проступали острые иглы инея.
– Дай трохи дух перевести. – просил Бык. – Зимно тут, я змерз…
На удивление казак своей небольшой властью дал послабление, разрешил отдохнуть, вылезти из ямы.
Наверху Пашка увидел, как на холм рядом таскали заготовленные бревна.
Оставшимися мелкими ветками, еловыми лапами сверху прикрывали разбившийся корабль. Грабе сомневался, что это бы сокрыло инопланетное судно, если бы пришельцы серьезно его начали искать… Ну, а вдруг повезет?.. Лишним не будет.
Бревна же вбивали в землю, связывали перемычками. Крепили новые стойки, связывали их пеньковой веревкой, корой, городили новые этажи, собирали простенькую лестницу. Вверх карабкалась башня.
Строительством руководил есаул, сам же Грабе сначала бродил около тарелки, затем куда-то отправился верхом.
Вернулся ближе к обеду. Осмотрев башню остался будто доволен:
– Сгодится… Без единого гвоздя? – спросил он, задирая голову вверх.
– А как же!? – полуобиделся есаул. – Как сказано было! А на кой оно надо?
– Чтоб потом никто не нашел здесь гвоздей…
– Да не! Я про башню-то!
– Сюда должен прибыть «Генерал Скобелев».
– Эва! – удивился есаул. – А я-то, сирый, думал, что «белый енерал» сгинул. А оно вишь… Припасли его для тайных дел…
– Генерал Скобелев скоропостижно скончался, Царствие ему небесное. Прибудет дирижабль, поименованный его именем, – милостиво пояснил Грабе.
– Дирижабль?.. Вот ведь как… А шо это за штука такая будет?
Но Грабе уже не слышал его слов, а взбирался вверх, на мачту.
Оттуда озирал окрестности, но не видел ничего, кроме зеленого моря тайги, букашек-людей, снующих по поляне, да металлического блеска тарелки, лениво лежащей на боку.
Здесь на высоте он закурил сигару, неимоверно вкусную, самую дорогую из тех, которые можно было купить в Иване Ивановиче.
Спустившись, наведался и к яме, спрыгнул в нее. Попробовал на ощупь стены, кивнул:
– Достаточно… Идемте за мной!..
И арестанты, гремя кандалами отправились вслед за Грабе. Он велел собирать трупы пришельцев, относить их в холодную яму, где оные накрывали лапами папоротника.
Одного нашли совсем рядом с тарелкой – саженях в десяти от тарелки, другого – сразу за входом, в воздушном шлюзе.
Инопланетяне выглядели неважно: вряд ли при жизни они соответствовали идеалам людской красоты. Еще страшнее их сделала смерть и местные твари. Вероятно, зверье привлек запах падали, и одному пришельцу лиса обглодала все кости там, где конечности выступали из одежды. Наверное, пыталась порвать ткань костюмов, но та оказалась слишком прочной для ее костей. Где не смогла залезть хищник – поработали муравьи.
Убрав этих двух, арестанты впервые вошли в аппарат. Путь им карманным фонариком освещал Грабе. Сухие элементы Лекланше уже дышали на ладан, лампа светила в полнакала.
Но света хватало: огонек отражался в зеркальных стенах аппарата. Коридоры корабля были совсем невысокими. Двигаться по ним приходилось пригнувшись.
Вынесли, кажется четверых – Пашка не помнил. Пришельцы разлагались, и вонь от них стояла от них что называется, неземная. Она заполняла все, и было как-то не до рассматривания внутреннего убранства тарелки, паче что света от фонарика Грабе было не так уж и много.
Мертвые в тарелке сохранились не в пример лучше. Внутрь проник тлен, насекомые, но хищники не решились вступить в кромешную темноту.
Тела пришельцев складывали в холодную яму, накрывали их ветвями папоротника, сосновыми лапами – словно хоронили…
Перед сном у арестантских костров говорили много: у многих это была не первое путешествие в Сибирь, но никто не мог припомнить такого богатого впечатлениями дня.
– Истину вам говорю, энто они башню Вавилонскую городят! – говорил кто-то богомольный, указывая на невидимую в темноте башню. – Энта железяка с небес свалилась, значицца она от бога. А мы башню будем строить до небес… Антихристы окаянные… Добром не кончится это!
– Да не мели пустого! – ругался Ульды. – Ведь стройку-то закончили. Да и не та у нее основа, чтоб ажно до небес карабкаться. Хотя на кой она им сдалась – не пойму.
После Бык рассказал о яме и про необычный холод в ней.
Но студент, убивший невесту, легко нашел причину подземного хлада:
– Тут вечная мерзлота – вот и студено…
– Что это за зверь такой? Мерзолота-то?..
– Почва промерзла вниз на многие версты. И летом оттаивает только сверху – а снизу ледник. Климатология – великая наука.
Наступило молчание. Где-то недалеко о чем-то своем завыл волк. Почти заглушая его, свинцово гудела мошкара.
– И угораздило их свалиться нам на муку… – пробормотал все тот же верующий.
– Если б они не свалились, мы бы уже давно в земле лежали.
– А ты, верно, себе сто лет отмерил?.. Все одно ведь пришибут тебя рано или поздно…
– Не знаю, как тебе, только мне лучше, чтоб поздно.
– Мне вот еще чего любопытственно. – спросил галантерейщик. – Чего это они тут рухнули? Ладно, я понимаю, летали бы в Европе, Америке. На худой конец – под Петербургом… Чего они тут делали?
– Да шут его знает… Наверное, своих ссыльных в Сибирь везли.
– Лягайте спати. – предложил Бык. – Відпочивайте, хлопці, бо сили потрібні!
Гибель большевика
Вечером, по окончании работ у костра арестанты собрались играть в карты.
Сначала играли арестантские главари: Галантерейщик, Бык и Ульды. Для разнообразия Галантерейщик решил сегодня проиграть, из-за чего его соперники пребывали в благостном настроении.
После них к картам допустили братию менее весомых – подручных упомянутых главарей.
Пытался подсесть Рундуков.
…Кажется, за последнее время по цепи, словно по какой-то пуповине к этому непонятному человеку, имени которого никто не знал, да и знать, в общем не хотел, перелилось нечто от Быка. Полуинтеллигент не стал ни сильнее, ни выше, но перенял манеры, стал похож не на быка, а скорее на лошака… Впрочем, за последнее время он изрядно поправился – для Быка выделяли лучшие куски, и полуинтеллигент тоже не грустил.
И вот сейчас полуинтеллигент набрался смелости отшить Рундукова:
– Эй, куда лезешь?..
– Играть… – ответил Станислав.
И взглядом обвел остальных в поисках поддержки.
Но ее не последовало.
На потугами недополуавторитета остальные арестанты смеялись. Но поскольку Бык своего миньона не одергивали, делали это исключительно за их спиной. И сейчас Бык сыто молчал. Непонятный человек, ободренный молчанием продолжал:
– И на что вы намерены играть, господин революционер? На свои… ха-ха… Цепи? На убеждения? На пайку? На свой бушлат арестантский?..
– На бушлат деревянный, – дежурно схохмили из темноты.
Послышалось пару смешков – не весьма громких и столь же дежурных.
– Я… В долг?.. – предположил большевик.
– Да пошел вон! – чуть не хором ответили игроки.
Рундуков вздохнул и действительно вынужден был уйти.
Обиженный он сел у костра, стал бросать в него веточки.