Страница 53 из 57
— Это не фальшивая борода! — я просто кипел от ярости. — Она настоящая! Пожалуйста, проверьте. Попробуйте-ка оторвать ее!
— Нет, нам не положено к ней прикасаться, — возразила дама из жюри, содрогнувшись при одной мысли об этом. — Кроме того, мы уже выбрали победителя.
— И кого же? — спросил я, раздувая ноздри и не на шутку раскипятившись.
— Победил номер 390, мистер Джек Барбер, — она улыбнулась и вежливо зааплодировала.
— Он баптист, док, — прошептал мне на ухо номер 86. — Вот почему пастор подходил к судьям. Он не хочет, чтобы кто-нибудь из методистов обскакал их команду. Действительно, все трое проигравших оказались методистами.
— Похоже, этот баптистский священник забыл о проповедях и решил сунуть свой нос в чужие дела, — возмутился я.
Но через минуту я уже пожимал руку Джека и приносил ему свои поздравления, а он подтрунивал над моей бородой.
— Почему она такая рыжая, док? Волосы у вас на голове совсем другого цвета.
— Наверняка об этом знает только мой парикмахер, Джек, — ответил я.
Мы все от души посмеялись, и я вышел под ночное небо без всяких трофеев, а уже через час побрился. Как же радостно было чувствовать, что мое лицо снова овевает прохлада. Больше я никогда не пытался стать бородатым.
Многие мои друзья, клиенты, коллеги носили бороды и гордились ими, утверждая, что борода является неотъемлемой частью их личности. Однако среди них не было ни одного методиста.
Глава 30
— Док, похоже, вы неважно себя чувствуете. Что с вами? — спросил меня Клатис Тью, лучший в мире продавец автомобилей, отличный парень и к тому же мой добрый приятель. В то раннее утро я притормозил возле аптеки, чтобы выпить чашку кофе.
— Все в порядке, — улыбнулся я. — Перед вами самый счастливый человек на свете. Если меня что и беспокоит, так только обилие работы. Я не могу позволить себе рассиживаться за кофе и слушать, как бездельники перемывают друг другу кости.
— Это я заметил, — вмешался Лорен Кодл, городской фармацевт и мой партнер по гольфу. — Вчера заходил Джо Коуэн. Он сказал, вы даже не посигналили, проезжая мимо его фермы.
— У меня сломался сигнал. К тому же не припоминаю, чтобы я вчера ехал мимо Джо.
— Правда? Разве в обед вы не были на Арарат-роуд? Вы же работали у Тини Сампла, в том загоне, что у реки, и брали у его коров повторные пробы, разве нет?
— Откуда вы все знаете?
— Вчера я был в банке и спросил у жены Тини, что поделывает ее муж. Она и сказала, что вы должны приехать и взять повторные пробы на болезнь Банга (бруцеллез). Да что там, мне мог сказать об этом любой, кто живет по тому шоссе. Они не могли не заметить ваш видавший виды грузовик, когда вы спускались по склону. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, куда вы направляетесь.
— Тини сказал мне, что вы были не в духе, — подхватил Клатис.
— Каким образом все ухитряются быть в курсе моих дел?
— Может, потому что у нас маленький город? — предположил кто-то.
— Нет, это все из-за ИПА, — ответил Гарри Мур, один из двух городских дантистов.
Он специализировался на переломах челюстей и прославился благодаря своему умению вправлять челюсти пьянчужкам, неудачно выбравшим спарринг-партнера после пары лишних стаканов. Время от времени он помогал мне в клинике, удаляя зубы и ставя скобки на сломанные челюсти собакам.
— Что такое ИПА? — все с любопытством повернулись к Гарри.
— Информационное парикмахерское агентство. Если не верите, зайдите в парикмахерскую к Чэппелу и посидите там минут тридцать. Гарантирую, вы раздобудете информацию, которой нет даже у ФБР.
Все признали, что Гарри прав. Чэппел и его коллега Миатт знали все на свете и, по крайней мере, половина их клиентов была осведомлена не хуже. Невозможно было не отдать должного их таланту, выходя за дверь парикмахерской, вы ощущали себя в курсе последних событий местного, районного, международного и даже межпланетного масштаба.
Вдобавок, во время моих посещений, каждый из присутствующих давал мне понять, что тоже считает себя в некотором смысле ветеринаром и экспертом в какой-либо области ветеринарной медицины. Кто-то был специалистом по отравлениям, другие — по ядовитым растениям, третьи утверждали, что не знают себе равных в усмирении колик у лошадей. Переехав в округ Чоктау, я поначалу частенько терялся, когда упоминали способы лечения, совершенно мне незнакомые, поспешно мчался домой и рылся в учебниках, пытаясь отыскать хоть какой-нибудь намек на метод, который мне только что посоветовали в парикмахерской.
Когда же и сам я, и мой опыт достигли определенной зрелости, походы в парикмахерскую стали доставлять мне истинное удовольствие, я начал иногда намеренно заглядывать туда в дождливые дни, рассчитывая услышать парочку диковинных ветеринарных рецептов.
Однако в тот день завсегдатаи аптеки устроили настоящий турнир по проницательности и наперебой строили догадки о причинах моей легкой депрессии. Когда я поднялся из-за стола и направился к выходу, меня перехватил Клатис.
— По-моему, я знаю, в чем ваша проблема, — сказал он, положив руку мне на плечо. — Пойдемте, я вам кое-что покажу.
Через секунду он подвел меня к сверкающему шевроле последней модели. Мы медленно обошли вокруг белоснежного красавца пикапа, любуясь безупречной полировкой и сияющими хромированными деталями. Автомобиль с тонированным лобовым стеклом и светло-коричневыми сиденьями был напичкан приспособлениями, считавшимися редкостью в середине шестидесятых. В жизни своей я не видел машины прекраснее.
— Только вчера пригнали, — сообщил Клатис и, вытащив из заднего кармана большой белый носовой платок, тщательно протер кузов в тех местах, к которым я прикасался.
Он даже наклонился и повел головой из стороны в сторону, пытаясь выявить воображаемые отпечатки пальцев, оставшиеся — в чем он не сомневался — на полировке после моих прикосновений, и тут же ликвидировал даже намек на пятна. Когда Клатис убирал платок в карман, на нем не было заметно ни малейших следов грязи.
— Ваш грузовик за углом? — спросил он.
Я знал, что будет дальше. Клатис переходил ко второму этапу безукоризненно отработанной процедуры охмурения покупателя. Не было сомнений, так же успешно он мог бы продавать любой товар, например, турпоездки на собачьи бега в Пенсаколе с оплаченным пансионом и питанием в местном кафетерии. Я фыркнул про себя, представив, как Клатис подпрыгивает на месте и вопит, подбадривая своего фаворита.
— Неплохая была машина, — уверенно заметил он, осматривая мой старый верный пикап, — но уже немного одряхлела, еще бы, при такой-то нагрузке.
Он легонько коснулся капота, заглянул под него, осмотрел крылья, а затем и все остальное вплоть до заднего бампера, то и дело цокая языком и покачивая головой.
— В чем дело? Почему вы качаете головой?
— Ничего, просто так. Похоже, вам пора задуматься, как вы выглядите, разъезжая по городу на такой машине.
— Да ведь это вы мне ее продали да еще и расхваливали, как могли.
— Да, но с тех пор прошло уже два или три, да что там — целых пять лет! Вы исколесили на ней весь округ вдоль и поперек. Что скажут люди, увидев вас за рулем такой развалины? Вы же не пойдете в церковь в старом грязном комбинезоне?
— Разумеется, нет, но…
— Конечно, не пойдете. Как же вы можете приезжать на чистенькую, ухоженную ферму на этом старом рыдване? Что подумают о вас Стинк Кларк и мистер Ландри, не говоря уж о крупных фермерах на ярмарке в Ливингстоне?
— Не уверен, что могу позволить себе…
— Джон, вы не можете позволить себе отказаться от покупки. Даже если вам кажется, что грузовик еще послужит, не забывайте, он прошел уже около ста пятидесяти тысяч километров и в любую минуту может потребовать серьезного ремонта.
Клатис выразительно похлопал по крылу, и откуда-то снизу отвалился солидный комок грязи. Третий этап закончился, и он перешел к четвертому, начавшемуся с пугающего упоминания о «серьезном ремонте».