Страница 7 из 11
– Слушай, а опись-то составлена другим почерком.
– Да? И что?
– Для чего потребовалось менять опись?
– Не знаю.
– А я предполагаю. Чтобы вынуть какие-то документы и в описи не осталось упоминания о них.
– То-очно!
– Опись полагается составлять в двух экземплярах. Как думаешь, может у Шувалова в сейфе остаться папка с копиями?
– Если Мазур не унес.
– У кого ключ от сейфа?
– У Луценко. Но мы без него обойдемся. Зачем внимание привлекать? – Гусев вышел и вскоре вернулся с двумя увесистыми связками ключей. – Вот, у залетных домушников изъяли. Медвежатниками поработаем?
– Иди, дверь запри.
После получаса безуспешных стараний замок сейфа щелкнул. Лапин долго рылся среди вороха скоросшивателей, наконец достал нужную папку. – Смотри ты, повезло! Копии на месте.
Искомый документ, составленный рукой Шувалова, обнаружился быстро. Гусев и Лапин сверили копию с оригиналом. В копии значилось объяснение какого-то Луферова, отсутствующее в деле.
– Ты как в воду глядел, – сказал Гусев уважительно. – Не зря в управе пашешь. А я-то – пень с глазами…
– С мое послужишь, тоже поумнеешь. Пробей-ка этого Луферова через паспортную. Сейчас к нему и сгоняем.
Луферов жил в двухэтажном бараке на самой окраине. Сразу за домом начинались заросли тальника, а дальше, на крутом взгорке речного берега маячили какие-то заброшенные постройки и сиротливо торчала в сеющее дождем небо почерневшая дымовая труба. Какое-то почившее в бозе производство.
Когда они вышли из машины, Гусев остановился и огляделся.
– Знаешь, что самое интересное? Отсюда до времянки деда Семена метров двести.
– Значит – горячо, – усмехнулся Лапин. – Пошли.
Луферов, пьяноватый мужик лет пятидесяти, открыл дверь после долгих пререканий и с порога заявил, что «никого не вызывал и нечего тарабанить».
– У нас к вам пара вопросов, – миролюбиво сообщил Лапин, но хозяин толкнул его и попытался захлопнуть дверь. Лапин вломился в квартиру, слегка встряхнул пьянчужку.
– Остынь, разговор есть.
– Пошли вон! Я прокурору жаловаться буду!
– Страшновато, конечно. Только прокурор здесь у вас…
– Придется везти в отдел, – решил Гусев и грозно осведомился у крикуна: – Культурно пойдешь или вприпрыжку побежишь? Считаю до одного…
Когда они проходили мимо дежурной части, Гусева окликнули, и в кабинете Лапин оказался один на один со скандальным мужичком. У того в милиции прыти поубавилось.
– Недавно вы встречались с капитаном Шуваловым, – начал Андрей. – О чем был разговор?
– Это с каким Шуваловым? Который утонул?
– Кто вам сказал, что он утонул?
– Весь город знает.
– Так о чем вы беседовали?
– Не помню, – Луферов уставился в пол.
– Я напомню. Вы кое-что рассказывали про деда Семена.
– Да ну! – отмахнулся Луферов, не поднимая глаз.
– Слушай, – сказал Лапин негромко. – Ты ведь свидетель убийства. А со свидетелями случаются неприятности, пока преступники на свободе. Неужели не понятно?
– Я не свидетель! – взвился мужичонка. – Видел только, как его к лодке потащили. – Он осекся, но сообразив, что проговорился, махнул рукой. – Вышел вечером на берег собачку прогулять, чтоб она околела! Жены собачка…
– Сколько их было?
– Трое. Молодые, здоровые. Не местные, таких в городе не встречал.
– Что за лодка?
– «Казанка». И двигун на ней какой-то заковыристый. Заграничный.
– Не «Ямаха», случайно?
– Я откуда знаю!
Дверь открылась, и в кабинет сунулся Луценко. Оглядев присутствующих, поднял руку.
– Заняты? Ладно, я потом.
Лапин придвинул лист бумаги, взял ручку.
– А теперь давайте с самого начала и поподробней. – Он успел лишь набросать «шапку», как дверь опять распахнулась и в кабинет вошел подполковник Мазур.
– Прервись на минуту, срочное дело. А вы, гражданин, подождите в коридоре.
Лапин поморщился, но не нашел, что возразить. Вскоре он понял, что у начальника РОВД нет никакого срочного дела, так, пустой разговор о предстоящей коллегии УВД, на которую подполковник собирался ехать. Знает ли Лапин, что думает о Мазуре высокое начальство? Да откуда, черт возьми?! Мазур, однако, тянул эту бодягу минут пятнадцать, потом взглянул на часы: вот заболтался! И вышел.
Лапин выглянул за дверь. Луферова в коридоре не было.
Гусев выругался, вглядываясь в залепленное грязью ветровое стекло «Карины». В темноте на ухабистой дороге разбить машину было пара пустяков.
– Где же, он собака, загасился? Надо на лодочную сгонять. У него ведь «обяшка» имеется.
Дежурный по лодочной станции долго рассматривал удостоверения незваных гостей, подсвечивая карманным фонарем. Наконец неохотно сообщил.
– Да с час уже, как Луферов на своей «Оби» отплыл. Прибежал какой-то заполошный. Я еще спрашиваю, куда в такую погоду да в темень на этой босоножке попрешь? Он молчком мотор навесил и отчалил. Рюкзаки загрузил, ватники и одеяла…
– Ну, все, только мы его и видели, – подытожил Гусев, садясь в машину. – Заляжет где-нибудь в землянке – ищи-свищи!
– Слушай, – сказал Лапин, – забыл спросить? Тебе почерк, которым составлена вторая опись, не знаком?
– Вроде знаком, да не соображу чей. Хорош на сегодня! Второй час ночи уже.
– Подбрось меня в отдел и дуй отдыхать.
– А ты?
– А я по бабам.
…В кабинете Шувалова, порывшись в бумагах, Андрей нашел рапорт Луценко. Не важно, о чем рапорт. Лапин положил рядом две бумаги: вторую «липовую» опись из дела деда Семена и сочинение замнача ОУР. И криво усмехнулся. Не трудно ведь было и сразу догадаться. Один почерк – к эксперту не ходить! Ладно…
Утром на крыльце райотдела Лапина встретил Гусев. Его лицо Андрею не понравилось.
– Что еще?
– Офицер-отставник, Шуваловский внештатник в больнице. Черепно-мозговая травма, вся харя расквашена и на теле живого места нет.
– При каких обстоятельствах? – деревянным голосом поинтересовался Лапин.
– С ним не больно поговоришь. Промычал только, что поздно вечером на улице избили неизвестные.
– Вот как.
– Ага, вот так. Но я заглянул к нему домой. Он один живет. Воровские ключики опять пригодились. Никто его на улице не встречал. Судя по состоянию квартиры, нагрянули и круто поговорили.
– Трое нездешних мордоворотов?
– Они записки не оставили. Но не исключено. Думаю, Шуваловское досье, если оно и было, нам искать больше смысла нет. – Гусев сплюнул. – Не нравится мне все это. Паршиво как-то оборачивается.
– Ну, займись раскрытием краж белья с веревок. Никто не неволит.
– Да пошел ты! Я к тому, что мы все время косяки порем и везде опаздываем.
– А это потому, – объяснил Лапин, – что сука среди своих. Занятный парень этот ваш Луценко.
– Ну, пока. Завтра к восьми заедешь, – бросил Луценко водителю, спрыгнул на землю и хлопнул дверцей оперативного «уазика».
Машина, пыхнув дымком из выхлопной трубы, укатила. Луценко посмотрел на освещенные окна своей квартиры. Провались ты! Опять домой ночь-заполночь. Ничего, будут бабки – будет другая жизнь. Он направился к подъезду, распахнул пронзительно скрипнувшую дверь. Подъезд встретил его кромешной теменью. Опять пацанва лампочки побила! Надо отловить и пообломать шкодливые ручонки! Он ощупью двинулся к лестнице. Входная дверь за ним захлопнулась.
Но до лестницы он не дошел. Удар в челюсть швырнул Луценко на стену. Затылок, врезавшись в штукатурку, взорвался нестерпимой болью. Замнач розыска хотел закричать, но следующий удар погасил сознание.
Лапин посмотрел на распростертое на полу тело, поколебался. Потом занес ногу и резко ударил ей сверху вниз, в коленный сустав. Раздался хруст. Луценко глухо застонал, приходя в себя от боли, но кулак, нацеленный в голову, окончательно лишил его чувств, не позволив рассмотреть нападавшего.