Убийство по-домашнему

— Естественно. Хотя, возможно, инспектор Сарджент, у которого будет болеть голова от двух убийств, не станет особенно заниматься нами. В любом случае мы выйдем из этого дела с достоинством. Опасаюсь только, что для тебя закончатся прекрасные дни. Никаких денег… тебе придется служить горничной в гостинице с подозрительной репутацией.

— Мне все равно. Только чтобы я могла не смотреть на них. Такая работа очень мне нравится.

— Ты хорошая девушка…

— Я? — Она повернулась ко мне. — Это ты хороший. Это ты оказался в трудном положении. — Она положила руки мне на плечи и, встав на цыпочки, поцеловала меня в губы. При этом коротко рассмеялась, но этот смех скорее напоминал рыдание. — Ну и место ты себе выбрал, чтобы потерять память. — Губы у неё были сладковатые, я чувствовал рядом с собой молодое крепкое тело. Благодаря ей, я на минуту забыл об этой кошмарной ночи.

— Будем уже собираться, — сказала она, отодвигаясь от меня. — Подожди меня здесь, я подъеду на автомобиле.

— Нет.

— Как нет? Не можешь же ты идти так далеко.

— А вот и могу. Мне вовсе не требуется сиделка.

Я сунул костыль себе под мышку. Наверняка она подумала, что я упрям, как осел, и, возможно, была права. Однако это ковыляние к автомобилю добавило мне чуточку независимости.

Я очень устал, пока мы добрались до автомобиля, а кожа у меня под мышкой горела огнем. Марни помогла мне сесть в машину, положила костыль на заднее сиденье и наконец сама уселась за руль.

Она протянула руку к ключу зажигания, но тут же опустила её на колени. Через секунду начала рыться в карманах жакета, неуверенно глядя на меня.

— Ключи, — сказала она. — Я не давала тебе подержать ключи?

— Нет. Они были у тебя в руке, когда мы входили в дом.

— Должно быть, я…

— Потеряла? — воскликнул я.

— Должно быть, я уронила их, когда мы сделали это ужасное открытие. Мне придется… придется вернуться за ними.

— В ту комнату?

— Я не боюсь, уверяю тебя, не боюсь. — Она послала мне слегка неуверенную улыбку. — Это не займет даже минуты. Вот, держи пока. — Она сунула мне в руку бутылку виски. — Выпей глоточек. Тебе это пойдет на пользу. Я сейчас вернусь! — Она вышла из автомобиля, тут же вернулась и взяла у меня бутылку. — Может, и я немного выпью?

Она сделала глоток, отдала мне бутылку и быстро направилась в сторону дома. Я провожал взглядом её стройную маленькую фигурку до тех пор, пока она не исчезла из виду.

Это действительно хорошая девушка, подумал я.

Оставшись один, я принялся размышлять над ближайшим будущим. Там, в этой ужасной комнате, когда я смотрел на труп Горди, мне было совершенно ясно, как я должен поступить дальше. Теперь уже нет. Конечно, я должен отдать Селену в руки Сарджента. Однако это будет одновременно означать конец профессиональной карьеры Нэйта, нищету для миссис Френд и Марни, и, вероятно, арест всех нас. Весь дом Френдов рухнет, как стены Иерихона…

Я ломал себе голову над тем, как спасти что-нибудь из этих развалин. Бесплодно и чуточку сонно думая над этим, я внезапно услышал звук, от которого кровь застыла у меня в жилах. Это был шум автомобиля, доносящийся со стороны дома Френдов.

Шум становился все сильнее. Поскольку наш автомобиль был спрятан в густых кустах, я не видел дорогу. Снопы света упали на кусты, скользнув по нашему автомобилю, и начали удаляться. Автомобиль направлялся в сторону старого дома.

Шум прекратился. Потом дверца автомобиля открылась и захлопнулась. Я услышал даже шорох шагов по гравию.

У меня в голове замелькали самые странные мысли. Это не могла быть полиция. Инспектор Сарджент не мог подозревать правду о Горди. А если это не полиция, то… кто? Может быть, Селена очнулась после окончания действия снотворного… Или — что казалось мне более вероятным — Йен?

С возрастающим беспокойством я продолжил свои размышления. Если инспектор Сарджент должен утром обнаружить мой труп и идентифицировать его как труп Горди, Селена ни в коем случае не может допустить, чтобы нашли другой труп, так небрежно спрятанный в старом доме. Однако, с другой стороны, она не отважилась уничтожить труп Горди, потому что, если бы план, связанный с моей особой, не удался, выгоднее для неё было бы позволить найти труп настоящего Горди как убийцы и самоубийцы, даже если бы при этом должен был раскрыться весь заговор. Однако теперь она настолько была уверена в успехе своего плана, что могла позволить себе уничтожить труп Горди. Вероятно, она разделила функции: она должна была убрать меня, а Иену предстояло заняться трупом Горди. Не зная, что у Селены ничего не вышло, он приехал исполнить свои обязанности.

Когда все сложилось в логическое целое, меня охватила паническая тревога за Марни. Я утешал себя только тем, что и она ведь должна была услышать шум автомобиля. И даже если бы она находилась в доме, у неё было бы достаточно времени, чтобы выйти через черный ход и скрыться где-нибудь в зарослях. Однако шли долгие минуты, а Марни не возвращалась. Мое беспокойство нарастало по мере того, как меня начали терзать самые странные предположения.

А что будет, если она еще не нашла ключи и все еще ищет их, пока не станет слишком поздно? Или если она хотела их перехитрить и ей это не удалось…

Я успокаивал себя тем, что если это действительно Йен, то Марни с ним справится. Но справится ли? Йен как соучастник двойного убийства является ведь кем-то совсем другим; это вовсе не всегда улыбающийся веселый Йен, которого она так хорошо знает.

Моя беспомощность тревожила меня так же, как натертая подмышка. Я знал, что совершенно бессмысленно ковылять туда к ней на костылях. Вместо того чтобы помочь Марни, я стал бы для неё обузой. Минуты шли, и мое беспокойство стало невыносимым. Я оглянулся, пытаясь увидеть что-нибудь через плечо. Костыль лежал на заднем сиденье. Сильно перегнувшись назад и вытянув руку как можно дальше, я сумел прикоснуться к нему. С огромным усилием я перегнулся еще сильнее. Пальцы сжали костыль. Но когда я хотел подтащить его в мою сторону, он выскользнул у меня из пальцев и упал на пол. Я попытался поднять его, но мне мешала высокая спинка сиденья. С острым чувством отчаяния и разочарования я опустился обратно на сиденье.

Тяжело дыша после предпринятых усилий, я собирался с силами для новой попытки. Возле меня лежала бутылка виски. Я поднес её к губам и сделал большой глоток. Каким-то чудом я не проглотил напиток сразу. Меня поразил странный вкус виски. Я попробовал еще немножко. Остаток выплюнул в окно. Виски было странно густым и горьким. Оно явно было отравлено.

Я все понял. До отъезда из дома Марни взяла по пути стоящую на столике в салоне бутылку виски. Её поставила там Селена. Следовательно, мое «самоубийство» должно было произойти в салоне. Если бы сцена в спальне развивалась по плану, то Селена под каким-нибудь предлогом предложила бы перейти в салон. Там она налила бы мне стаканчик виски. После моей смерти вытащила бы из-за фотографии мистера Френда письмо, вложила мне в левую руку пистолет Горди, приставила бы его к виску и — выстрелила. Когда шум выстрела поднял бы на ноги весь дом, она первая оказалась бы среди встревоженных домочадцев, спешащих в салон.

Вот, значит, как это должно было произойти… Я сильно нервничал, так как то, что происходило сейчас, вовсе не казалось мне лучше. Марни глотнула виски из отравленной бутылки. В спешке она не обратила внимания на странный вкус.

Марни не возвращается, потому что находится под действием наркотика. Наверняка сейчас она лежит без сознания где-то в темноте между автомобилем и домом, в котором покоится труп Горди в своей мрачной могиле под полом.

Ужасное беспокойство и предчувствие опасности каким-то удивительным образом обострили мой ум. Когда я вторично безуспешно протянул руку к костылю, я внезапно вспомнил кое-что. Это были слова миссис Френд, сказанные ею накануне… Какое счастье, что у меня правая рука в гипсе и что я могу на законных основаниях подписать обязательство абстиненции левой рукой. Счастье! Потому что если бы не это счастье, весь сложный план просто провалился бы. Сравнение моей обычной подписи с подписью Горди сразу разоблачило бы все коварства.